Альфред Теннисон - стихи про могилу

Найдено стихов - 6

Альфред Теннисон

Умер я — не ходи на могилу ко мне

Умер я—не ходи на могилу ко мне,
Не тревожь меня в сладостном сне,
И в младенчески-немощной скорби своей
Слез ненужных не лей!
Пыль с могилы моей будут ветры сметать,
Будут плакать над нею дожди:
Что-ж тебе еще бедный мой прах попирать?!
Проходи!
Виновата ли ты,—не заботься о том
И, как я, позабудь обо всем:
Ты свободна! с кем хочешь иди под венец —
Я измучен в конец!
И теперь я лежу глубоко под землей,
Сердце спит безмятежно в груди:
Для надорванных сил так отраден покой…
Проходи!
В. С. Лихачов.

Альфред Теннисон

Когда засну под сенью гробовою

Когда засну под сенью гробовою
С печатью смерти на устах —
Не приходи кропить своей слезою
Холодный прах.

Спасти меня ты не имела силы,
Когда вся жизнь лежала впереди,
И слезы лить в тени моей могилы
Не приходи.

Ошибкою все было, иль виною,
Твоей виной — мне все равно:
Но отдыха я жажду всей душою
И жду давно.

Свободной будь, свободной и любимой;
Укоров ты не жди.
Но где моя могила будет — мимо
Не проходи!

1893 г.

Альфред Теннисон

Памяти бедняка

Окончились тяжелый труд и муки,
Сложи, бедняк, измученные руки.
Что для тебя речей земные звуки?
Оставь другим безумье грез!
Здесь, над твоей могилою — с весною
Покрывшейся зеленою травою,
Мелькает тень от молодых берез…
Оставь другим безумье грез.

Здесь клевета настичь тебя не может,
Глубокий сон ничто не потревожит.
Червь гробовой? Но он не душу гложет;
Оставь другим безумный бред.
Здесь над твоей могилою зеленой,
С закатом дня росою окропленной,
Сменяются чудесно тень и свет.
Оставь другим безумный бред.

Там над тобой лишь крокодилов слезы
Лились ручьем, — тут жимолость и розы
Кропят росой несбывшиеся грезы;
Оставь другим безумный бред.
Шумят дожди, и с влагою весенней
Здесь аромат струится от сиреней,
Здесь горестям былого места нет.
Оставь другим безумный бред.

Не лучше ли рабочих пчел жужжанье
И нежное цветов благоуханье,
Чем клеветы пустые нареканья
И тяжкий гнет житейских бед?
Нежнее мха — не только у вельможи,
У короля едва ль найдется ложе.
Всех горестей здесь исчезает след.
Оставь другим безумный бред.

Немногие тебя судили верно.
Кто клеветал и осуждал безмерно,
А кто жалел — постыдно лицемерно;
Оставь же им безумье грез.
Окончились тяжелый труд и муки.
Сложи, бедняк, измученные руки,
Достаточно ты в жизни перенес…
Оставь другим безумье грез.

Альфред Теннисон

Идуэрд Грэй

(Баллада.)
Эми Морлэнд, уроженка знакомаго края,
Встретив меня на заветной тропинке моей,
Молвила тихо, глаза пред мной опуская:
— Что вы не женитесь, Идуэрд Грэй?

Сердце свое потеряли вы здесь без возврата!—
Весь побледнев, отвечал я в волнении ей:
— Эми Морлэнд, я любил всей душою когда то;
Вновь полюбить—может ли Идуэрд Грэй!

Эллэн Эдэйр, не взирая на гнев и угрозы
Строгих родных, отдавала мне сердце свое,
Ныне с зарей проливал я обильныя слезы
Там над холмом, где они схоронили ее.

Робко она все таила: и радость и горе,
Робость ея показалась холодностью мне.
Боже! Пока уезжал я в досаде за море—
Эллэн Эдэйр по моей умирала вине.

Горький упрек сорвался у меня в ослепленье,
Горче теперь он в душе отдается моей.
— Вы заслужили,—сказал я,—одно лишь презренье,
Жалкой кокеткой гнушается Идуэрд Грэй!—

Пал я лицом меж высокой зеленой травою,
Камень могильный виднелся, безмолвен и сер.
Долго я плакал, взывая с безумной тоскою:
— Молви хоть слово, о жизнь моя, Эллэн Эдэйр!—

Снова привстав, я достал карандаш. Им водили
Тихо персты и катилась слеза из очей.
„Эллэн Эдэйр“, написал я, „легла в той могиле,
Сердце свое схоронил с нею Идуэрд Грэй.“

Пусть же вокруг разцветает любовь молодая,
Сам я живу лишь мечтою о радостном дне,
Дне воскресенья, когда из загробнаго края
Эллэн Эдэйр возвратится с любовью ко мне.

Слезы мои долго камень надгробный кропили,
Молча поднявшись, побрел я дорогой своей…
Эллэн Эдэйр отдыхает в зеленой могиле,
Сердце свое схоронил с нею Идуэрд Грэй.—

Альфред Теннисон

Идуэрд Грэй

(Баллада)
Эми Морлэнд, уроженка знакомого края,
Встретив меня на заветной тропинке моей,
Молвила тихо, глаза пред мной опуская:
— Что вы не женитесь, Идуэрд Грэй?

Сердце свое потеряли вы здесь без возврата! —
Весь побледнев, отвечал я в волнении ей:
— Эми Морлэнд, я любил всей душою когда-то;
Вновь полюбить — может ли Идуэрд Грэй!

Эллэн Эдэйр, невзирая на гнев и угрозы
Строгих родных, отдавала мне сердце свое,
Ныне с зарей проливал я обильные слезы
Там над холмом, где они схоронили ее.

Робко она все таила: и радость и горе,
Робость ее показалась холодностью мне.
Боже! Пока уезжал я в досаде за море —
Эллэн Эдэйр по моей умирала вине.

Горький упрек сорвался у меня в ослепленье,
Горче теперь он в душе отдается моей.
— Вы заслужили, — сказал я, — одно лишь презренье,
Жалкой кокеткой гнушается Идуэрд Грэй! —

Пал я лицом меж высокой зеленой травою,
Камень могильный виднелся, безмолвен и сер.
Долго я плакал, взывая с безумной тоскою:
— Молви хоть слово, о жизнь моя, Эллэн Эдэйр! —

Снова привстав, я достал карандаш. Им водили
Тихо персты и катилась слеза из очей.
«Эллэн Эдэйр», написал я, «легла в той могиле,
Сердце свое схоронил с нею Идуэрд Грэй.»

Пусть же вокруг расцветает любовь молодая,
Сам я живу лишь мечтою о радостном дне,
Дне воскресенья, когда из загробного края
Эллэн Эдэйр возвратится с любовью ко мне.

Слезы мои долго камень надгробный кропили,
Молча поднявшись, побрел я дорогой своей…
Эллэн Эдэйр отдыхает в зеленой могиле,
Сердце свое схоронил с нею Идуэрд Грэй. —

1893 г.

Альфред Теннисон

В старом доме

Перед куртиною цветочной
Травой дорожки заросли;
Где золотился персик сочный —
Подставки брошены в пыли.
Кругом — обрушились строенья,
Сарай — со сломанным замком.
Давно картину разрушенья
Собой являет старый дом.
Она вздыхает: — День унылый!
Он не идет! — она твердит,
— Терпеть и ждать нет больше силы
Устала я, и тень могилы
Отдохновенье мне сулит! —

С вечерней светлою росою
Слеза катится за слезою
Из глаз ее, и слезы льет,
Встречая утренний восход,
Она опять. К теплу и блеску
Ей не поднять своих очей,
И лишь, отдернув занавеску
В глубоком сумраке ночей,
Она вздыхает: — Ночь уныла!
— Он не идет! — она твердит.
— Устала я, и лишь могила
Отдохновенье мне сулит! —

Порой, в безмолвии полночи
Крик филина ее пугал,
Петух, перед уходом ночи,
Кричал, взлетев на сеновал.
Но и во сне, в тоске жестокой
Она страдала одиноко,
Пока с рассветным ветерком
Не просыпался старый дом.
Она вздыхала: — День унылый!
Он не придет, он не придет!
Терпеть и ждать нет больше силы…
Устала я, во тьме могилы
Меня желанный отдых ждет! —

Стропила старые на крыше
Весь день скрипели тяжело,
И за стеной скреблися мыши
И муха билась о стекло.
Когда скрипела половица —
Шаги мерещилися ей,
Знакомые глядели лица
Из старых окон и дверей.
Она вздыхала: — Жизнь уныла!
Он не придет, он не придет!
Устала я, и мне могила
Отдохновенье принесет.

И все: шум ветра меж листвою,
И бой часов в вечерней тьме,
И дождь, шумевший за стеною —
Сливались у нее в уме.

Но для нее ужасней вдвое,
Невыносимей — был закат.
И ей сиянье золотое
Всегда вливало в душу яд.
Она в отчаянье рыдала:
— Нет силы долее терпеть!
Он не придет — я это знала…
О, Боже мой, как я устала!
О, Боже, если б умереть! —