Еще в мальчишеские годы,
Когда окошки бьют, крича,
Мы шли в крестовые походы
На Лебедева-Кумача.
И, к цели спрятанной руля,
Вдруг открывали, мальчуганы,
Что школьные учителя —
Литературные профаны.
И. поблуждав в круженье тем,
Прослушав разных мнений много,
Я в сказки не верю. Не те уже года мне.
И вдруг оказалось, что сказка нужна мне,
Что, внешне смирившись, не верящий в чудо,
Его постоянно искал я повсюду.
Искал напряженно, нигде не встречая,
Отсутствие сказки всегда ощущая…
Все это под спудом невидное крылось,
И все проявилось, лишь ты появилась.
Хотеть. Спешить. Мечтать о том ночами!
И лишь ползти… И не видать ни зги…
Я, как песком, засыпан мелочами…
Но я еще прорвусь сквозь те пески!
Раздвину их… Вдохну холодный воздух…
И станет мне совсем легко идти —
И замечать по неизменным звездам,
Что я не сбился и в песках с пути.
Возьму обижусь, разрублю,
Не в силах жить в аду…
И разлюбить — не разлюблю,
А в колею войду.
И все затопчет колея
Надежды и мечты,
И будешь ты не там, где я,
И я — не там, где ты.
И станет просто вдруг сойтись
И разойтись пустяк…
Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов,
И малиноватый весенний закат…
Как бегали вместе, махали руками,
Как сердце мое обходила тоска.
Зачем? Мы ведь вместе. Втроем. За игрою.
Но вот вечереет. Пора уходить.
И стало вдруг ясно: нас было не трое,
А вас было двое. И я был один.
Если можешь неуемно
На разболтанных путях
Жить все время на огромных,
Сумасшедших скоростях,
Чтоб ветра шальной России
Били, яростно трубя,
Чтобы все вокруг косились
На меня и на тебя,
Чтобы дни темнее ночи
И крушенья впереди…
Он собирался многое свершить,
Когда не знал про мелочное бремя.
А жизнь ушла на то, чтоб жизнь прожить.
По мелочам. Цените, люди, время.Мы рвёмся к небу, ползаем в пыли,
Но пусть всегда, везде горит над всеми:
Вы временные жители земли!
И потому — цените, люди, время!
Нет! Так я просто не уйду во мглу,
И мне себя не надо утешать.
Любимая потянется к теплу,
Друзья устанут в лад со мной дышать.
Им надоест мой бой, как ряд картин,
Который бесконечен все равно.
И я останусь будто бы один —
Как сердце в теле.
Тоже ведь — одно!
Вновь, как в детстве, с утра и на-ноги.
Может, снова пройдешь ты мимо.
Снова двойками по механике
Отмечаются встречи с любимой.
Вновь мечтанья, детские самые.
Хоть изжить, что прожил — невозможно,
Хоть давно близоруки глаза мои
И надежды мои — осторожны.
Так пахнет настоящая вода.
Дыши свободно, будь во всем доволен.
Но я влюблен в большие города,
Где много шума и где мало воли.И только очень редко, иногда,
Вдруг видишь, вырываясь на мгновенье,
Что не имеешь даже представленья,
Как пахнет настоящая вода.
Знаешь, тут не звезды.
И не просто чувство.
Только сжатый воздух
Двигает в искусстве.Сжатый до обиды,
Вперекор желанью…
Ты же вся — как выдох
Или восклицанье.И в мечтах абстрактных
Страстно, вдохновенно
Мнишь себя — в антракте
После сильной сцены.
Ах ты, жизнь моя — морок и месиво.
След кровавый — круги по воде.
Как мы жили! Как прыгали весело —
Карасями на сковороде.Из огня — в небеса ледовитые…
Нас прожгло. А иных и сожгло.
Дураки, кто теперь нам завидует,
Что при нас посторонним тепло.
Мне каждое слово
Будет уликою
Минимум
На десять лет.
Иду по Москве,
Переполненной шпиками,
Как настоящий поэт.
Не надо слежек!
К чему шатания!
А папки бумаг?
Жить и как все, и как не все
Мне надоело нынче очень.
Есть только мокрое шоссе,
Ведущее куда-то в осень.
Не жизнь, не бой, не страсть, не дрожь,
А воздух, полный бескорыстья,
Где встречный ветер, мелкий дождь
И влажные от капель листья.
Поэзия не страсть, а власть,
И потерявший чувство власти
Бесплодно мучается страстью,
Не претворяя эту страсть.
Меня стремятся в землю вжать.
Я изнемог. Гнетет усталость.
Власть волновать, казнить, прощать
Неужто ты со мной рассталась?
Бог за измену отнял душу.
Глаза покрылись мутным льдом.
В живых осталась только туша
И вот нависла над листом.Торчит всей тяжестью огромной,
Свою понять пытаясь тьму.
И что-то помнит… Что-то помнит…
А что — не вспомнит… Ни к чему.
Заслуг не бывает. Не верьте.
Жизнь глупо вперёд заслужить.
А, впрочем, — дослужим до смерти,
И можно заслугами жить.А нынче бы — лучше иначе.
Обманчиво право на лень.
Ведь, может, и жить — это значит
Заслуживать каждый свой день.
Что со мною сталось?
Сердце спит весь день.
То ли это старость,
То ли просто лень.То ли так, томленье:
Гаснет прежний пыл,
А бороться с ленью
Нет причин и сил.То ли сплю, и это
Только снится мне,
И покорно в Лету
Я плыву во сне.
Никакой истерики.
Всё идет, как надо.
Вот живу в Америке,
Навестил Канаду.Обсуждаю бодро я
Все свои идеи.
Кока-колу вёдрами
Пью — и не беднею……Это лучше, нежели
Каждый шаг — как веха…
Но — как будто не жил я
На земле полвека.
Хотя б прислал письмо ошибкой
Из дальней дали кто-нибудь.
Хотя бы женщина улыбкой
Меня сумела обмануть, —
Чтоб снова в смуглом, стройном теле
Я видел солнца свет и власть,
Чтоб в мысль высокую оделась
Моя безвыходная страсть.
У меня любимую украли,
Втолковали хитро ей своё.
И вериги долга и морали
Радостно надели на неё.А она такая ж, как и прежде,
И её теперь мне очень жаль.
Тяжело ей — нежной — в той одежде
И зачем ей — чистой — та мораль.
Ты разрезаешь телом воду,
И хорошо от неги водной,
В воде ты чувствуешь свободу.А ты умеешь быть свободной.И не пойму свои я чувства
При всей их ясности всегдашней.И восхитительно, и грустно,
И потерять до боли страшно.
…Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год —
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят.
Встреча — случай. Мы смотрели.
День морозный улыбался,
И от солнца акварельным
Угол Кудринки казался.
Снег не падал. Солнце плыло…
Я шутил, а ты смеялась… Будто все, что в прошлом было,
Только-только начиналось…
Он комиссаром быть рождён.
И, облечён разумной властью,
Людские толпы гнал бы он
К непонятому ими счастью.
Но получилось всё не так:
Иная жизнь, иные нормы…
И комиссарит он в стихах —
Над содержанием и формой.