Мы отошли и стали у кормила,
Где мимо шли сребристые струи.
И наблюдали вздутое ветрило,
И вечер дня, и линии твои.
Теряясь в мгле, ты ветром управляла,
Бесстрашная, на водной быстрине.
Ты, как заря, невнятно догорала
В его душе — и пела обо мне.
И каждый звук — короткий и протяжный —
Я измерял, блаженный, у руля.
А он смотрел, задумчивый и важный,
Как вдалеке туманилась земля…13 апреля 1902
В час глухой разлуки с морем,
С тихо ропщущим прибоем,
С отуманенною далью —
Мы одни, с великим горем,
Седины? свои закроем
Белым саваном — печалью.
Протекут еще мгновенья,
Канут в темные века.
Будут новые виденья,
Будет старая тоска.
И, в печальный саван кроясь,
Предаваясь тайно горю,
Не увидим мы тогда, —
Как горит твой млечный пояс!
Как летит к родному морю
Серебристая звезда! Ноябрь 1906
Она молода и прекрасна была
И чистой мадонной осталась,
Как зеркало речки спокойной, светла.
Как сердце мое разрывалось!..
Она беззаботна, как синяя даль,
Как лебедь уснувший, казалась;
Кто знает, быть может, была и печаль…
Как сердце мое разрывалось!..
Когда же мне пела она про любовь,
То песня в душе отзывалась,
Но страсти не ведала пылкая кровь…
Как сердце мое разрывалось!..27 июля 1898
Что с тобой — не знаю и не скрою —
Ты больна прозрачной белизной.
Милый друг, узнаешь, что с тобою,
Ты узнаешь будущей весной.
Ты поймешь, когда в подушках лежа,
Ты не сможешь запрокинуть рук.
И тогда сойдет к тебе на ложе
Непрерывный, заунывный звук.
Тень лампадки вздрогнет и встревожит,
Кто-то, отделившись от стены,
Подойдет — медленно положит
Нежный саван снежной белизны.5 декабря 1903
В неуверенном, зыбком полете
Ты над бездной взвился и повис.
Что-то древнее есть в повороте
Мертвых крыльев, подогнутых вниз.
Как ты можешь летать и кружиться
Без любви, без души, без лица?
О, стальная, бесстрастная птица,
Чем ты можешь прославить творца?
В серых сферах летай и скитайся,
Пусть оркестр на трибуне гремит,
Но под легкую музыку вальса
Остановится сердце — и винт.Ноябрь 1910
Разбушуются бури, прольются дожди,
Разметут и размоют пути.
Нас, разбитых, заменят иные вожди,
Чтоб иными путями вести.
Так уходят года, за годами века, —
То же золото милой косы.
О, изменник, пойми эту прелесть цветка,
Этот сон неизменной красы!
Ты — чужой для меня, и другая весна
Для тебя, мой судья, суждена.
Но пойми, как отрадно из смертного сна
Услыхать про свои знамена! Весна 1903
Мы — чернецы, бредущие во мгле,
Куда ведет нас факел знанья
И старый жрец с морщиной на челе,
Изобличающей страданья.
Молчим, точа незнаемый гранит,
Кругом — лишь каменные звуки.
Он свысока рассеянно глядит
И направляет наши руки.
Мы дрогнем. Прозвенит, упав, кирка —
Взглянуть в глаза не всякий смеет…
Лишь старый жрец — улыбкой свысока
На нас блеснет — и страх рассеет.24 сентября 1902
Давно хожу я под окнами,
Но видел ее лишь раз.
Я в небе слежу за волокнами
И думаю: день погас.
Давно я думу печальную
Всю отдал за милый сон.
Но песню шепчу прощальную
И думаю: где же он?
Она окно занавесила —
Не смотрит ли милый глаз?
Но сердцу, сердцу не весело:
Я видел ее лишь раз.
Погасло небо осеннее
И розовый небосклон.
А я считаю мгновения
И думаю: где же сон? 7 сентября 1902
Вот на тучах пожелтелых
Отблеск матовой свечи.
Пробежали в космах белых
Черной ночи трубачи.
Пронеслась, бесшумно рея,
Птицы траурной фата.
В глуби меркнущей аллеи
Зароилась чернота.
Разметались в тучах пятна,
Заломились руки Дня.
Бездыханный, необъятный
Истлевает без огня.
Кто там встанет с мертвым глазом
И серебряным мечом?
Невидимкам черномазым
Кто там будет трубачом? 28 мая 1905
Жарки зимние туманы —
Свод небесный весь в крови.
Я иду в иные страны
Тайнодейственной любви.
Ты — во сне. Моих объятий
Не дарю тебе в ночи.
Я — царица звездных ратей,
Не тебе — мои лучи.
Ты обманут неизвестным:
За священные мечты
Невозможно бестелесным
Открывать свои черты.
Углубись еще бесстрастней
В сумрак духа своего:
Ты поймешь, что я прекрасней
Привиденья твоего.3 декабря 1902
Прикорнувши под горою,
Мистик молит о любви
Но влеченье половое
Скептик чувствует в крови.
Как тут быть? Деревня близко,
А усадьба далека.
Грязью здешней одалиски
Не смутишь ты дурака.Мистик в поле (экий дурень!)
Стосковался и заснул.
Скептик, ловок и мишурен (!),
В деревеньку заглянул.
Видит он — на сеновале
Дева юная храпит,
На узорном одеяле,
Распластавшися, лежит.14 августа 1902
Жизнь — как море она — всегда исполнена бури.
Зорко смотри, человек: буря бросает корабль.
Если спустится мрачная ночь — управляй им тревожно,
Якорь спасенья ищи — якорь спасенья найдешь…
Если же ты, человек, не видишь конца этой ночи,
Если без якоря ты в море блуждаешь глухом,
Ну, без мысли тогда бросайся в холодное море!
Пусть потонет корабль — вынесут волны тебя! 30 октября 1898
Не называй ее небесной
И у земли не отнимай!
Ночь всё темней и благовонней,
Всё громче свищут соловьи,
Всё бесконечней, многотонней
Журчат незримые струи…
За старой липой покрывало
Мелькнуло, скрылось… Вот опять…
И в лунном свете побежала
Тропою тень ее порхать…
В такую ночь успел узнать я,
При звуках ночи и весны,
Прекрасной женщины объятья
В лучах безжизненной луны.23 января 1899
К.М.С.Помнишь ли город тревожный,
Синюю дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Молча с тобою мы шли…
Шли мы — луна поднималась
Выше из темных оград,
Ложной дорога казалась —
Я не вернулся назад.
Наша любовь обманулась,
Или стезя увлекла —
Только во мне шевельнулась
Синяя города мгла…
Помнишь ли город тревожный.
Синюго дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Мы безрассудно пошли…23 августа 1899
Зачем, зачем во мрак небытия
Меня влекут судьбы удары?
Ужели всё, и даже жизнь моя —
Одни мгновенья долгой кары?
Я жить хочу, хоть здесь и счастья нет,
И нечем сердцу веселиться,
Но всё вперед влечет какой-то свет,
И будто им могу светиться!
Пусть призрак он, желанный свет вдали!
Пускай надежды все напрасны!
Но там, — далёко суетной земли, —
Его лучи горят прекрасно! 29 июня 1899
Вот они, грустные, полные страсти
Или любви без границ
Письма… Она их писала без счастья…
Капали слезы с ресниц…
Так и дрожат на страницах забытых,
В этих поблекших листах
Слезы немые, — без счастья пролиты, —
Горе я видел в очах…
Вот они, грустные, полные страсти, —
Дней пережитых печать.
Что? мне былое? Отблески счастья,
Отзвук погибшей неведомой власти?
Разве я стану молчать?
Там один и был цветок,
Ароматный, несравненный
ЖуковскийЯ стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне.
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно:
Колос клонит… Путь далек!
Есть одно лишь в океане,
Клонит лишь одно траву…
Ты не видишь там, в тумане,
Я увидел — и сорву! 7 августа 1898
Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,
Голова поднялась, высока.
Задрожали слова оскорбленных богинь
И готовы слететь с языка…
Преломилась излучиной гневная бровь,
Зарываются когти в песке…
Я услышу забытое слово _Любовь_
На забытом, живом языке…
Но готовые врыться в сыпучий песок
Выпрямляются лапы его…
И опять предо мной — только тайный намек —
Нераскрытой мечты торжество.
День поблек, изящный и невинный,
Вечер заглянул сквозь кружева.
И над книгою старинной
Закружилась голова.
Встала в легкой полутени,
Заструилась вдоль перил…
В голубых сетях растений
Кто-то медленный скользил.
Тихо дрогнула портьера.
Принимала комната шаги
Голубого кавалера
И слуги.
Услыхала об убийстве —
Покачнулась — умерла.
Уронила матовые кисти
В зеркала.24 декабря 1904
Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала…
И в какой иной обители
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?