По золотым степям, по голубым дорогам
Неповторимой Родины моей
Брожу я странником — веселым и убогим —
И с тихой песнею вхожу в сердца людей.Идут года, тускнеет взор и серебрится волос,
А я бреду и радостно пою,
Пока во всех сердцах не прозвенит мой голос,
Пока не испою всю Родину мою.О всех обиженных, усталых, позабытых
Напоминает миру песнь моя,
И много в ней людских мечтаний скрытых,
И много жалоб в книгу Бытия…
Мне в этой жизни очень мало надо,
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить. Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты,
Но он горит, он радостно сияет
И в мировую ночь свой бледный луч роняет,
Смягчая нежно строгие черты. О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя. И ты спасла их. На века.
Навеки. С Востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе! И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять.
Проплываем океаны,
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски.
И никак понять не можем,
Что в сочувствии чужом
Только раны мы тревожим,
А покоя не найдем.
И пора уже сознаться,
Что напрасен дальний путь,
Что довольно улыбаться,
Извиняться как-нибудь.
Что пора остановиться,
Как-то где-то отдохнуть
И спокойно согласиться,
Что былого не вернуть.
И еще понять беззлобно,
Что свою, пусть злую, мать
Все же как-то неудобно
Вечно в обществе ругать.
А она цветет и зреет,
Возрожденная в Огне,
И простит и пожалеет
И о вас и обо мне!..
Скоро день начнется,
И конец ночам,
И душа вернется
К милым берегам
Птицей, что устала
Петь в чужом краю
И, вернувшись, вдруг узнала
Родину свою.
Много спел я песен,
Сказок и баллад,
Только не был весел
Их печальный лад.
Но не будет в мире
Песни той звончей,
Что спою теперь я милой
Родине своей.
А настанет время
И прикажет Мать
Всунуть ногу в стремя
Иль винтовку взять,
Я не затоскую,
Слезы не пролью,
Я совсем, совсем иную
Песню запою.
И моя винтовка
Или пулемет,
Верьте, так же ловко
Песню ту споет.
Перед этой песней
Враг не устоит.
Всем уже давно известно,
Как она звучит.
И за все ошибки
Расплачусь я с ней, —
Жизнь свою отдав с улыбкой
Родине своей.
Восстань, пророк, и виждь, и внемли.
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли.
Глаголом жги сердца людей.
А.С. Пушкин
Я прожил жизнь в скитаниях без сроку.
Но и теперь еще сквозь грохот дней
Я слышу глас, я слышу глас пророка:
«Восстань! Исполнись волею моей!»
И я встаю. Бреду, слепой от вьюги,
Дрожу в просторах Родины моей.
Еще пытаясь в творческой потуге
Уже не жечь, а греть сердца людей.
Но заметают звонкие метели
Мои следы, ведущие в мечту,
И гибнут песни, не достигнув цели.
Как птицы замерзая на лету.
Россия, Родина, страна родная!
Ужели мне навеки суждено
В твоих снегах брести изнемогая.
Бросая в снег ненужное зерно?
Ну что ж… Прими мой бедный дар, Отчизна!
Но, раскрывая щедрую ладонь,
Я знаю, что в мартенах коммунизма
Все переплавит в сталь святой огонь.
Нам осталось очень, очень мало.
Мы не смеем ничего сказать.
Наше поколение сбежало,
Бросило свой дом, семью и мать!
И, пройдя весь ад судьбы превратной,
Растеряв начала и концы,
Мы стучимся к Родине обратно,
Нищие и блудные отцы!
Что мы можем? Слать врагу проклятья?
Из газет бессильно узнавать,
Как идут святые наши братья
За родную землю умирать?
Как своим живым, горячим телом
Затыкают вражий пулемет?
Как объятый пламенем Гастелло
Наказаньем с неба упадет?
Мы — ничто! О нас давно забыли.
В памяти у них исчез наш след.
С благодарностью о нас не скажут «были»,
Но с презреньем скажут детям «нет»!
Что ж нам делать? Посылать подарки?
Песни многослезные слагать?
Или, как другие, злобно каркать?
Иль какого-то прощенья ждать?
Нет, ни ждать, ни плакать нам не надо!
Надо только думать день и ночь,
Как уйти от собственного ада,
Как и чем нам Родине помочь!
Из глухих притонов Барселоны
На асфальт парижских площадей
Принесли Вы эти песни-звоны
Изумрудной родины своей.
И из скромной девочки-певуньи,
Тихой и простой, как василек,
Расцвели в таинственный и лунный,
Никому не ведомый цветок.
И теперь от принца до апаша,
От cartier Latin до Sacre Coeur —
Все в Париже знают имя Ваше,
Весь Париж влюблен в Ракель Меллер.
Вами бредят в Лондоне и Вене,
Вами пьян Мадрид и Сан-Суси.
Это Ваши светлые колени
Вдохновили гений Дебюсси.
И, забыв свой строгий стиль латинский,
Перепутав грозные слова,
Из-за Вас епископ лотарингский
Уронил в причастье кружева.
Но, безгрешней мертвой туберозы,
Вы строги, печальны и нежны.
Ваших песен светлые наркозы
Укачали сердце до весны.
И сквозь строй мужчин, как сквозь горилл,
Вы прошли с улыбкой антиквара,
И мужской любви упрямый пыл
В Вашем сердце не зажег пожара!
На асфальт парижских площадей
Вы, смеясь, швырнули сердца стоны —
Золотые песни Барселоны,
Изумрудной родины своей.