Мы все одной мыслью страдаем,
(Но я разболтаю секрет)
И сами себя уверяем
Что нету ее, ее нет!
Но мысль та растет неустанно,
Тем больше, чем старше года:
Неправда ль, нам странно, нам странно,
Что мы существуем? Ведь да?
Когда-то, когда-то у Нила
Вдвоем предавались мечтам
Один одинокий мандрила
И сумрачный гиппопотам.
Мандрила хотел бы быть пумой,
Мечтал быть орлом бегемот…
Как ты они мучились думой,
Читатель, мечтатель, урод.
Где вы, дворяне протеста,
Рыцари ордена злости?
Где ваша шпага-невеста,
Где же врагов ваших кости?
Где языков ваших жало?
Кто из вас бурю пророчит?
«Спесь я со всех посбивала!»
Время, смеясь, мне грохочет.
Тра-ла-ла! Ты спишь, принцесса?
Сад в подлунном серебре?
И к концу приходит месса
Ведьм на Брокенской горе.
Не проснешься? Так за дело!
Будешь плакать поутру,
Потому что ты хотела
Посмотреть, как я умру…
На камне когда-то, когда-то
Я высек слова: я люблю.
Там мхи разрослися богато
И надпись закрыли мою.
Но мох седовласый снимаю
И вижу вновь: я люблю…
В груди я тот камень таскаю,
Где надпись я высек мою.
Два лица у всех нас в мире,
Все, как Янус, мы живем;
Мы в толпе, в труде, на пире,
Знаем все, все нипочем.
А одни — двуликий Янус
Виден обликом другим:
Иgnoramus! Иgnoramus! —
Мы тогда себе твердим.
Жестокая Дьявола кара,
Адам у закрытых дверей,
Разбиты крылья Икара,
В цепях на скале Прометей…
О, саги! О, эхо народов!
Мы знаем паденье борцов:
Мы — скопища странных уродов
С терзанием полубогов…
Как звонки в зале плиты!
О длинный, лунный зал…
Я там упал, разбитый,
И молча умирал.
Ах, потому что строго
Звучал во тьме орган
И потому что много
Имел я старых ран.
Ты любишь, юноша, своих раздумий смену,
Ты любишь, юноша, томов вечерних тишь?
Когда придет пора — ты выйдешь на арену…
Мысль, ты преклонишься, замолишь, замолчишь.
Когда пройдут века
И человек поймет,
Как тайна велика
И странен жизни ход,
Тогда, задумчив, строг,
Глубоко мысль тая,
Потомок скажет — Бог,
А после скажет — я.