Во всю готовит жизнь имение скупой,
И веселится лиш пожиток числя свой:
Не тратит ни чево, но смерть живет убого;
Чтоб только при конце сказать: осталось много.
Я тленный мой состав расстроенный днесь рушу.
Земля, устроив плоть, отъемлет плоть мою,
А, от небес прияв во тленно тело душу,
Я душу небесам обратно отдаю.
Всего на свете боле
Страшитесь докторов,
Ланцеты все в их воле,
Хоть нет и топоров.Не можно смертных рода
От лавок их оттерть,
На их торговлю мода,
В их лавках жизнь и смерть.
Лишь только жизни вечной
Они не продают.
А жизни скоротечной
Купи хотя сто пуд.
Не можно смертных и проч.
Их меньше гривны точка
В продаже николи,
Их рукописи строчка
Ценою два рубли.
Не можно смертных и проч.
Ликовствуйте днесь,
Ликовствуйте здесь,
Воздух, и земля, и воды!
Веселитеся, народы!
Матерь ваша, россы, вам
Затворила Яна храм.
О Церера, и Помона, и прекрасна Флора!
Получайте днесь,
Получайте здесь
Без препятства дар солнечного взора!
О душевна красота,
Жизни сей утеха, жизни сей отрада,
Раствори вратa
Храма своего, Паллада!
Под камнем сим лежит богатства собиратель,
Который одному богатству был приятель,
Он редко вспоминал, что жизнь его кратка,
И часто вспоминал, что жизнь его сладка.
Осталось на земли его богатство цело,
И съедено в земли его червями тело;
Им нужды нет, каков был прежде он богат.
И тако ничего не снес с собой во ад.
Котора лучше жизнь: в златой ли птичке клетке,
Иль на зеленой ветке?
Которые стихи приятнее текут?
Не те ль, которые приятностью влекут
И, шествуя в свободе,
В прекрасной простоте,
А не в сияющей притворной красоте,
Последуя природе,
Без бремени одежд, в прелестной наготе,
Не зная ни пустого звука,
Ни несогласна стука?
А к этому большой потребен смысл и труд.
Иль те, которые хоть разуму и дивны,
Но естеству противны?
Пузырь всегда пузырь, хоть пуст, хотя надут.
Хотя весь свет
Изрыщешь,
Прямыя Истины не сыщешь;
Ея на свете нет;
Семь тысяч лет
Живет
Она высоко,
В таких местах, куда не долетает око,
Как быстро взор ни понеси,
А именно — живет она на небеси.
Так я тебе скажу об этом поученье:
О чем ты сетуешь напрасно, человек,
Что твой недолог век
И скоро наших тел со духом разлученье?
Коль свет наполнен суеты,
Так ясно видишь ты,
Что всё на свете сем мечты,
А наша жизнь не жизнь, но горесть и мученье.
Жестокая тоска, отчаяния дочь!
Не вижу лютыя я жизни перемены:
В леса ли я пойду или в луга зелены,
Со мною ты везде и не отходишь прочь, Пугаюся всего, погибла сердца мочь.
И дома, где живу, меня стращают стены.
Терзай меня, тоска, и рви мои ты члены,
Лишай меня ума, дух муча день и ночь! Препровождаю дни единою тоскою;
К чему ж такая жизнь, в которой нет покою,
И можно ли тогда бояться умереть? Я тщетно в жалобах плоды сыскать желаю.
К тебе, о боже мой, молитву воссылаю,
Не дай невинного в отчаянии зреть!
Смертельного наполнен яда,
В бедах младой мой век течет.
Рвет сердце всякий день досада
И скорбь за скорбью в грудь влечет,
Подвержен я несчастья власти,
Едва креплюся, чтоб не пасти.Ты в жизни мне одна отрада,
Одна утеха ты, мой свет!
За горести мне ты награда,
Котору счастье мне дает,
Мне в жизни нет иныя сласти.
Тобой сношу свирепство части.В крови твоей, драгая, хлада
Ко мне ни на минуту нет.
Бодрюсь одним приятством взгляда,
Как рок все силы прочь берет.
Пускай сберутся все напасти,
Лишь ты тверда пребуди в страсти.
Покорилася вся мысль моя
Я по смерть уже твоя,
Вспламенилася холодна кровь,
Сердце чувствует любовь.
Как мой умь еще не стал быть столь страстень,
Как мой гордой дух не был подвластен,
Жизнь не мнила пременить
И не чаяла любить.Ты слыхал мою всегдашню речь:
Прежде реки будут течь
Ко источникам своим назад,
Нежель мя пленит чей взгляд.
Рекь вода так льется, как лилася,
А моя свобода отнялася,
Пременился уж весь мой нрав,
И желание забав.Уж лишилася на веки всех
Прежних я своих утех,
Без любови век, как сон течет
И веселья в жизни нет.
Я теперь прямую жизнь узнала,
Ах я все те лета потеряла,
Как не слытела сего в крови
И жила я без любви.
(сафическим стопосложением)Не противлюсь сильной, богиня, власти;
Отвращай лишь только любви напасти.
Взор прельстив, мой разум ты весь пленила,
Сердце склонила.Хоть страшимся к жизни прейти мятежной,
Произвольно жертвуем страсти нежной.
Ты пространной всею вселенной правишь,
Праздности славишь.Кои подают от тебя успехи,
Можно ли изъяснить сии утехи:
Всяк об оных, ясно хоть ощущает,
Темно вещает.Из сего мне века не сделай слезна;
Паче мне драгая всего любезна:
Я для той, единой лишь кем пылаю,
Жизни желаю.Дух мой с нею, радуясь, обитает,
Кровь моя возлюбленным взором тает,
Я живу подвластен в такой неволе
Счастливым боле.Всё тогда, как с ней, веселясь, бываю,
Удаленный шума, позабываю,
В восхищеньи чувствую жизни сладость,
Крайнюю радость.Кем горю, я мышлю о ней единой,
И доволен ныне своей судьбиной;
Сердце полно жаром к кому имею,
Тою владею.
Как ударил нас рок злой,
И растался я с тобой,
Я не знал, что мне зачать,
Только должен был стенать.
День и ночь себя крушил,
Часто горьки слезы лил,
И в напасти жизнь губя,
Часто был я вне себя;
Но прошли уж те часы,
Зрю опять твои красы,
Таж видна мне красота,
Только ты уже не та:
Ныне твой дражайшей взгляд
От меня бежит назад,
Только встретится со мной,
Чем я винен пред тобой,
Разве тем тебя гневил,
Что как жизнь свою любил,
Ахъ! И где б ты ни была,
Все в уме моемъжила,
Зрю суровости одни.
Приведи на мысль те дни,
Как любила ты меня,
И расталася стеня:
Вспомни злой разлуки час.
Как ты унеслась из глаз,
Я остался вне ума,
Ты то видела сама.
Долголи несчастье, мной тебе владети,
И утех лишенной долголи терпети,
Вся моя забава только воздыхати,
И прошедше щастье с плачем вспоминати,
Жизни драгой, жизни больше уж не стало
И любезно время будто не бывало.
Все, что я ни вижу, мне приносит скуку,
Мысль моя мятется, сердце терпит муку,
Где мне теперь скрыться, что в слезах начати,
Лучшебы веселья никогда не знати.О любезно время! Ты уж миновалось,
Лишь вспоминовенье к горести осталось,
Ахъ! Померкни ныне свет в глазх на веки,
Окончав напасти и уйми слез реки,
Больше не имею силы несть напасти,
И желаю смерти в сей несносной части.
О судьба жестока либо дай терпенье,
Дибо ужь хоть смертью окончай мученье,
Вынь мое дыханье, полно дух мутити,
Естьли дней прошедших мне не возвратити.
Крестьянин в старости и в бедности страдая,
Дрова рубил,
И жизни таковой не полюбил,
Остаток лет своих ни с смертью не равняя,
Что в нихъ? он говорилъ;
Уже тот век прошел, который был приятен:
Прошел тот век, как я был весел и здоров.
Приди о смерть, приди! я в гроб ийти готов.
Сей голос стариков,
Был смерти очень внятен,
И после оных слов,
Смерть все свои дела другия оставляет,
И старова у дров,
Усердно посещает.
Как не оставить все когда ее зовут,
Другия от нея и окны все запрут.
Она ж и не спесива,
И что к нему пришла, ни малова нет дива.
За чем ты звал меня,
Она у старика не грозно вопрошала,
Мне слышалось, что жизнь тебе противна стала.
Струсил старик и ей ответствовал стеня:
Нет дело не о том, перед тобой могила;
Я звал, чтоб ты дрова снести лиш пособила.
Иззяб младой Сатир,
И мнит оставить миръ;
Не льзя с морозом издеваться.
Куда от стужи той деваться?
Дрожит,
Нежит,
И как безумной рыщет,
Согреться места ищет,
Найти себе наслег,
И к шалашу прибег.
Тут жил пастухъ; и стал пастух Сатира грети,
Стал руки отдувать,
Сатир мой стал зевать:
Не мыслит больше умерети.
И вместо что бы жизнь морозу в жертву несть,
Себя погибшим числить,
О жизни стал он мыслить,
И захотел он есть.
Когдаб он есть хотел по смерти, былоб чудо,
А ето ничево.
Тот подчивал ево,
Дал корму своево,
И каши положил Сатиру он на блюдо.
Что делать? каша горяча,
И сжется как свеча.
Пастух на блюдо дует,
И кашу ложкою в уста Сатиру сует.
Сказал Сатир мича:
Прошел мой голодъ;
Пора теперь домой
Прости хозяин мой.
Я смышлю, хоть и молод,
Что страшны те уста, в которых жар и холод.
Я любовью жажду,
Я горю и стражду,
Трепещу тоскую рвуся и стонаю:
Побежденна страстью,
Чту любовь напастью,
Ах и то, что мило, к муке вспоминаю.
Утоли злу муку и бедство злобно,
Дай отраду серцу, люби подобно:
Скончай судьбину мою зловредну,
Дай жизнь приятну,
Сними железы,
Отри мне слезы;
Я их лишь трачу,
И в страсти плачу,
Тщетно, день и ночь.Ты мой жар сугубишь,
А меня не любишь,
В жалость не приходиш видя как страдаю.
О судьбина люта!
Ах приди минута,
Я которой долго мучась ожидаю!
Иль моя надежда меня обманет,
Он меня во веки любить не станетъ?
Колико серце мое ни стонеть,
Ево не тронет.
Мои злы печали
Покой умчали.
Куда деваться?
Иль вечно рваться,
Тщетно, день и ночь.Часть моя мне дивна:
Я тебе противна,
Ты всево мне в свете, и души, миляе:
Ты ко мне как камень,
Я к тебе как пламень.
Естьли сей судьбины что на свете зляе,
Мне во всей ты жизни всево дороже;
Распались подобно, почувствуй то же.
Скончай судьбину мою зловратну,
Дай жизнь приятну,
Сними железы,
Отри мне слезы;
Я их лишь трачу,
И в страсти плачу,
Тщетно, день и ночь
Сокрылись те часы, как ты меня искала,
И вся моя тобой утеха отнята.
Я вижу, что ты мне неверна ныне стала,
Против меня совсем ты стала уж не та.Мой стон и грусти люты
Вообрази себе
И вспомни те минуты,
Как был я мил тебе.Взгляни на те места, где ты со мной видалась,
Все нежности они на память приведут.
Где радости мои? Где страсть твоя девалась?
Прошли и ввек ко мне обратно не придут.Настала жизнь другая;
Но ждал ли я такой?
Пропала жизнь драгая,
Надежда и покой.Несчастен стал я тем, что я с тобой спознался,
Началом было то, что муки я терплю,
Несчастнее еще, что я тобой прельщался,
Несчастнее всего, что я тебя люблю.Сама воспламенила
Мою ты хладну кровь.
За что ж ты пременила
В недружество любовь? Но в пенях пользы нет, что я, лишась свободы,
И радостей лишен, едину страсть храня.
На что изобличать — бессильны все доводы,
Коль более уже не любишь ты меня.Уж ты и то забыла,
Мои в плен мысли взяв,
Как ты меня любила,
И время тех забав.
Прости, мой светь, в последний раз.
И помни, как тебя любилъ;
Злой час пришель мне слезы лить.
Я буду без тебя здесь жит.
О день! О часъ! О злая жизнь!
О время, как я щаслив былъ!
Куда мне в сей тоске бежатъ?
Где скрыться ах, и что начать?
Печальна мысль терзаеть дух,
Я всех утех лишаюсь вдруг
И помощи ужь неть.
Прости, прости, мой свет.Не будет дня, во дни часа,
В часе минуты мне такой,
Чтоб тень твоя ушла из глаз,
Я буду плакать всякой час.
Когда придут на мысль часы,
В которые я был с тобой:
Утехи прежни вспомнятся,
Глаза мои наполнятся
Потоками горчяйших слез,
Что рок драгую жизнь унес,
Одну оставя страсть,
И лютую напасть.Места! места дражайшия!
Свидетели утех моихъ!
Любезная страна и град,
Где сердце мне пронзиль твой взгляд,
Вы будете в уме моем
Всегда в моих печалях злых,
И станете изображать,
Что уже мне не видать.
О как я днесь нещастлив сталъ!
О рокъ! Какой удар ты дал.
Возможно ли снести
Прости мой свет, прости.
Уж прошель мой век драгой,
Миновался мой покой
И веселье скрылось.
Мне противна жизнь и свет.
Для меня забавы нет,
Все переменилось;
Уж не мной горит любя,
Я тобой забвенна,
А лишившися тебя,
Я всево лишенна.В те часы, как рок виню,
Воздыхаю и стеню,
И прегорько плачу:
Ты, среди своих утех,
Все приемлеш только в смех,
Как я жизнь ни трачу.
Сносно ль мне, что ты зовеш
Не меня драгою,
И склонив меня, живеш
Ты в любви с другою! Славься, что мой ум пленя
Обмануть ты мог меня,
И любим стал мною.
Я винна в том прод собой,
Только ты меня какой
Обличиш виною?
В час нещастный, ты любовь,
В сердце мне вселилась;
И во злу минуту кровь
Ты воспламенилась.Чувствуй радости свои,
Ты, чрез жалобы мои;
В жалость не приходишъ;
Веселясь моей тоской,
Провожденных дней со мной,
В память не приводиш.
Нестерпим мне сей ударь;
Как ты дух мой в теле!
О любовь! о вредный жаръ!
Что сего тяжеле! Коль привел меня ты в страсть,
Умножай мою напаст,
За любовь сердечну,
Щастье ты мое унес,
И влечешь потоки слез,
За горячность вечну.
Хоть увидь меня во сне,
В сей моей неволе.
Но не хочешь обо мне
Ты и слышать боле.
Я больше сердцем не владею,
Коль ты его пленить могла;
Ты склонностью ко мне своею
Пронзив мне грудь, всю кровь зажгла.
Мой дуъ тобой стал вечно страстен,
Я вечно стал тебе подвластен,
Веселость мне любовь твоя;
Лишь ты мне будь верна драгая,
Никто мя не пленит другая,
Доколь продлится жизнь моя.Лишась любовных разговоров,
Я вижу тень твою с собой
Хотя твоих не вижу взоров,
Но мысль моя всегда с тобой,
Ты жар мой и тогда сугубишь
Я помню, что меня ты любишь,
И помню тьмы забав моихъ;
Как память в сердце не вмещает,
Меня весельо восхищает,
Я таю в размышленьях сих.О вы сладчайшия минуты,
О время предражайших дней,
Гоните прочь случаи люты
Далеко от любви моей;
Не дайте в злой мне жить печали,
Теките, как вы течь начали,
Теките так, со тьмой забавь.
Будь так мой свет, мной долго зрима,
Доколе будешь мной любима
И верности храни устав.Утех моих ты рок не числи;
Иль дай числу их вольной путь,
Живи в моей драгая мысли,
Живи в ней, прострелив мне грудь.
Вся жизнь моя в тебе единой,
С какой ни буду жить судьбиной;
Я счастлив там, где ты, мой свет.
Тобой мои глаза прельщенны;
Тобой мои все чувства пленны
Тебя миляй мне в свете неть.
Стени ты, дух, во мне! стени, изнемогая!
Уж нет тебя, уж нет, Элиза дорогая!
Во младости тебя из света рок унес.
Тебя уж больше нет. О день горчайших слез!
Твоею мысль моя мне смертью не грозила.
О злая ведомость! Ты вдруг меня сразила.
Твой рок судил тебе в цветущих днях умреть,
А мой сказать «прости» и ввек тебя не зреть.
Как я Московских стен, спеша к Неве, лишался,
Я плакал о тебе, однако утешался,
И жалость умерял я мысленно судьбой,
Что я когда-нибудь увижуся с тобой.
Не совершилось то, ты грудь мою расшибла.
О сладкая моя надежда, ты погибла!
Как мы прощалися, не думали тогда,
Что зреть не будем мы друг друга никогда,
Но жизнь твоя с моей надеждою промчалась.
О мой несчастный век! Элиза, ты скончалась!
Оставила ты всех, оставила меня,
Любовь мою к себе в мученье пременя.
Без утешения я рвуся и рыдаю;
Но знать не будешь ты вовек, как я страдаю.
Смертельно мысль моя тобой огорчена;
Элиза, ты со мной навек разлучена.
Когда к другой отсель ты жизни прелетаешь,
Почто уже в моей ты мысли обитаешь
И представляешься смятенному уму,
К неизреченному мученью моему?
Чувствительно в мое ты сердце положенна,
И живо в памяти моей изображенна:
Я слышу голос твой, и зрю твою я тень.
О лютая напасть! презлополучный день!
О слух! противный слух! известие ужасно!
Пролгися; ах, но то и подлинно и ясно!
Крепись, моя душа! Стремися то снести!
Элиза, навсегда, любезная, прости!
Мучительная мысль, престань меня терзати
И сердца больше не смущай.
Душа моя, позабывай
Ту жизнь, которой мне вовеки не видати!
Но, ах! драгая жизнь, доколе буду жить
В прекрасной сей пустыне,
Всё буду унывать, как унываю ныне.
Нельзя мне здесь, нельзя любезныя забыть!
Когда я в роще сей гуляю,
Я ту минуту вспоминаю,
Как в первый раз ее мне случай видеть дал.
При токе сей реки любовь моя открылась,
Где, слыша то, она хотя и посердилась,
Однако за вину, в которую я впал,
Казать мне ласки стала боле.
В сем часто я гулял с ней поле.
В сих чистых ключевых водах
Она свои мывала ноги.
На испещренных сих лугах
Все ею мнятся быть протоптаны дороги;
Она рвала на них цветы,
Подобие своей прелестной красоты.
Под тению сего развесистого древа,
Не опасаясь больше гнева,
Как тут случилось с ней мне в полдни отдыхать,
Я в первый раз ее дерзнул поцеловать.
Потом она меня сама поцеловала
И вечной верностью своею уверяла.
В дуброве сей
Я множество имел приятных с нею дней.
У сей высокой там березы
Из уст дражайших я услышал скорбный глас,
Что приближается разлуки нашей час,
И тамо проливал горчайшие с ней слезы,
Шалаш мой мук моих в ночи свидетель был.
На сей горе я с нею расставался
И всех своих забав и радостей лишался,
На ней из глаз моих драгую упустил.
Но здешняя страна наполнилася ею
И оттого полна вся горестью моею.
ЗАГАДКАМы разны естеством, как да и нет,
Или как тьма и свет,
И повинуемся со всем мы разной воле;
Друг с другом сходствуя всево на свете боле,
Мы видны, движемся, не тронет нас ни кто,
Тому причина та, что оба мы ни что.ЗАГАДКА.Хотя и не хожу хотя и ее летаю;
Однако не в одномь я месте обитаю,
Пускаться в низ, на верьх носиться я могу,
И не имея ног, куда хочу бегу.ЗАГАДКА.Что больше я верчусь, то больше богатею,
И больше я толстею,
Хотя на привязи в то время я как пес,
Отечество мне лес.ЗАГАДКА.Я видом человек, хотя не говорю,
Не ем, не пью, в любови не горю:
Ума во мне хоть нетъ; однако много стою,
Нарциссу паче всех подобна красотою.ЗАГАДКА.Весь век жила нага, как я нага рожденна,
Стыдиться наготы ни чем не побужденна.
Лиш вышла из Москвы, скончалась жизнь моя,
И мертвая в Москве была в беседе я.ЗАГАДКА.Без грубости коснуться не умею,
А тело самое не грубое имею:
Без пищи невидим, а с ней потребен я,
И преужасен:
Мой вид весьма прекрасенъ;
Я жру всегда, и вся вь том жизнь моя;
Но сколько я ни пожираю,
От алча умираю.ЗАГАДКА.Отечество мое прямое нива,
Не сокрываюся; я тварь не горделива,
И откровенное имею серце я:
От серца честь и знать моя:
Со всеми знаюся, кто честен иль безчестен,
Европе всей мой вид известен,
Живу безь рук без ног без головы;
Как меня зовут скажите сами вы.ЗАГАДКА.Здесь тварь лежит которая не мертва,
Тварь твари жертва:
Прольется скоро кровь ея,
И может быть оть твари впредь сея,
Хотя она и будет мертва,
Такая же во веки будет жертва.ЗАГАДКА.Кадушка я, вверьх дном стою,
И не касаюсь полу.
По произволу,
Трудяся, женщины, утробу всю мою,
Набьют себе припасом,
Живым наполнят мясом.
Среди игры, среди забавы,
Среди благополучных дней,
Среди богатства, чести, славы
И в полной радости своей,
Что всё сие, как дым, преходит,
Природа к смерти нас приводит,
Воспоминай, о человек!
Умрешь, хоть смерти ненавидишь,
И всё, что ты теперь ни видишь,
Исчезнет от тебя навек.Покинешь матерню утробу —
Твой первый глас есть горький стон,
И, исходя отсель ко гробу,
Исходишь ты, стеня, и вон;
Предписано то смертных части,
Чтоб ты прошел беды, напасти
И разны мира суеты,
Вкусил бы горесть ты и сладость,
Печаль, утеху, грусть и радость
И всё бы то окончил ты.Во всем на свете сем премена,
И всё непостоянно в нем,
И всё составлено из тлена:
Не зрим мы твердости ни в чем;
Пременой естество играет,
Оно дарует, отбирает;
Свет — только образ колеса.
Не грянет гром, и ветр не дохнет,
Земля падет, вода иссохнет,
И разрушатся небеса.Зри, как животных гибнут роды,
На собственный свой род воззри,
Воззри на красоты природы
И коловратность разбери:
Зимой луга покрыты снегом,
Река спрягается со брегом,
Творя из струй крепчайший мост;
Прекрасны, благовонны розы
Едины оставляют лозы
И обнаженный только грозд.Почтем мы жизнь и свет мечтою;
Что мы ни делаем, то сон,
Живем, родимся с суетою,
Из света с ней выходим вон,
Достигнем роскоши, забавы,
Великолепия и славы,
Пройдем печаль, досаду, страх,
Достигнем крайнего богатства,
Преодолеем все препятства
И после превратимся в прах.Умерим мы страстей пыланье;
О чем излишне нам тужить?
Оставим лишнее желанье;
Не вечно нам на свете жить.
От смерти убежать не можно,
Умрети смертным неотложно
И свет покинуть навсегда.
На свете жизни нет миляе.
И нет на свете смерти зляе, —
Но смерть — последняя беда.
Пойте, птички, вы свободу,
Пойте красную погоду;
Но когда бы в рощах сих,
Ах, несносных мук моих
Вы хоть соту часть имели,
Больше б вы не пели.Мчит весна назад прежни красоты,
Луг позеленел, сыплются цветы.
Легки ветры возлетают,
Розы плен свой покидают,
Тают снеги на горах,
Реки во своих брегах,
Веселясь, струями плещут.
Всё пременно. Только мне
В сей печальной стороне
Солнечны лучи не блещут.О потоки, кои зрели радости мои,
Рощи и пещеры, холмы, все места сии!
Вы-то видели тогда, как я веселился,
Ныне, ах! того уж нет, я тех дней лишился.
Вы-то знаете одни,
Сносно ль без Кларисы ныне
Пребывать мне в сей пустыне
И иметь такие дни.Земледелец в жаркий полдень отдыхает
И в тени любезну сладко вспоминает,
В день трудится над сохой,
Ввечеру пойдет домой
И в одре своей любезной
Засыпает по трудах;
Ах! а мне в сей жизни слезной
Не видать в своих руках
Дорогой Кларисы боле,
Только тень ея здесь в поле.Древеса, я в первый раз
Жар любви познал при вас;
Вы мне кажетеся сиры,
К вам уж сладкие зефиры
С смехами не прилетят,
Грации в листах оплетенных,
Глаз лишася драгоценных,
Завсегда о них грустят.Ах, зачем вы приходили,
Дни драгие, ах, зачем!
Лучше б вы мне не манили
Счастием в жилище сем.
За немногие минуты
Дни оставши стали люты,
И куда я ни пойду, —
Ни в приятнейшей погоде,
Ни в пастушьем короводе
Я утехи не найду.Где ты, вольность золотая,
Как Кларисы я не знал,
А когда вздыхати стал,
Где ты, где ты, жизнь драгая! Не смотрю я на девиц,
Не ловлю уже силками
Я, прикармливая, птиц,
Не гоняюсь за зверями
И не ужу рыб; грущу,
Ни на час не испущу,
Больше в сих местах незримой,
Из ума моей любимой.
В день красный некогда, как содице уклонялось,
И небо светлое во мрачно пременялось:
Когда краснелися и горы и леса,
Луна готовилась ийти на небеса,
Ириса при водах по камешкам бегущих,
В кустарнике, где глас был слышан Нимф поющихь,
Вещала таинство тут будучи одна,
И вот какую речь вещала тут она:
В сей год рабятска жизнь мне больше не являлась,
В которую я здесь цветами забавлялась.
Как только лиш пришла весенняя краса,
И отрасли свои пустили древеса,
Природа некия мне новости вдохнула,
Лиш я на пастуха прекраснаго взглянула,
Который в прошлый год мне ягод приносил,
И всякой раз тогда за труд себе просил,
Чтоб я ево за то пять раз поцеловала:
По прозьбе я ево безспорна пребывала.
Вообразив себе дни года я тово,
Отворотилася я тотчас от нево.
Куда рабятска жизнь одной зимою делась!
Я то воспомиила, а вспомнив то зарделась.
Где скрылась матерня из памяти гроза!
Пустила к Гиласу я мысли и глаза.
Ево желая зреть, я видя убегала:
А бывша без нево, со всем изнемогала:
С утра до вечера, по саму темну нощь
Влачила зрак ево с собой в средину рощь.
Лицо ево по всем местам очам мечталось:
И мысли кроме сей другия не осталось.
Богиня паств и девъ! В те где ты дни была
Как я на всякой час тебя к себе звала?
Я часто муравы журчащей етой речки,
Кропила током слез: а вас мои овечки
Когда вы бегали вокруг меня блея,
Трепещущей рукой не гладила уж я.
А он терзаяся ко мне любовью злосно,
Пенял: доколь тобой страдати мне не сносно?
Я день и нощь горя любовию, грущу,
И бегая, по всем тебя местам ищу.
Лев гонит Волка, волк стремится за козою,
Голодная коза любуется лозою:
Куда стремление; так то и повлечетъ;
Поток на верьх горы во век не потечет.
Не знала я тогда, в котору речь пускаться?
Престала я уже упорностью ласкаться,
Сказала: коль любя по всей моей борьбе,
Пренебрегая стыд я вверюся тебе:
А ты над слабою стал ныне полновластен,
Переменишься мне, другой пастушкой страстен:
И буду видет я плененны взоры мной,
Тобой обращены к любовнице иной?
В век розы, отвечал мне он мои пусть вянут,
И белы лилии родиться впредь не станут:
От ядовитых трав и от болотных вод,
Пускай зачахнет мой и весь издохнет скот,
Сей клятвой надо мной победа ускорилась:
А я ему душей и телом покорилась.
На долго разлучен с тобою дарагая,
Я плачу день и ночь тебя воспоминая.
Минуты радостны возлюбленных мне дней,
Не выйдут никогда из памяти моей.
На что ни погляжу, на все взираю смутно
Тоскую завсегда, вздыхаю всеминутно.
Стараюсь облегчить грусть духу своему,
И серце покорить в правление уму;
Но так как жарка кровь и он меня терзает,
Что серце чувствует, то мысль изображает.
Как в изумлении и в жалости взгляну,
Где ты осталася, в прекрасну ту страну,
Котору горы, лесь от глаз моих скрывают,
Куда вздыхания со стономь отлетают:
Мне мнится в пламени, что слышу голос твой,
В плачевный день когда растался я с тобой,
Что ты любезная топя прелестны взгляды,
Со мной прощаешся и плачеш без отрады.
Мне кажется тогда бунтующему кровь;
Что в истинну с тобой я разлучаюсь вновь,
И дух мой чувствует, прошедтей, точну муку,
Как он терзаем был в действительну разлуку.
О день! День лютый! Будь хотя на час забвенъ!
Злой рокъ! Иль мало я тобою поражен,
Что вображаешся так часто ты, толь ясно?
Уже и без того я мучуся всечасно.
Престань еще теснить уже стесненну грудь,
Иль дай хотя на час нещастну отдохнуть.
Увы! Не зря драгой не будет облегченья,
Не зря тебя не льзя пробыти без мученья.
Но ахъ! Когда дождусь, чтоб оный час пришел,
В который б я опять в руках тебя имелъ!
Пройди, пройди скоряй о время злополучно,
И дай с возлюбленной мне жити неразлучно!
Терпеть и мучиться не станеть скоро сил.
Почто любезная, почто тебе я милъ!
Прошли минуты те, что толь нас веселили:
Далекия страны с тобой мя разлучили,
И нет скорбящу мне оставшу жизнь губя,
Надежды ни какой зреть в скорости тебя.
Чем буду прогонять тебя я, время злобно?
Какое место мне отраду дать способно?
Куда я ни пойду, на что я ни гляжу,
Я облегчения ни где не нахожу.
Куда ни вскину я свои печальны взоры,
В луга или в леса, на холмы иль на горы,
На шумныя ль валы, на тихия ль струи,
На пышно ль здание, ах все места сии,
Как громкой кажется плачевною трубою,
Твердят мне, и гласят, что неть тебя со мною.
Везде стеню, везде от горести своей,
Так горлица лишась того, что мило ей,
Не зная что зачать, места переменяет,
Летит с куста на куст, на всех кустах рыдает.
Когда была в тебе утеха толь кратка,
К чему весела жизнь была ты толь сладка!
Коль шастлив человек, ково не научали,
Веселости в любви, любовны знать печали!
Кто в разлучении с любезной не бывал,
Тот скуки и тоски прямыя не вкушал.
С тем, кто с возлюбленной живет своею купно,
Забавы завсегда бывают неотступно,
И нет ему часа себе вообразить,
Как былоб тяжело, ему с ней розно жить.
Лиш вам, которыя подвержены сей страсти,
И чувствовали в ней подобны мне напасти!
Коль сносно мне мое страдание терпеть,
Лиш вам одним лиш вам то можно разуметь,
Страдай моя душа и мучься несказанно!
Теките горьких слез потоки непрестанно!
И есть ли мне тоска жизнь горьку прекратит
И смерть потерянно спокойство возвратитъ;
Так знай любезная, что шествуя к покою,
Я мысля о тебе глаза свои закрою.
Не смертью, но тобой, я душу возмущу,
И с именем твоим дух томный испущу.
Близ паства у лугов и рощ гора лежала,
Под коей быстрых вод, шумя, река бежала,
Пустыня вся была видна из высоты.
Стремились веселить различны красоты.
Во изумлении в луга и к рощам зряща
Печальна Атиса, на сей горе сидяща.
Ничто увеселить его не возмогло;
Прельстившее лицо нещадно кровь зажгло.
Тогда в природе был час тихия погоды:
Он, стоня, говорит: «О вы, покойны воды!
Хотя к тебе, река, бывает ветер лих,
Однако и тебе есть некогда отдых,
А я, кого люблю, нещадно мучим ею,
Ни на единый час отдыха не имею.
Волнение твое царь ветров укротил,
Мучителей твоих в пещеры возвратил,
А люту страсть мою ничто не укрощает,
И укротить ее ничто не обещает».
Альфиза посреди стенания сего
Уединение разрушила его.
«Я слышу, — говорит ему, — пастух, ты стонешь,
Во тщетной ты любви к Калисте, Атис, тонешь;
Каких ты от нее надеешься утех,
Приемлющей твое стенание во смех?
Ты знаешь то: она тобою лишь играет
И что твою свирель и песни презирает,
Цветы в твоих грядах — простая ей трава,
И песен жалостных пронзающи слова,
Когда ты свой поешь неугасимый пламень,
Во сердце к ней летят, как стрелы в твердый камень.
Покинь суровую, ищи другой любви
И злое утоли терзание крови!
Пускай Калиста всех приятнее красою,
Но, зная, что тебя, как смерть, косит косою,
Отстань и позабудь ты розин дух и вид:
Всё то тебе тогда гвоздичка заменит!
Ты всё пригожство то, которо зришь несчастно,
Увидишь и в другой, кем сердце будет страстно,
И, вспомянув тогда пастушки сей красы,
Потужишь, потеряв ты вздохи и часы;
Нашед любовницу с пригожством ей подобным,
Стыдиться будешь ты, размучен сердцем злобным».
На увещение то Атис говорит:
«Ничто сей склонности моей не претворит.
Ты, эхо, таинства пастушьи извещаешь!
Ты, солнце, всякий день здесь паство освещаешь
И видишь пастухов, пасущих здесь стада!
Вам вестно, рвался ль так любовью кто когда!
Еще не упадет со хладного снег неба
И земледелец с нив еще не снимет хлеба,
Как с сей прекрасною пустыней я прощусь
И жизнию своей уж больше не польщусь.
Низвергнусь с сей горы, мне море даст могилу,
И тамо потоплю и страсть и жизнь унылу;
И если смерть моя ей жалость приключит,
Пастушка жалости пастушек научит,
А если жизнь моя ко смеху ей увянет,
Так мой досады сей дух чувствовать не станет».
— «Ты хочешь, — говорит пастушка, — век пресечь?
Отчаянная мысль, отчаянная речь
Цветущей младости нимало не обычны.
Кинь прочь о смерти мысль, к ней старых дни приличны,
А ты довольствуйся утехой живота,
Хоть будет у тебя любовница не та,
Такую ж от другой имети станешь радость,
Найдешь веселости, доколе длится младость,
Или вздыхай вокруг Калистиных овец
И помори свою скотину наконец.
Когда сия гора сойдет в морску пучину,
Калиста сократит теперешну кручину,
Но если бы в тебе имела я успех,
Ты вместо здесь тоски имел бы тьмы утех:
Я стадо бы свое в лугах с твоим водила,
По рощам бы с тобой по всякий день ходила,
Калисте бы ты был участником всего,
А шед одна, пошла б я с спросу твоего,
Без воли бы твоей не сделала ступени
И клала б на свои я Атиса колени.
Ты, тщетною себе надеждою маня,
Что я ни говорю, не слушаешь меня.
От тех часов, как ты в несчастну страсть давался,
Ах, Атис, Атис, где рассудок твой девался?»
Ей Атис говорит: «Я всё о ней рачил,
Я б сердце красоте теперь твоей вручил,
Но сердце у меня Калистой взято вечно,
И буду ею рван по смерть бесчеловечно.
Любви достойна ты, но мне моя душа
Любить тебя претит, хоть ты и хороша.
Ты песни голосом приятнейшим выводишь
И гласы соловьев сих рощей превосходишь.
На теле видится твоем лилеин вид,
В щеках твоих цветов царица зрак свой зрит.
Зефиры во власы твои пристрастно дуют,
Где пляшешь ты когда, там грации ликуют.
Сравненна может быть лишь тень твоя с тобой,
Когда ты где сидишь в день ясный над водой.
Не превзошла тебя красой и та богиня,
Которой с паством здесь подвластна вся пустыня;
А кем я мучуся и, мучася, горю,
О той красавице тебе не говорю,
Вещая жалобы пустыне бесполезно
И разрываяся ее красою слезно.
Ты волосом темна, Калиста им руса,
Но то ко прелести равно, коль есть краса».
Альципа искусить Калиста научила,
А, в верности нашед, себя ему вручила.
для представления на Императорском Теятре при торжествовании Тезоименитства ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА по преславной победе, одержанной РОССИЙСКИМЪ ВОЙСКОМЪ
1759 года, августа в 1 день
при Франкфурте.Стихотворство Г. Сумарокова.
Баллет Г. Гильфердинга.
Музыка в первых двух Хорах Г. Раупаха.
Музыка Баллета и Хора при окончании Баллета Г. Старцера.
Теятральныя украшения изобретения Г. Валерияни, и трудов Г. Перезинотти.
Махины Г. Бригонзи и Г. Гильфердинга Махиниста.
В Драмме, Российскаго Теятра придворныя Актеры.
В Баллете, придворныя Танцовщики.
В Хорах, придворныя Певчия.ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА ДРАММЫ.ИСТИННА, Г. Аграфена Дмитревская.
МИНЕРВА, Г. Марья Волкова.
АПОЛЛОНЪ, Г. Иван Дмитревский
НЕПТУНЪ, Г. Григорий Волков.
МАРСЪ, Г. Ѳедор Волков.
ДРУГИЯ БОГИ.
БАЛЛЕТА.
ПОБЕДА.
РОССИЯНЯ и РОССИЯНКИ.
НОВЫЯ ЛАВРЫ
ПРОЛОГЪ.Теятр представляет Санктпетербургския рощи, в которых низшедшия с Олимпа и объятыя облаками боги беседуют, увеселяяся Именем и Благословенною Державою ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА.ИСТИННА держащая имя ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, МИНЕРВА, АПОЛЛОНЪ, НЕПТУНЪ и другия боги.ХОРЪ РОССИЯНЪ.В радостной своей судьбине,
Ликовствуй Россия ныне;
Щастие твое цвететъ!
Щедрая ЕЛИСАВЕТЪ!
Как тиха ТВОЯ держава;
Так громка безсмертна слава.ИСТИННА.Благополучен ты полночный край теперь;
Россия! царствует в тебе ПЕТРОВА ДЩЕРЬ.
Блаженны вы сея Империи границы,
Благословенны дни сея ИМПЕРАТРИЦЫ;
Подсолнечная вся гремит о НЕЙ,
Со славою ЕЯ, со славою моей.
ЕЛИСАВЕТИНО чтят имя все народы,
Гласит о НЕИ земля, гласят о НЕИ и воды.
Ликуй и радуйся полночная страна,
Что Венценосица Сия тебе дана! МИНЕРВА.Под скипетром Ея Россия процветает,
Под покровительством премудрость возрастает.
Когда я зрю
В науки,
Я радостью горю;
Россия простирает руки
Приемля их,
В сокровищах моих.
Когда я зрю на Войски,
Там вижу действия геройски.
Во ДЩЕРИ ПЕТРЪ СВОЕЙ опять на трон возшел.
В ЕЛИСАВЕТЕ все дела СВОИ нашел,
И с россами пребыть он вечно предвещает:
Исполнится, что ПЕТРЪ ВЕЛИКИЙ обещает.АПОЛЛОНЪ.Я зрю в России Геликон:
Разорвалися в ней державши разум узы,
И обитают музы,
Не зря Словесному учению препон.
Потоки Ипокрены,
С твоей, Нева, мешаяся волной,
Текут Полночною страной!
И орошают днесь твои Петрополь стены!
Не тем уж местом ты Петрополь ныне зримъ;
Где прежде жили Фины:
На сих брегах поставлен древний Рим,
И древния Аѳины.
Тут
Словесныя науки днесь цветут.
О ПЕТРЪ! о ТЫ ЕЛИСАВЕТА!
Пребудут ВАШИ в век на свете имена.
В коротки времена,
Вы то исполнили ко удивленью света.НЕПТУНЪ.На грозных вижу вдруг валах
Российския народы,
Пренебрегающи морской пучины страх,
Ревущи воды,
И бурный ветр,
Отважно бездну роя.
О ДЩЕРЬ Великаго Героя!
И ТЫ ВЕЛИКИЙ ПЕТРЪ!
ВЫ выше нежель человеки!
Я вижу ВАМИ то, чего не зрел во веки.
(Слышны трубы и литавры, и приходит Марс.)МАРСЪ.Россия я тебе известие принес,
Что милостию ты небес
И храбрым воинством врагов своих разшибла,
И вся надежда их погибла.
Внимайте жители сие брегов Невы!
И вы,
О боги,
Сделавшия здесь из облаков чертоги!
Когда настал лиш час оставить Солнцу Понт,
Предвестница его взошла на горизонт,
Долины осветила,
И горы озлатила:
Противной силы вождь открылся на коне,
И многочисленны за них идущи войски:
В Российском воинстве зажглись сердца геройски.
То к правой шествовал, то к левой он стране:
Он вдруг на сем крыле, он вдруг на том являлся,
Куда воинское искуство там вело,
Смотрел, которое объять ему крыло,
И нападение соделать устремлялся:
Напал на левое и начался пожар.
Тогда в свирепстве яром
Удар
Гоним ударом,
В российския полки летят,
Из прешироких недр селитрой распаленных,
Из медных челюстей огнями раскаленных,
Гремит ужасный гром и молнии блестят,
И вскоре,
По том,
Умножился сей гром:
Простерлось Огненное море,
Из мелкаго ружья,
Со всех сторон лия.
Россиян левое крыло в огне стояло,
Из грозных облаков их смертныий дождь кропил,
И пламя на него от трех сторон зияло.
Бойницы взяты две, полк целый отступил.
Твой враг тогда победою ласкался,
И к месту одному всем войском примыкался.
Российско войско все стремилося к тому,
Чтоб дать отпор ему:
Где больше был огонь, туда они метнулись,
И неподвижными среди огня остались,
Начальники Российской силы там,
И полководец сам,
Отважности своей ни чем не умеряли,
И войско ободряли,
Чтоб жизнь они теряли,
Не думая о ней,
И в час толь нужный сей,
Явили мужество России всей,
И САМОДЕРЖИЦЕ своей,
И показали то перед очами света.,
Что робости ни что не может им нанест,
Что только в мыслях их, ЕЛИСАВЕТА,
Отечество и честь.
Сквозь дым и пыль и ветер возмущенный,
Сквозь воздух возмущенный,
Я зрел на облаках
Победу, и весы в ея руках,
И оба были равны.
Пришли минуты главны,
В которы брань решить,
И дело совершить,
В которы Россы все как тигры разъяренны,
Лиш быть могли своей победой усмиренны,
Когда в Петрополе стояла во слезах
Порфирородная ДЕВИЦА,
ВЕЛИКАЯ ИМПЕРАТРИЦА,
И вспоможения искала в небесах.
Исполнила надежда ЕЙ обеты,
Я вдруг Победу зрел,
Со Именем ЕЛИСАВЕТЫ,
И крылья простирал Российский там орелъ;
Противны вои задрожали
И побежали.
Разсыпалися все на разныя пути,
И тщилися одно спасение найти.
Собрать и удержать их вождь полки старался.
Но в сей он суетно надсжде простирался.
Бегут
И жизнь одну брегут,
Едва надеяся, что Россов удалятся:
Знамена их валятся,
И победителям в удел,
Ко украшению их дел,
Знамена в руки предаются,
Огромны пушки остаются,
И брани следует конец.
Россия приими Лавровой ты венец.
Пойдем безсмертныя на Гору мы священну,
Ссй день торжествовать,
А вы имея мысль о Россы восхищенну,
Начните радостно победу воспевать.
(Марс восходит на место, где сидят боги, и садится с ними.)——ХОРЪ РОССИЯНЪ.Ты Россия утешайся,
Видя толь достойных чад,
И победой украшайся! *Веселися ты сей град,
С полуночными странами;
Враг повержен сильно нами! Во время пения облака закрывают богов, а по том расходятся и открывают храм славы. В храме видима седящая Победа с лавровою ветвию и Россияне собравшиеся торжествовать день сей. Начинается ими балет. Россияне окружают Победу. По том слышно необыкновенное согласие Музыки. Является Российский на воздухе Орел. Россиянин приемлет пламенник. И к себе других Россиян созывает воспалити благоухание. Нисходит огнь с небеси, и предваряет предприятие их. Орел ниспускается и из рукь победы приемлет Лавр. Баллет продолжается.——При окончании баллета, ХОРЪ РОССИЯНЪ.САМОДЕРЖИЦА народа!
Для того ТЕБЕ природа
Бытие дала,
И на Трон судьбина возвела,
Что бы ТЫ творила славныя дела.