Мы шли заветною тропою
Сегодня ночью в светлом сне,
Ты в покрывало голубое
Закуталась, клонясь ко мне.
И, наяву не знавший ласки,
Всегда томившийся от ран,
В неизреченной, сонной сказке
Я обнимал твой милый стан.
Как бесконечны были складки
Твоей одежды голубой…
Всё, что в море покоит волну,
Всколыхнет ее в бурные дни.
Я и ныне дремлю и усну —
До заката меня не мани…
О, я знаю, что солнце падет
За вершину прибрежной скалы!
Всё в единую тайну сольет
Тишина окружающей мглы!
Если знал я твои имена, —
Для меня они в ночь отошли…
Бушует снежная весна.
Я отвожу глаза от книги…
О, страшный час, когда она,
Читая по руке Цуниги,
В глаза Хозе метнула взгляд!
Насмешкой засветились очи,
Блеснул зубов жемчужный ряд,
И я забыл все дни, все ночи,
И сердце захлестнула кровь,
Смывая память об отчизне…
Рейн — чудесная река,
Хоть не очень широка.
Берега полны вином,
Полон пивом каждый дом,
Замки видны вдалеке,
Немки бродят налегке,
Ждут прекрасных женихов
И гоняют пастухов.
Скалы мрачные висят,
Немцы гадостью дымят,
Они звучат, они ликуют,
Не уставая никогда,
Они победу торжествуют,
Они блаженны навсегда.
Кто уследит в окрестном звоне,
Кто ощутит хоть краткий миг
Мой бесконечный в тайном лоне,
Мой гармонический язык?
Пусть всем чужда моя свобода,
Пусть всем я чужд в саду моем
Прощай. В последний раз жестоко
Я обманул твои мечты…
Мое раскаянье глубоко
Затем, что мне простила ты…
Когда бы ты, как прежде было,
О муках сердца своего
В своем посланьи говорила, —
Я не сказал бы ничего…
Но эти строки про? сты, кратки,
Влекут меня, как всякий раз,
Глухая странность бытия
Уже недолго будет сниться.
Пора в пустынные края,
В беззвездный сумрак погрузиться.
Исчерпать влажные мечты,
Взломать удушливые своды,
Всползти на Башню Красоты
Под ураганом непогоды.
Вот я низвержен, истомлен,
Глупец, раздавленный любовью,
В минутном взрыве откровений,
В часы Твоей, моей весны,
Узнал я Твой блестящий гений
И дивных мыслей глубины.
Те благодатные порывы
Свободных дум о божестве
Вздымали чувства переливы
В моем угасшем существе…
Я буду помнить те мгновенья,
Когда душа Твоя с моей
Звезда полночная скатилась
И не оставила следа…
Окно бесшумно растворилось…
Прости, крылатая мечта!
Ты здесь еще, но ты растаешь.
К моим сомненьям на пути,
Пока ты ночь в себя вдыхаешь,
Я буду всё твердить: прости…
Я буду верить: не растает
До утра нежный облик твой:
Была и страсть, но ум холодный
Ее себе поработил,
И, проклинающий бесплодно,
В могильном мраке я бродил.
И час настал. Она далёко.
И в сновиденьях красоты
Меня не трогаешь глубоко,
Меня не посещаешь ты.
О, я стремлюсь к борьбе с собою,
К бесплодной, может быть, борьбе…
Твой образ чудится невольно
Среди знакомых пошлых лиц.
Порой легко, порою больно
Перед Тобой не падать ниц.
В моем забвеньи без печали
Я не могу забыть порой,
Как неутешно тосковали
Мои созвездья над Тобой.
Ты не жила в моем волненьи,
Но в том родном для нас краю
Мы всё простим — и не нарушим
Покоя девственниц весны,
Огонь божественный потушим,
Прогоним ласковые сны.
Нет меры нашему познанью,
Вещественный не вечен храм.
Когда мы воздвигали зданье,
Его паденье снилось нам.
И каждый раз, входя под своды,
Молясь и плача, знали мы:
Поэт в изгнаньи и в сомненьи
На перепутьи двух дорог.
Ночные гаснут впечатленья,
Восход и бледен и далек.
Всё нет в прошедшем указанья,
Чего желать, куда идти?
И он в сомненьи и в изгнаньи
Остановился на пути.
Но уж в очах горят надежды,
Едва доступные уму,
Золотокудрый ангел дня
В ночную фею обратится,
Но и она уйдет, звеня,
Как мимолетный сон приснится.
Предел наш — синяя лазурь
И лоно матери земное.
В них тишина — предвестье бурь,
И бури — вестницы покоя.
Пока ты жив, — один закон
Младенцу, мудрецу и деве.
Ты много жил. Негодованье
В своей душе взлелеял ты.
Теперь отдайся на прощанье
Бессмертью чистой красоты.
Увенчан трепетом любимым,
Отдай источник сил твоих
Иным богам неумолимым
Для новых сеяний живых.
А сам, уверенно бесстрастный,
Направь к могиле верной путь,
Над гладью озёрных огней,
Рукою холодной разбитых,
Приветствую золото дней,
Осенним дыханьем овитых.
В молчаньи вечерних небес,
Над далью просторов усталых,
Чернеется никнущий лес
В убранстве из листьев увялых.
Повсюду виднеется смерть,
И трауром тихого тленья
Пою дитя любви, вождя войны кровавой,
Кем бриттов отдана Нормандии земля,
Кто в роде царственном своем отмечен славой
Завоевателя — не мирного царя.
Он, осенен крылом своей победы гордой,
Вознес на высоту блистательный венец:
Бастард держал, как лев, свою добычу твердо,
И бриттов победил в последний раз — храбрец.9 января 1906
Прости. Я холодность заметил
Равно — в тревоге и в тиши.
О, если бы хоть миг был светел
Бесцельный май твоей души!
О, если б знала ты величье
Неслыханное бытия!
О, если б пало безразличье,
Мы знали б счастье — ты и я!
Но это счастье невозможно,
Как невозможны все мечты,
«Обыкновенная» сегодня в духе:
Она сидит и думает о мухе.
(О чем и думать? — Но таков закон:
Когда у ней нет в мысли Рогачева —
Всё остальное вовсе нездорово.)
Кто ж будет тот, кто назовется: «он»? Сии строки, предполагавшиеся, пропущены недаром.
Хотя они и не были сочинены, но были нецензурны.Censor scepticus.
14 августа 1902
Ты придешь и обнимешь.
И в спокойной мгле
Мне лицо опрокинешь
Встречу новой земле.
В новом небе забудем,
Что прошло, — навсегда.
Тихо молвят люди:
«Вот еще звезда».
И, мерцая, задремлем
На туманный век,
Я, изнуренный и премудрый,
Восстав от тягостного сна,
Перед Тобою, Златокудрой,
Склоняю долу знамена.
Конец всеведущей гордыне. —
Прошедший сумрак разлюбя,
Навеки преданный Святыне,
Во всем послушаюсь Тебя.
Зима пройдет — в певучей вьюге
Уже звенит издалека.
Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари…
Как бьется сердце — злей и чаще!
Меня проищут до зари.
Огонь болотный им неведом.
Мои глаза — глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.
Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
Когда я прозревал впервые,
Навстречу жаждущей мечте
Лучи метнулись заревые
И трубный ангел в высоте.
Но торжества не выносила
Пустынной жизни суета,
Беззубым смехом исказила
Всё, чем жива была мечта.
Замолкли ангельские трубы,
Немотствует дневная ночь.
Душа! Когда устанешь верить?
Весна, весна! Она томна,
Как тайна приоткрытой двери
В кумирню золотого сна…
Едва, подругу покидая,
Ушел я в тишину и тень,
И вот опять — зовет другая,
Другая вызывает день…
Но мглой весеннею повито
Всё, что кипело здесь в груди…
Стоит ли вечно томиться,
Можно ль о прошлом вздыхать,
Только б успеть насладиться,
Только бы страстью пылать!
Вечною юною страстью,
Пламенем жарким кипеть,
Верить мгновенному счастью,
И о былом не жалеть!
Всё, что прошло, то прекрасно,
Снова ль вернется оно,