Новгородской губ.
Ты река-ль моя реченька,
Ты течешь не колыбнешься,
Ты дитя-ль мое дитятко
Ты сидишь не улыбнешься.
„Вы сестрицы-подруженьки,
„Для чего-же мне радоваться?
„У нас коней то, полон двор,
„А гостей-то полна горница.
„Ах, ты, братец, ты, братец мой!
„Ты сходи к Божьей церкви,
„Ты ударь в большой колокол,
„Разбуди родиму-матушку
„Да ко этому времечку —
„К бласловлению великому.
„Бласлови родный батюшка,
„Бласлови родима матушка,
„Да меня-то ко злату венцу”.
В воскресенье я на ярмарку ходила,
Веретен да кудельку купила…
*Припев:
Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря,
Тюря, тюря, тюря, тюря, тюря-ря.
В понедельник я банюшку топила,
А во вторник я в банюшку ходила…
Тебя, миленький мой, в среду встречала,
А в четверг я тебя провожала…
Эх, да в пятницу не прядут, не мотают,
Во субботу всех померших поминают…
Так-то, миленький мой, ласковый Емелька,
Проработала я всю эту недельку!
* Повторяется после каждого куплета.
Во поле рябина стояла,
Во поле кудрявая стояла;
Некому рябину заломати,
Некому кудряву защипати.
Я пойду, погуляю
И ту рябину заломаю;
Вырежу три пруточка,
Сделаю три гудочка.
Вы, гудки, не гудите,
Старого мужа не будите!
Старый спит с похмелья,
С великаго перепою.
Я пойду во новыя сени,
Стану я старого будити:
Встань, мой стар, пробудися!
Вот тебе помои, умойся!
Вот тебе онуча, утрися!
Вот тебе заслон, помолися!,
Вот тебе лопата, приложися!
Вот тебе камень, подавися!
Последний нонешний денечек
Гуляю с вами я, друзья.
А завтра рано, чуть светочек,
Заплачет вся моя семья.
Заплачут братья мои, сестры,
Заплачет мать и мой отец,
Еще заплачет дорогая,
С которой шел я под венец.
Коляска к дому подкатилась,
Коляска об землю стучит.
Коляски старший восклицает:
«Готовьте сына своего!»
Крестьянский сын давно готовый,
Семья вся замертво лежит.
Крестьянский сын давно готовый,
Семья вся замертво лежит.
Две последние строки повторяются
Ах ты, душечка, красна девица,
Мы пойдем с тобой, разгуляемся.
Мы пойдем с тобой, разгуляемся
Вдоль по бережку Волги-матушки.
Эх, пускай на нас люди зарятся:
«Ну и что ж это, что за парочка!
То не брат с сестрой, то не муж с женой,
Добрый молодец с красной девицей!»
Мы пойдем с тобой в зеленой лужок,
Мы нарвем цветов да совьем венок.
Там скажу тебе про любовь свою,
Что томит мое ретиво сердце.
Что томит мое ретиво сердце,
Что пылает в нем жарче пламени.
Солдатская песня 1812 года
(Пение соло и мужской хор.)
Запис. Н. В. Гартевельд
Ночь темна была и не месячна!
Рать скучна была и не весела:
Все солдатики пригорюнились,
Пригорюнившись да заплакали;
Велико чудо совершилося:
У солдат слезы градом сыпались!
Не отцов родных оплакивали,
И не жен младых, и не детушек;
Как оплакивали мать родимую,
Мать родимую, да кормилицу,
Златоглавую Москву-матушку,
Разоренную Бонапартием!
Хор повторяет каждую строку запевалы.
Не корите меня, не браните,
Не любить я его не могла;
Полюбивши же, все, что имела,
Все ему я тогда отдала.
Посмотрите, что стало со мною,
Где девалась моя красота,
Где румянец, что спорил с зарею,
Где волнистых волос густота?
Где девичий мой смех серебристый,
Где беспечная резвость моя?
Все ему одному безраздельно
Отдала, безрассудная, я.
Я готова забыть свое горе
И простить ему все его зло,
Не корите меня, не браните,
Мне и так тяжело, тяжело...
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой.
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Есть у меня жена.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе сестрой.
Милая моя,
Взял бы я тебя.
Но там, в краю далеком,
Есть у меня сестра.
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе чужой.
Милая моя,
Взял бы я тебя.
Но там, в краю далеком,
Чужая ты мне не нужна.
Выду на улицу,
Выду на широкую,
Ударю в ладони,
Ударю в звончатыя.
Не звонки ладони,
Звонки златы перстни.
Услышит мой свекор,
Услышит мой лютый:
„Тихонько, невестка,
Тихонько, голубка!
Не разбей ладони,
Не переломай златых кольцев!“
— Не лопай-ка, свекор,
Не трескай-ка, лютый!
Не ты купил те перстни,
Не сын твой золотые, —
Купил мне батюшка,
Купил мне родимый
Себе для чести-хвалы,
А мне для прикрасы:
Красуйся, дитятко,
Красуйся, милое!
Над полями да над чистыми
Месяц птицею летит,
И серебряными искрами
Поле ровное блестит!
Ну, дружней, звончей, бубенчики,
Заливные голоса!
Эх ты, удаль молодецкая,
Эх ты, девичья краса!
Гривы инеем кудрявятся,
Порошит снежком лицо.
Выходи встречать, красавица,
Друга мила на крыльцо!
Глянут в душу очи ясные —
Закружится голова!
С милой жизнь — что солнце красное,
А без милой — трын-трава!
Ну, дружней, звончей, бубенчики…
Не было ветру, вдруг навянуло,
Не было гостей, вдруг нагрянуло:
Полны сараи золотых карет,
Полон двор вороных коней,
Полны сени и князей и бояр;
Подломили сени новыя,
Золоту чару раступили.
Растужилася, расплакалася
Параша душа:
„Свет вы, мои сени новыя,
Свет ты, моя золота чара!“
Тешит ее Иван государь:
— Ты не плачь, Параша душа,
Сени новы переставить велю,
А золоту чару перелить велю,
Место соловья я тебя сам разбужу.
Не велят Маше за ре…
За реченьку ходить,
Не велят Маше моло...
Ах, молодчика любить.
А молодчик-то люби...
Любитель дорогой,
Он не чувствует любо...
Любви никакой,
Какова любовь на све...
На свете горяча.
Стоит Машенька запла…
Заплаканы глаза,
Призатертые кисе...
Кисейны рукава.
Знать, на Машеньку побе...
Ох, победушка была.
Знать, на Машеньку побе...
Победушка была.
Видно, Машеньку брани...
Эх, бранили за дружка...
Ничто в полюшке
Не колышется,
Только грустный напев
Где-то слышится.
Пастушок то напевал
Песню дивную;
Он в той песне вспоминал
Свою милую.
«Как напала на меня
Грусть жестокая;
Изменила, верно, мне
Черноокая.
Я другую изберу
Себе милую,
Сарафан я ей сошью
Ала бархата.
Уж я серьги ей куплю
Скатна жемчуга,
Уж я кольца закажу
Чиста золота.
Будем жить да поживать
Лучше каждого,
Будем друг друга любить
Лучше прежнего».
Липа вековая
Над рекой шумит,
Песня удалая
Вдалеке звенит.
Луг покрыт туманом,
Словно пеленой;
Слышен за курганом
Звон сторожевой.
Этот звон унылый
Давно прошлых дней
Пробудил, что было
В памяти моей.
Вот все миновало,
Я уж под венцом,
Молодца сковали
Золотым кольцом.
Только не с тобою,
Милая моя, —
Спишь ты под землею,
Спишь из-за меня.
Над твоей могилой
Соловей поет, —
Скоро и твой милый
Тем же сном уснет.
Вьюн на воде, вьюн на воде
Увивается, увивается,
А зять у двора (2)
Убивается:
„А теща моя,
Теща ласковая!
Выдай мне дар,
Выдай мне дар вековой!“
Вывела
’На коня в седле.
„Это не дар,
Это не дар вековой!“
Ой, вьюн на воде
Увивается,
А зять у ворот
Убивается:
„А теща моя,
Теща ласковая!
Выдай мне дар,
Выдай дар вековой.“
Вывела
’На свет Дарьюшку,
Вывела
’На свет Яковлевну:
Вот тебе дар,
Тебе дар вековой!
Глухой, неведомой тайгою,
Сибирской дальней стороной
Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкою тропой.
Шумит, бушует непогода,
Далек, далек бродяге путь.
Укрой, тайга его глухая, —
Бродяга хочет отдохнуть.
Там далеко за темным бором
Оставил родину свою,
Оставил мать свою родную,
Детей, любимую жену.
«Умру, в чужой земле зароют,
Заплачет маменька моя,
Жена найдет себе другого,
А мать сыночка никогда».
Жил Святослав девяносто лет,
Жил Cвятослав да переставился,
Оставалось от него чадо милое
Молодой Вольга Святославгович.
Стал Вольга ен ростеть матереть,
Похотелося Вольге много мудрости:
Щукой рыбою ходить ему во синиих морях,
Птицей соколом лететь Волги под оболоком,
Рыскати волком во чистых полях.
Пето Рябининым. Сообщено М. П. Мусоргским.
Полный текст см. У Гильфердинга: Онежские былины
Ах, не будите меня, молоду,
Рано поутру,
Вы тогда меня будите,
Когда солнушко взойдет,
Роса на землю падет,
И пастух выйдет на лужок,
Заиграет ворожок.
— Вы гоните скотину
На широкую долину,
На зеленую лужговину.
Гонят девки,
Гонят бабы,
Гонят малые ребята
Гонят старые старики,
Ребятишки впереди,
Одна девка молода,
В каравод плясать пошла;
Она пляшет,
рукой машет,
Пастушка к себе манит.
Ах ты, душечка красна девица!
Ничего ты не знашь, не ведаешь,
Разразила ты мою белу грудь, —
Я пленился красотой твоей.
Ах, ты вспомнила ли, моя милая,
Как у нас было в новой горнице:
Сидит душа красна девица,
Она плачет, как река льется,
Перед ней стоит доброй молодец,
Целовал ее ручки белые,
Целовавши стал прощатися:
„Прости, матушка, прости жизнь моя,
Прости жизнь моя, не забудь меня!“
„Как во городе стольно-киевском“
Олонецкой Губ.
Как во городе стольно-киевском,
Как во городе стольно-киевском,
У Владимира Красна Солнышка;
Начинается как почестный пир
На многи князи и бояровья,
Как на тыи богатыри великие,
Как на тыи поляницы удалые.
Уж как все на пиру наедалися,
Уж как все на пиру напивалися,
Да уж как все-то на пиру порасхвастались.
Сообщено М. П. Мусоргским.