Сумрак дня несет печаль.
Тусклых улиц очерк сонный,
Город, смутно озаренный,
Смотрит в розовую даль.
Видит с пасмурной земли
Безнадежный глаз столицы:
Поднял мрак свои зеницы,
Реют ангелы вдали.
Близок пламенный рассвет,
Мертвецу заглянет в очи
Утро после долгой ночи…
Но бежит мелькнувший свет,
И испуганные лики
Скрыли ангелы в крылах:
Видят — мертвый и безликий
Вырастает в их лучах.24 декабря 1901
Свет в окошке шатался,
В полумраке — один —
У подъезда шептался
С темнотой арлекин.
Был окутанный мглою
Бело-красный наряд
Наверху-за стеною —
Шутовской маскарад
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
Но в руке узнавали
Неизбежную дрожь.
«Он» — мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным,
Потуплялась «Она».
Восхищенью не веря,
С темнотою — один —
У задумчивой двери
Хохотал арлекин.
Шли мы стезею лазурною,
Только расстались давно…
В ночь непроглядную, бурную
Вдруг распахнулось окно…
Ты ли, виденье неясное?
Сердце остыло едва…
Чую дыхание страстное,
Прежние слышу слова.
Ветер уносит стенания,
Слезы мешает с дождем…
Хочешь обнять на прощание?
Прошлое вспомнить вдвоем?
Мимо, виденье лазурное!
Сердце сжимает тоской
В ночь непроглядную, бурную
Ветер, да образ былой! 28 февраля 1900
Он входил простой и скудный,
Не дыша, молчал и гас.
Неотступный, изумрудный
На него смеялся глаз.
Или тайно изумленный
На него смотрел в тиши.
Он молчал, завороженный
Сладкой близостью души.
Но всегда, считая миги,
Знал — изменится она.
На страницах тайной книги
Видел те же письмена.
Странен был, простой и скудный
Молчаливый нелюдим.
И внимательный, и чудный
Тайный глаз следил за ним.Сентябрь 1902
Темна и сумрачна была
Июля ночь. Я ждал свиданья.
Аллея длинная вела
Туда, к ее благоуханью…
Я долго ждал. Уже заря
Покрыла неба половину,
И, ярким пламенем горя,
Проснулись сонные вершины,
И в первых солнечных лучах
Нашел я прах далекой грезы:
Полуувядшую впотьмах
Благоухающую розу, —
Залог обманутой мечты…
Я сохранил цветок пахучий
И, вспомнив милые черты,
Целую ныне прах летучий…4 августа 1899
Я — меч, заостренный с обеих сторон.
Я правлю, архангел, Ее Судьбой.
В щите моем камень зеленый зажжен.
Зажжен не мной, — господней рукой.
Ему непомерность мою вручу,
Когда отыду на вечный сон.
Ей в мире оставлю мою свечу,
Оставлю мой камень, мой здешний звон.
Поставлю на страже звенящий стих.
Зеленый камень Ей в сердце зажгу.
И камень будет Ей друг и жених,
И Ей не солжет, как я не лгу.Июль 1903
Они расстались без печали,
Забыты были счастья дни;
Но неутешно тосковали
И снова встретились они.
Над ними плакал призрак юный
Уже увядшей красоты;
И эти жалобные струны
Будили старые мечты.
Но были новые свиданья
Так безмятежно холодны;
Их не согрел огонь желанья,
Ни говор плачущей струны.
Меж ними тайны не лежали,
Всё было пусто и мертво;
Они в скитаньи угасали
И хоронили божество.10 июля 1900
Ты уходишь от земной юдоли,
Сердца лучшего любовь тебе несут.
Страшных снов не жди от новой воли, —
Хоры ангелов, не смертных, припадут.
Припадут и снимут власяницы —
Символ здешних непомерных бед.
Я, в тоске, покину на границе
Твой нездешний, твой небесный след.
Покидай бессилье мирозданья,
Твой покой теперь ненарушим.
Предо мною — грань богопознанья,
Неизбежный сумрак, черный дым.6 октября 1901
Придут незаметные белые ночи.
И душу вытравят белым светом.
И бессонные птицы выклюют очи.
И буду ждать я с лицом воздетым,
Я буду мертвый — с лицом подъятым.
Придет, кто больше на свете любит:
В мертвые губы меня поцелует,
Закроет меня благовонным платом.
Придут другие, разрыхлят глыбы,
Зароют, — уйдут беспокойно прочь:
Они обо мне помолиться могли бы,
Да вот — помешала белая ночь! 18 марта 1907
Ушел он, скрылся в ночи? ,
Никто не знает, куда.
На столе остались ключи,
В столе — указанье следа.
И кто же думал тогда,
Что он не придет домой?
Стихала ночная езда —
Он был обручен с Женой.
На белом холодном снегу
Он сердце свое убил.
А думал, что с Ней в лугу
Средь белых лилий ходил.
Вот брежжит утренний свет,
Но дома его всё нет.
Невеста напрасно ждет,
Он был, но он не придет.12 октября 1902
Мы странствовали с Ним по городам.
Из окон люди сонные смотрели.
Я шел вперед; а позади — Он Сам,
Всёпроникающий и близкий к цели.
Боялся я моих невольных сил,
Он направлял мой шаг завороженный.
Порой прохожий близко проходил
И тайно вздрагивал, смущенный…
Нас видели по черным городам,
И, сонные, доверчиво смотрели:
Я шел вперед; но позади — Он Сам,
Подобный мне. Но — близкий к цели.Февраль 1902
Погибло всё. Палящее светило
По-прежнему вершит годов круговорот.
Под хо’лмами тоскливая могила
О прежнем бытии прекрасном вопиет.
И черной ночью белый призрак ждет
Других теней безмолвно и уныло.
Ты обретешь, белеющая тень,
Толпы других, утративших былое.
Минует ночь, проснется долгий день —
Опять взойдет в своем палящем зное
Светило дня, светило огневое,
И будет жечь тоскующую сень.2 июля 1900
Я буду факел мой блюсти
У входа в душный сад.
Ты будешь цвет и лист плести
Высоко вдоль оград.
Цветок — звезда в слезах росы
Сбежит ко мне с высот.
Я буду страж его красы —
Безмолвный звездочет.
Но в страстный час стена низка,
Запретный цвет любим.
По следу первого цветка
Откроешь путь другим.
Ручей цветистый потечет —
И нет числа звездам.
И я забуду строгий счет
Влекущимся цветам.4 декабря 1902
Она была — Заря Востока,
Я был — незыблемый гранит.
Но мощным веденьем пророка
Пылал в жару ее ланит.
Ее глубокие пожары
Точили сердце мертвеца.
Казалось — мощные удары
Разрушат камень до конца.
Но, воспылав Ее зарею,
Я воскресал на новый бой
И возносился головою
До самой тучи грозовой.
И там, бежав людского плена,
Свободный, в гордости веков —
Я чуял розовую пену
С Ее любимых берегов.Март 1902
Я был весь в пестрых лоскутьях,
Белый, красный, в безобразной маске
Хохотал и кривлялся па распутьях,
И рассказывал шуточные сказки.
Развертывал длинные сказанья
Бессвязно, и долго, и звонко —
О стариках, и о странах без названья,
И о девушке с глазами ребенка.
Кто-то долго, бессмысленно смеялся,
И кому-то становилось больно.
И когда я внезапно сбивался,
Из толпы кричали: «Довольно!»Апрель 1908
Люблю. Начертаны святые письмена,
И смело льется стих покорный…
В душе весну буди? т Ее весна,
Но ум сжимает диавол черный.
Люблю, сказало сердце, — ум молчит.
Душа позволит мне молиться,
Но, если ум устал или забыт, —
Любовь заставит ошибиться
И много зла принесть моим мечтам…
Вперед, вперед, чтоб ревность не родилась!
Пока в душе горит огнями храм,
Чтоб сердце богу поклонилось!..12 июля 1899
Покойник спать ложится
На белую постель.
В окне легко кружится
Спокойная метель.
Пуховым ветром мчится
На снежную постель.
Снежинок легкий пух
Куда летит, куда?
Прошли, прошли года,
Прости, бессмертный дух,
Мятежный взор и слух!
Настало никогда.
И отдых, милый отдых
Легко прильнул ко мне.
И воздух, вольный воздух
Вздохнул на простыне.
Прости, крылатый дух!
Лети, бессмертный пух! 3 февраля 1909
Для солнца возврата нет.
«Снегурочка» ОстровскогоСны безотчетны, ярки краски,
Я не жалею бледных звезд.
Смотри, как солнечные ласки
В лазури нежат строгий крест.
Так — этим ласкам близ заката
Он отдается, как и мы,
Затем, что Солнцу нет возврата
Из надвигающейся тьмы.
Оно зайдет, и, замирая,
Утихнем мы, погаснет крест, —
И вновь очнемся, отступая
В спокойный холод бледных звезд.12 февраля 1902
Л. СеменовуЖду я смерти близ денницы.
Ты пришла издалека.
Здесь исполни долг царицы
В бледном свете ночника.
Я готов. Мой саван плотен.
Смертный венчик вкруг чела.
На снегу моих полотен
Ты лампадный свет зажгла.
Опусти прозрачный полог
Отходящего царя.
На вершинах колких елок
Занимается заря.
Путь неровен. Ветви гибки.
Ими путь мой устели.
Царски-каменной улыбки
Не нарушу на земли.Январь 1904
В час глухой разлуки с морем,
С тихо ропщущим прибоем,
С отуманенною далью —
Мы одни, с великим горем,
Седины? свои закроем
Белым саваном — печалью.
Протекут еще мгновенья,
Канут в темные века.
Будут новые виденья,
Будет старая тоска.
И, в печальный саван кроясь,
Предаваясь тайно горю,
Не увидим мы тогда, —
Как горит твой млечный пояс!
Как летит к родному морю
Серебристая звезда! Ноябрь 1906