Три духа, показываясь над скалою.
Время, духи! вылетайте:
Гаснет алая заря.
Бор дремучий покидайте,
Долы, горы и моря.
Мчитесь легкою толпою
За серебряной луною;
Прилегая на ручьи,
Тихострунные, катитесь;
Иль по звездному пути
Дружно ветром пронеситесь.
Тихо: волны в брег не бьют,
Звезды по небу плывут;
Покидайте, покидайте,
Духи ночи, ваш приют!
Отдаленный хор духов.
Тихо... волны в брег не бьют...
Звезды по небу плывут...
Время, други! вылетайте,
Бросим дикий наш приют!
Толпы духов показываются над скалою.
Реже сумрак над землею,
Слабо даль озарена;
Вот урочною тропою,
В небо катится луна.
Други! резвою толпою,
Шумно, быстро, веселей,
Полетим навстречу ей!
Вьются вокруг луны; к ним присоединяются еще духи.
Краток час волшебной ночи,
Как златые смертных сны:
Не надолго свет луны,
Скоро гаснут неба очи!
Но доколе сей намет
Над безгранною вселенной,
Ярким златом испещренной,
Пышный свет на землю льет,
И доколь на лоне вод
Утра луч не отразится,
Станем в воздухе резвиться.
ОДИН ИЗ ДУХОВ.
Дня стряхнув земную ношу,
Чрез миры я полечу.
В небе пламень засвечу
И в пустые бездны сброшу;
В виде белой пелены,
Обовьюсь вокруг луны,
Блеском звезд свой взор натешу;
Облака огнем разрежу;
И, гремя, во след ветрам
Прокачусь по облакам.
Улетает; за ним толпа духов.
ВТОРОЙ ДУХ.
Я в молчаньи мирной ночи
Пронесуся над землей,
Ослепляя смертных очи
Чародейственной мечтой.
Тихо крыльями повею —
И видения сотку;
Закоснелому злодею
Гибель ада прореку.
Страх стеснить ему дыханье,
Ужас члены окует:
Глухи дикие стенанья,
На челе — печать страданья —
Выступит холодный пот.
Кучей жемчуга и злата
Я скупого наделю;
В золоченые палаты
Сибарита поселю;
Честолюбцу, над вселенной —
На мгновенье, скипетр дам;
В ткань златую облеченный,
Он узрит к своим стопам
В страхе падшие народы
С горькой жертвою свободы;
Что желал — всего достиг:
Мощен, славен, — но на миг.
Кто же тяжкие удары
В битве с роком получил;
Кто любви всесильной чары
Испытал и пережил —
Пусть в час ночи безмятежной,
Ослеплен мечтою нежной,
Позабудет горе он!
Ей не исцелить недуга!
Но родные, по подруга —
Несчастливцу сладкий сон!
Улетает; за ним другая толпа духов.
ТРЕТИЙ ДУХ.
Продлись, продлись, час ночи безмятежной!
Резвитесь, братья! Мне идти другим путем:
Минувшего в покровы облеченный,
Я сяду на утесе вековом —
Считать года дряхлеющей вселенной,
Зреть ветхий мир в его величьи гробовом.
Там царства падшие, забвенные народы —
Я манием из праха воззову!
Их сонмы дикие заропщут, будто воды...
Заноет грудь земли — и смертного главу
Оледенит непостижимый трепет...
А я — во мрак времен свой углубивши взор —
Торжественно внимать могильный стану лепет...
То глас веков, то с роком разговор!
Лечу... гроба свой алчный зев раскрыли...
Забилась жизнь в груди развалин; гром
Из недр земли рокочет — и кругом
Вертепы дикие завыли!..
Улетает. За ним толпа духов. Ночь. Небо усеяно
звездами. Полная луна сияет над скалою.
Предтеч весны, мой жаворонок,
Люблю тебя в степной глуши:
Там голос твой отрадно-звонок,
Как весть спасенья для души!
Люблю тебя, когда гулливой
Ты быстро вьешься надо мной,
Иль вдруг, по воле прихотливой,
Летишь, падучею звездой!
И там и здесь в одно мгновенье,
То сын небес, то гость земной,
Свершаешь быстро путь стремленья
Своей таинственной стезей!
То смолкнешь вдруг, то вновь зальешься,
И вдохновенный, полный сил,
К родному небу вновь несешься
На раменах священных крыл;
То в зыбких волнах эмпирея
Сребристой точкой станешь ты,
И вновь земной, и вновь слабея,
Падешь на землю с высоты!..
Но ты не даром там носился
Звучит сильнее песнь твоя;
В ней дух пророчества разлился,
И жадно внемлет ей земля.
Тобою песни вдохновенья
Земле не даром снесены:
В них тлеют искры искупленья...
Оне—предвестницы весны!..
Иной весны предтеч чудесный,
Поэт, с восторженной душой,
Грустит по родине небесной,
Но жаль ему и край земной!
И над толпою безответной,
То на земле, то в небесах,
Везде с надеждою заветной,
Звучит он песнию в устах!
И там и здесь отрадно блещет
Он светлой мыслию своей,
И вдохновеньем гордо плещет
На души черствыя людей.
То смолкнет вдруг, то встрепенется,
И жаждой творчества дыша,
Он к светлой родине несется...
И весь восторг, и весь душа,
Там тонет в волнах вдохновенья...
Но в нем земныя есть мечты;
И, вновь земной, в ея селенья
Падет он с горней высоты!..
Но он не даром там бывает,
Сильнее песнь его звучит,
В ней дух пророчества витает,
И искра творчества горит;
В ней думы дивныя поэта,
Земле не даром снесены:
Им не погибнут без привета...
Оне предвестницы весны!..
Прекрасны звезды золотые,
Когда по синим небесам
Они лиют в часы ночные
Лучи алмазно-огневые;
Прекрасен блещущий сапфир
В короне пышного султана;
Прекрасно небо Персистана —
Темно-лазуревый эфир;
Милей божественные взгляды
Елены — чуда красоты;
Она жива — как лет мечты,
Как бег пленяющей Наяды,
Мила — как чистая любовь;
Власы, как лен, заря — ланиты;
Заныла грудь, зажглася кровь —
И брат и горе позабыты...
Зачем ее увидел ты,
О сын неопытный природы?..
И за неверные мечты
Отдал все счастие свободы?
Зачем души своей покой
Сменил на рой надежд игривых,
Живых, пленительных, — но лживых?
И юной пламенной душой
Навек отдался неизвестной?
Зачем?.. но поздно . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечернею оделись мглою
И лес и чистые поля,
И предана давно земля
Ее урочному покою.
Предвестник ночи, в небесах
Алмазный Веспер появился,
Рубины в пламенных лучах
Рассыпались — и озарился
Огнями ночи небосклон.
И царь их — светлый месяц юный,
Вперен в таинственные думы,
На огненно-прозрачный трон
С немым величием восходит,
Плывет в эфир от выси гор
И на землю сребристый взор
С безмолвной грустию наводит.
Едва катит струи поток,
Едва душистый ветерок
Листы шиповника колышет,
И воздух ароматом дышит.
Вот чуть приметною стопой,
Елена по росе сребристой
Идет в раздумье, . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Жизнь на празднике природы,
Цвет и зелень на полях,
Неба радужные своды
Рдеют в солнечных лучах,
И текут, красуясь, воды.
Все цветет, благоухает,
Всюду радость разлита;
В сердце пламень проницает,
И волшебная мечта
Дух невольно увлекает.
Вновь родятся упованья,
Вновь душа отворена
Обольстительным желаньям,
И, как легкий призрак сна, —
Проявились вспоминанья.
Где же все, что сердцу льстило?
Чем питалася мечта?
То, что к жизни приманило?
Без чего она пуста,
Как безмолвная могила?
К славе гордое стремленье,
Упованья юных дней,
Жар священный вдохновенья,
Вера полная в людей
И восторгов упоенья? —
Погубил все ранний опыт,
Рано пал на сердце хлад!
Зависти презренный шепот,
Добродетель без наград... —
Но, — откинем тщетный ропот!
Все бессильны укоризны,
Победить судьбу — кто мог?
Утешенье в бурной жизни
Мне да будет — вера, Бог
И любовь к святой отчизне!
Прочь же, грешные роптанья:
Бог — властитель над душой,
Погребу мои страданья —
И, быть может, вновь со мной
Примирятся упованья.
Не погибнет в бурях младость,
Западет во глубь души
Вновь — потерянная радость —
И в нерушимой тиши
Я признаю рока благость.
Прилетай же, наслажденье!
Тяжкий мрак души рассей,
Посели мне в грудь терпенье
И отвагу юных дней!
Начинай перерожденье!
Жизнь на празднике природы,
Цвет и зелень на полях,
Неба радужные своды
Блещут в солнечных лучах
И текут, красуясь, воды.
ГЛАВА И.
Этьен и бледный и печальный,
Расставшись с Питером, летит. —
Бубенчик, будто стон прощальный,
Протяжно в слух ему звенит.
«Прощай мой Питер, Питер милый! —
Он песнь прощальную поет. —
Ах долго, странный и унылый,
Я буду помнить бледный свод
Твоих небес — и мостовую,
Вдоль по которой я летал,
И прелесть — деву молодую,
Которой думы посвящал.
Куда несусь теперь судьбою?
В пустой, далекой стороне,
В разлуке, милая, с тобою
Какой искать отрады мне?» —
Он скачет вдоль — дожди и грозы
И ветр, и молния, и все
Над ним бушуют — льются слезы,
И вдаль катится колесо.
Взойдет луна и дол осветит
И звезды в небе голубом;
Но кто его с улыбкой встретит
На поле диком и пустом!
Он в первом цвете жизни, молод —
Но, ах! узнал уже любовь,
Любовь несчастную, и холод
В его душе остался вновь.
Он едет, бедный; погляди-ко,
Как он печалию томим,
И сердце пусто, сердце дико,
Как степь, которая пред ним.
Печален он — лихая тропка
Бежит, летит; ямщик-Пострел!
«Товарищ горести! запой-ка...
Товарищ горести запел:
«Ах вы, синие глаза!
Ах ты, русая коса!
Присушили, иссушили,
Загубили, уходили,
Вы Пострела-молодца!
Я ль тебя уж не любил?
Я ль тебя уж не дарил?
Бедным сердцем не крушился;
Не метался, не мутился,
Ночь без сна не проводил?..»
Ночной вещун! буди твои леса,
Долины оглашай могильным криком:
Густеет мрак, и в тучах небеса —
Пой смерть, пой смерть! в твоем взываньи диком,
В ужасных песнях, средь ночной тиши,
Есть тайная отрада для души;
Твой праздник — смерть; тебя страшат живые,
Дни гибели — то дни твои златые.
«Дети персти бренной, пробуждайтесь!
Одр покоя бросьте — и внимать!
Прозвучал кому-то час последний:
Пробуждайтесь», — прокричал вещун.Когда из недр могилы, в час полночной,
Ее печальный житель восстает,
Когда земля трепещет и гудет,
Колеблема его стопою мощной, —
Лишь ты один, с любовию, крылом
Подяв его могильные покровы,
Песнь гибели поешь над мертвецом,
Ласкаешь лик его суровый.
«Дети персти бренной, пробуждайтесь!
Одр покоя бросьте — и внимать!
Прозвучал кому-то час последний:
Пробуждайтесь», — прокричал вещун.Твой зоркий глаз в дали читает смутной,
Узришь ли смерть, — и, крылья расширив,
Летишь туда, где гость земли минутной,
Земной свой жребий тихо совершив,
Отшел к отцам: над свежею могилой
Ты вновь поешь, ужасный бард ночной,
И внемлет вечность глас унылой
И страннику готовит кров родной.
Прекрасно Божие созданье,
Пленителен надзвездный мир,
Когда в звездах горит эфир,
И льет сребристое сиянье
Небес красавица — луна:
Священным жаром вдохновенья
Тогда душа моя полна!
Ты к смертным благ, Творец вселенной,
И души их — Твой светлый храм!
Огонь, рукой Твоей возженный
Пылает в них — и к небесам
Куренье всходит благовонно,
Святых сердец гремит тимпан,
И мир — хвалы Твоей орган,
Тебе поет хваленье стройно!
С надеждою подемлю длани,
Паду во трепете лица,
Молю Предвечнаго Отца,
Чтобы смирил душевны брани,
Чтоб в сердце утвердил покой,
Чтоб не терновою стезей
Чрез бурную прошел я младость.
Молю! и слезы умиленья
Струею льются по щекам.
Святого полный вдохновенья,
Я волю дал моим слезам —
Быть может, жар мольбы усердной,
Отцовским сердцем примешь Ты!
Творец! священною десницей
Ты отвращаешь козни злых,
Ты милуешь рабов Твоих —
И награждаешь их сторицей.
Любовь к Тебе свята, чиста —
Ты мир блаженством наполняешь
И жизни светлые врата —
Рабам покорным отверзаешь!
С душою, полной упованья,
Я скромно в море жизни вплыл —
И всем прекрасным ожиданьям
Младое сердце отворил.
С какою верой простодушной
Боготворил я этот мир, —
Стремленью чувств младых послушный —
Веселье было мой кумир.
Я дружбе чистые обятья
От сердца чистого открыл;
Все были мне друзья и братья
И я всегда им верен был.
Но скоро взгляды милой девы
Зажгли огонь в груди моей,
И лиры томные напевы
Мне были дар ее очей.
И жар святого песнопенья
Сильней горел в груди младой;
И дух мой жаждал вдохновенья,
Как пищи — сладкой, неземной.
Но скрылися очарованья,
Престал надеждам верить я,
Не совершились ожиданья,
И разбрелись мои друзья.
И все, что жизни прежде льстило,
Что оживляло дни мои, —
Она — она мне изменила!..
И в сердце хладном нет любви!..
Лишь ты, святое вдохновенье,
Одно осталось верным мне,
Блаженства память, утешенье
Ты мне приносишь в тишине!
И успокоен дух мой юный
В беседе пламенной с тобой:
Возьму цевницу я, и струны
Кропятся сладостной слезой.
Привет могиле одинокой!
Печальный мох ее покрыл
С тех пор, как смерти сон глубокой
От нас ея жилицу скрыл.
Окончен рано подвиг трудный,
Загадка жизни решена!
Любовь почила безпробудно
И радость тленью предана.
Какие тайные законы
Тебя-б в сей жизни не вели;
Но участь горькую Миньоны
Ты испытала на земли.
Ты с горем свыклась с колыбели;
Тебя не видел отчий кров,
Звездой падучей пролетели
И жизнь, и младость, и любовь.
Но над печальною могилой
Не смолкнул голос клеветы,
Она терзает призрак милый
И жжет надгробные цветы.
Пусть люди ждут судьбы со страхом,
И чем бы ни был сын земной,
Повсюдной жизнью и, или прахом —
Благословение с тобой!
Но если утро воскресенья
Придет на светлых облаках,
Возстань с лучем преображенья
В твоих лазоревых очах.
Лети, лети в края отчизны,
Оковы тленья разорви —
Будь с ним одна в единой жизни,
В единой зиждущей любви.
Покину мир — среди могил
Влачить мне долгое изгнанье!
Покину мир — я в нем забыл
Свое высокое призванье!
Не блеск его, не суеты
Во мне глас неба заглушали:
Меня томят мои мечты,
Мои мечты меня убили!
Мне память в казнь! передо мной
Витает образ вечно-милый —
Любовью грешной и тоской
Душа томится, гаснут силы...
Но я разрушу тяжкий плен,
Я жизнь найду во тьме могилы
И вольность среди мрачных стен.
Там вновь душа молиться станет,
Вдали от бурь созреет плод —
И падший дух опять воспрянет,
И небо в грудь мою сойдет.
Я понесу святое иго,
Я тьмы стерплю мучений, зол;
Согнусь под тяжкою веригой...
Но небо даст мне свой глагол.
Тогда покину мрак гробовый,
Тогда явлюсь перед людей —
И грянет глас судьбы суровый,
Как гром над бездною морей.
Глагол небес прейдет пучины,
И тьмы во прах пред ним падут,
Главы преклонят властелины,
Рабы свободу обретут.
Прости! Тебе моей не быть!
С твоей холодной красотою,
С твоей бесчувственной душою
Ты не назначена любить.
Тебе безвестен нежный пламень;
Один обман - твой страстный взгляд,
Улыбка - нектар, сердце - камень,
А поцелуи - сладкий яд!
Прошла пора очарованья,
Прошли в груди моей терзанья!..
Знавал я радость и любовь,
Живилось сердце упованьем,
Огнем любви пылала кровь,
Когда с несбыточным желаньем
Тебе навек отдался я
И, полный страстным упоеньем,
С самолюбивым увереньем
Твердил в душе: она моя!
Я долго сею жил мечтою,
Я долго по тебе грустил,
Страдал, тобой, надеждой жил, -
Но ты смеялась надо мною!..
Теперь... прости! прости навек!
Любви мне тяжко вспоминанье!
Не вырвешь более признанья;
Но сердца горестный упрек
Тебе напомнить лишь заставил
О том, что было... Полно! я
Свой жребий небу предоставил...
Прости! ты больше не моя!..
Когда в колыбели, дитя, я лежал,
Веселую песню мне дух напевал;
За нею душа улетала далеко,
И песня запала мне в душу глубоко.
Отрадные звуки проснутся порой,
Веселые годы встают предо мной,
И дух напевает — где денется горе? —
Про дальнее небо, про синее море...
Когда я безумной любовью пылал,
Дурную мне песню мой дух напевал;
То звуки блаженства, то стоны печали
Далекие — грудь молодую вздымали.
Душа к ним летела — казалося ей,
Что песня звучала из милых очей;
Но очи не блещут, любовь отлетела,
И звуки затихли, и грудь охладела.
Я в жизни утратой утрату сменял —
Унылую песню мне дух напевал;
И в сумраке ночи на песню печали
Знакомые тени ко мне прилетали.
Напрасно теперь в отдаленном краю
Веселые старые песни пою:
Нет! жизнь обнажилась! Нет! бездна зияет —
Ужасную песню мне дух напевает.
Возьмите, возьмите предведенья дар,
И дивную тайну возьмите,
Смирите души утомительный жар,
Волненье души утолите!
Ах! дайте мне каплю забвенья одну,
Чтоб мог я предаться отрадному сну.
Я слышал, я знаю, — зачем не забыл?
Мои сокрушаются силы!
В грядущем отважно я мыслью парил,
Я тайну исторг из могилы!
Я тайну похитил — венок в глубине —
И радость с тех пор недоступна ко мне.
Сказать ли?.. Но мир так спокоен и тих,
И небо так чисто и ясно,
И солнце стремится, как юный жених,
В обятья природы прекрасной,
И люди привыкли так весело жить —
Зачем же мне тайной в них радость губить?
Погибни ж, зловещая, в мраке души!
Ах, дайте мне прежние годы,
Когда я, стад пастырь, в безвестной тиши
Светил созерцал хороводы,
И, тайный свидетель высоких чудес,
Был светел душою, как звезды небес.
Я на распутии стоял,
С самим собой в борьбе тяжелой:
То мрачный путь, то путь веселый
На поле жизни мне мелькал.
Манила радость — в отдаленьи
Знакомый образ видел я:
К нему с тоской, к нему в томленьи
Душа просилася моя.
И уступал я... улетали
Сомненья быстрою чредой:
Туда!.. Но может, путь печали
Скрывает небо за собой!
В раздумье стал я: блеск обманет,
Любовь коварна, жизнь летит,
Душа от радости устанет
И рано сердце загрустит.
Забуду ж свет! К безвестной цели
Пойду чрез тернистый путь!
К гробам — чтоб страсти омертвели,
Чтоб охладела к миру грудь!
И, заглушивши сердца злобу,
Благословил я мрачный вход.
Что нужды? Жизнь ведет ко гробу —
Быть может, к жизни гроб ведет.
Но что же мне в замену света?
Брожу один в могильной мгле,
Взываю к небу и земле —
Земля и небо без ответа.
Vа, l'hommе quи vиt sеul nе sauraиt êtrе hеurеux!
La solиtudе еncorе rеnd nos maux plus affrеux.Ты говоришь: «Жалей, он губит
В кругу невежд свои мечты:
Толпа прекрасного не любит...
Секирой острой клеветы,
Она безжалостно изрубит
Его заветные цветы!»
Не сожалей, он жертва чести...
Но не дерзнет толпа невежд
Врубить клеймо позорной мести
На лучший цвет его надежд;
Не сокрушит она святыни,
Враждебной силой не дохнет;
И только вороном пустыни
Вдали добычу стережет.
Не сожалей, он гордо вянет,
Дождись, пока его не станет,
И погляди на мертвеца,
Когда презрение проглянет
В чертах холодного лица...
Не сожалей — он не печален!
Увы! Он только одинок...
Не раз бывал, среди развалин,
Заброшен бурями цветок!
Как бы стыдливая краса
Сребристым облаком прикрыта,
Луна взошла на небеса:
Земля сиянием облита.
И дочь счастливая небес,
На светло-яхонтовом лоне,
В огнисто-золотой корон.
Течет, златит и дол и лес,
Блестящей свитой окруженна.
Скажи ж, прекрасная луна,
В тончайший облак облеченна,
Что в небе делаешь одна,
Скрывая кроткое сиянье?
Идешь ли ты, как Оссиан,
Грустить в убежище страданья —
О дочь счастливых неба стран! —
И там сокрыть красы младые?
Несчастье знаемо ль тебе?..
Но вот: в лазурной вышине,
Одета в ткани золотые,
Катишься по вершинам гор,
Собой пленяешь снова взор!
Теки же долее над нами
И наши взоры восхищай!
И нас до утра озаряй
Твоими кроткими лучами!
Мне знакомы два мгновенья
Полных дивной красоты,
Два высоких наслажденья
Избалованной мечты!
Сильно первое мгновенье
К упоению страстей:
Это солнца восхождение,
Это блеск его лучей.
В нем порыв души могучей
Тайны неба обнажит,
Как роскошный и кипучий,
Разметав порывы тучи,
Луч разсветный заблестит!
Но второе наслажденье
И роскошней и сильней:
Это девы пробужденье,
Это свет ея очей!
Тайны девственной светлицы
Мне всю душу раскалят,
Как подымутся ресницы,
И как два огня зарницы
Прелесть—очи заблестят!
Мне знакомы два мгновенья,
Полных дивной красоты,
Два великих наслажденья
Избалованной мечты!
Ночь темна, снег валит,
Ветер по полю шумит;
Приунылая беседа
В даль пустынную глядит.Полно, братья, горевать!
Даль прояснится опять,
Вновь цветы утешат взор,
Снова небо просветлеет,
Снег сбежит с высоких гор,
Поле вновь зазеленеет.
В наших вольных лугах,
На обширных степях,
Как и прежде, ружья грянут;
Но почившие в гробах
Не проснутся, не восстанут!Нам их участь не видна,
Их постеля холодна;
Братцы, в память их, исполним
Чашу старого вина!
На холме гробовом
Громко песню пропоем,
Песню ту, что мы певали
В дни, как в их кругу живом
Шумно, весело живали!
Когда любовь и жажда знаний
Еще горят в душе твоей,
Беги от суетных желаний,
От убивающих людей.
Себе всегда пред всеми верен,
Иди, люби и не страшись!
Пускай твой путь земной примерен —
С непогибающим дружись!
Пускай гоненье света взыдет
Звездой злосчастья над тобой,
И мир тебя возненавидит:
Отринь, попри его стопой!
Он для тебя погибнет дольный;
Но спасена душа твоя!
Ты притечешь самодовольный
К пределам страшным бытия.
Тогда свершится подвиг трудный:
Перешагнешь предел земной —
И станешь жизнью повсюдной —
И все наполнится тобой.
Есть для души священные мгновенья:
Тогда она чужда земных забот,
Просветлена лучом преображенья
И жизнию небесною живет.
Борьбы уж нет; стихают сердца муки:
В нем царствуют гармония и мир —
И стройно жизнь перелилася в звуки,
И зиждется из звуков новый мир.
И радужной блестит тот мир одеждой,
Им блеск небес, как будто отражен;
Все дышит в нем любовью и надеждой,
Он верою как солнцем освещен.
И зрим тогда незримый Царь творенья:
На всем лежит руки Его печать:
Душа светла... В минуту вдохновенья
Хотел бы я на Божий суд предстать!