Грабители кричат: «Бранит, он нас!»
Грабители! Не трогаю я вас,
Не в злобе — в ревности к отечеству дух стонет;
А вас и Ювенал сатирою не тронет.
Тому, кто вор,
Какой стихи укор?
Ворам сатира то: веревка и топор.
Лошак монеты вез,
Другой овес,
И кто из них честняй они имели споры.
Скончали так они о чести разговоры:
Честняе тот из них, которой деньги вез,
А тот подляй, которой вез
Овес.
Напали воры:
Сказали лошаку, которой вез
Овес!
Недавно воровать Ермолке запретили,
Да кражи никакой с него не возвратили.
Ермолка мой покойно спит,
На что ему обед? Уже Ермолка сыт.
Ермолка мой за плутни не повешен.
А сверх того Ермолка и не грешен.
Покаялся пред богом он,
А денег у себя имеет миллион,
И златорунный стал ягненок он из волка.
О небо! Кто же вор, когда не вор Ермолка,
Осла стянули воры:
Свели ево с двора долой,
И на пути вступили в разговоры,
Вести ль ево домой,
Или ту кражу,
Вести в продажу.
Во споре завсегда конец иль добр иль худ:
Добра выходит фунт, а худа целый пуд.
Из спора столько худа,
У добрых лишь людей.
Старой обычай и давная мода,
Были б ворота всегда на крепи.
В доме, всегда, у приказнова рода,
Пес, на часах, у ворот на цепи.
Дворник забывшись не запер калитки;
Следственно можно втереться во двор.
В вымыслах мудрыя остры и прытки:
Входит мудрец тут, а именно вор.
Ластится, ластится льстец, ко собаке,
Бросил ей жирнова мяса кусок:
Солжет ли земнородно племя,
Коль скажет то: «Всего дороже время»?
Чего поселянин во осень не сожнет,
Того и в житнице его зимою нет.
Вовремя ежели в торги купец не вступит,
Товаров нет, никто товаров и не купит.
Солдат, не выучась ружья в руках держать,
От неприятели не должен ли бежать?
Судящему препона,
Не знающу закона,
В пустыне муж почтенный жил,
И добродетели примером он служил.
Все видели ево незлобива и смирна,
Везде о нем носилася хвала.
Какой-то человек привел к нему вола,
Гораздо жирна.
Увидел ето вор,
И захотел вола к себе втащить на двор.
Настала ночь: пошел на ловлю вор к пустыне,
И став заранье горд,