Поэзия — рискованный полет…
Что страховаться полотном газетным?
А если падать — так на черный лед.
Как это и положено поэтам.
Поэзия в опале.
В забвенье имена.
О, как мы низко пали.
Как пала вся страна.
И что теперь мне делать
Без помыслов своих?
И вскинут флагом белым
Мой одинокий стих.
Поэзия кончается во мне.
Я чувствую в душе ее усталость.
И в памяти моей на самом дне
Последняя метафора осталась.
Наверно, Пушкин прав был, говоря,
Что годы нас к суровой прозе клонят.
Нелепо для метелей декабря
Выращивать гвоздики на балконе.
Мир накалился в схватках добела.
Он полон боли, гнева и тротила.
И Муза от меня не зря ушла —
Она свою профессию сменила.
Поэзия жива своим уставом.
И если к тридцати не генерал,
Хотя тебя и числят комсоставом,
Но ты как будто чей-то чин украл.
Неважно, поздно начал или рано,
Не всё зависит от надежд твоих.
Вон тот мальчишка — в чине капитана,
А этот старец ходит в рядовых.
Пусть ничего исправить ты не вправе,
А может, и не надо исправлять.
Одни идут годами к трудной славе.
Другим всего-то перейти тетрадь.
Поэзия, как и любовь, призванье.
И ты был призван ею в небесах.
А на земле она — как наказанье,
Как радость с болью,
Как восторг и страх.
Испытывал тебя Всевышний модой
И славой, заработанной трудом.
А чья-то зависть непотребной мордой
Склонялась вновь над письменным столом.
Но с первых строк всегда была превыше
Та искренность, которой ты болел.
И потому ты в этих битвах выжил,
И одолел ничтожный беспредел.
Хотя твой гений был не раз обруган,
Душа осталась верной доброте…
И так хотелось видеть рядом друга,
Но приходили вечные не те.
Еще не время подводить итоги.
Нет срока вдохновенью твоему.
Хотя пора подумать нам о Боге,
Но только в смысле верности ему.
Прости, Поэт, за отдаленность судеб,
За редкую возможность добрых встреч.
Мы иногда так молчаливо любим,
Что ни к чему возвышенная речь.
Что в нашей жизни,
Словно в минном поле,
Ты ищешь настороженной строкой?
Рискуя между гибелью и болью,
Когда вдруг ахнет мина под ногой.
Гремят,
Гремят неслышимые взрывы.
Невидимые падают враги.
А ты идешь по краешку обрыва.
На поводу у собственной строки.
У ног то ярость высекает пламя,
То ложь тебя готова подорвать.
И ты опять взрываешься над нами.
И ран твоих уже не сосчитать.
Сапёры ошибаются так редко.
А ты как будто лезешь на рожон.
И жизнь твоя
Как в минном поле метка,
Куда лишь смелым доступ разрешён.