На горе дубок приклонясь стоит,
Все веточки принагнулися.
Наша Настюшка в танок пошла,
Наша Семеновна, распустя платок;
И туда махнет, и сюда махнет:
„Князья-бояра, станьте к стороне,
По ’бе слободе!
Миня батюшка хочет жаловать
Он не селами, не деревнями, —
Каменной Москвой с маскородами.“