Я женат и не для света, —
Для меня жена моя,
За душой одна монета, —
Но ее не занял я.
В долг ничем я не ссужаю
Из соседей никого,
Да и сам не занимаю
У соседа ничего.
Не бывал я господином
И слугой ни для кого, —
Но с мечом моим старинным
Не страшусь я ничего!
Пусть мой голос мало значит,
Пусть живу я бедняком —
Обо мне никто не плачет.
Я не плачу ни о ком!
Под знойным вихрем злой судьбы
Мой свежий лист опал;
Под знойным вихрем злой судьбы
Мой свежий лист опал!
Мой стан был прям, побег могуч,
Мой цвет благоухал;
В росе ночей, в блистанье дня
Я бодро возрастал.
Но буйный вихорь злой судьбы
Весь цвет мой оборвал;
Но буйный вихорь злой судьбы
Весь цвет мой оборвал!
Джон Андерсон, о Джон мой,
Как в юности светла
Под черными кудрями
Была краса чела;
Теперь твой лоб в морщинах,
Ты снегом занесен;
Благословляю снег тот,
Джон Андерсон, мой Джон.
Джон Андерсон, о Джон мой,
На холм мы рядом шли,
И много дней счастливых
Оставили вдали;
Пришла пора спускаться,
Мы под руку идем;
Внизу уснем мы рядом,
Джон Андерсон, мой Джон.
(Баллада)
Дженни платье разорвала:
Прицепился колос;
За собой она слыхала
В поле чей-то голос.
Дженни бедная бежала
Все по бездорожью,
Дженни платье разорвала,
Пробираясь рожью.
Если кто встречал кого-то
В поле знойным летом —
Что кому-то за охота
Толковать об этом?
Если кто во ржи кого-то
Целовал случайно —
Не для нас об том забота
И не наша тайна.
Чем прекрасней она и нежнее
На высоком и тонком стебле —
Тем грозой налетевшей сильнее
Пригибает лилею к земле.
Чем отрадней с зарею румяной
Песня птички в лазури звенит —
Тем верней над добычей желанной
Черной точкою ястреб кружит.
И чем дальше от нас совершенство —
Тем к себе неотступней влечет;
Величайшее в мире блаженство —
Величайшее горе несет.
Вешнее солнце взошло над землей.
Пахарь-красавец идет за сохой.
Тихо идет он и громко поет:
«Кто-то весною, как пахарь, живет?»
Резвая пташка летит в небеса;
Рано проснулась: на крыльях роса.
С пахарем пташка по утру поет;
К ночи подруга в гнезде ее ждет.