Кровавый всюду взор вращая
Из-под густых седых бровей,
Чело нахмурено являя,
Ужасный силою своей,
Сатурн, несытый и суровый,
В деснице крепости громовой
Держа зазубренный булат
И на главе часы песчаны,
Парит—пред ним везде туманы,
А по следам развалин ряд.
В тон Пиндара настроив лиру,
Хотел Россию я воспеть
И снаряжался по эфиру
До Ориона возлететь,
Куда чело, венцом лавровым
Покрыто, вознесла она, —
Оттоль Атлантом зрится новым,
Подявшим мир на рамена.
Наперсники правдивой славы,
Распределители венков,
О барды росския державы,
Которые чрез сто веков
По веке сем должны родиться,
Вперите слух, внушите речь, —
Что может к вам она дотечь,
Дерзаю упованьем льститься, —
Бессмертия могущий дух,
Хранитель истины и друг!
Главами с облаками близки,
Сыны тщеславья, обелиски,
Гранитных тяжких глыб состав,
Рук миллионом вознесенны,
Кремнистой базой подкрепленны,
Стояли долго, презирав
Мощь грозну времени сурова;
Но длань Сатурнова Громова
Низвергла их во прах — лежат.
Их пышный вид теперь — обломки,
Разлука неизбежна:
Так хочет рок-тиран.
На части сердце рвется,
С душою расстаюсь.
О милая моя!
Зачем не умер я
Во сладком чувств восторге,
Прильнув к губам твоим?
Хоть Москва в руках Французов:
Это, право, не беда! —
Наш Фельдмаршал Князь Кутузов
Их на смерть впустил туда.
Вспомним, братцы, что Поляки
Встарь бывали также в ней:
Но не жирны кулебаки —
Ели кошек и мышей.
Эльбский сорванец тревогу,
Братцы, снова начал бить.
Но уже в Париж дорогу
Нам не надо находить:
Лишь пошире двинем ногу —
То и в наших он руках.
Нынешни его затеи
Будут каверз всех концом.
Он и прочие злодеи,