Лежит на берегу, из струй вскочивша, миса:
Под крышкой виден был кусочик:
Ни птичка он, ни рыбка, ни зверочик,
Да устрица была.
Увидела то крыса,
И морду сунула туда;
Изрядная была еда,
Уоторой крыса тут у мисы попросила;
Ей миса рыло откусила.
Услышал мальчик то, трех лет,
Что нечто во стенных часах стучит и бьетъ;
Мальчишка ни часов и ни минут не числит,
И о часах по свойски мыслитъ;
И кажется ему тогда,
Залезла мышь туда.
Он мыши угрожает,
А именно часы он палкой поражает.
Мальчишка мыши не убил,
Лишь только он часы, во дребезги разбил.
Вели слона, и отовсюду
Збегается народ.
Смеется мышь: бегут, как будто н чуду:
Чево смотреть, когда какой идет уродъ?
Не думает ли кто, и я дивится буду?
А он и чванится, как будто барин он:
Не кланятся ль тогда, когда тащится слонъ?
Сама я спесь имею ту жс,
И знаю то, что я ни чем ево не хуже.
Она бы речь вела
В лесу гулял ужасный левъ!.
Он мышь поймав разинул зев,
Не всяк
Дуракъ;
Однако многия не видят ясно врак.
Обманщик вякай,
Безумец такай,
Что хочеш то набрякай.
В поход
Весь ломится народ:
И простота и злоба,
Приводят часто нас на место гроба.
ВОспой, о муза, ты дела,
Мне, мыши и лягушки,
И как лягушка мышь в болото завела,
И как погибли там их обе душки!
Лукавая звала
Лягушка, глупу мышку,
И наизуст прочла ей целу книжку,
Сплетая похваду лягушечей стране,
Пошла из города мышь в красной день промяться,
И с сродницей своей в деревне повидаться.
Та мышь во весь свой век всс в закроме жила,
И в городе еще ни разу не была.
Как стали ужинать, мышь градска говорила,
Какая тамо жизнь, и очень то хвалила:
Ты еш простой здесь хлеб, а я там сахар ем,
Что ради там господ, и я питаюсь тем.
Про сахар много раз сестрица я слыхала,
Однако я ево и с роду не едала,
Был кот и взятки брал:
С мышей он кожи драл,
Мышей гораздо мучил,
И столько им наскучил,
Чиня вссгда содом,
Что жительство мышей, а именно тот дом,
Казался жителям сим каторгою лютой;
Свирепой тот
Мучитель, кот,
Десятка по два их щелкал одной минутой.
Хранити разума всегда потребко зрелость,
И состояния блюсти невредно целость:
Имей умеренность, держи в узде ты смелость;
Нас наглости во бедства мчат.
Пожалована мышь Богами во медведи;
Дивятся все тому, родня, друзья, соседи,
И мнится, что о том и камни не молчатъ;
Казалося, о том леса, луга кричат.
Крапива стала выше дуба;
На голой мыши шуба,
Не столько страшен зайцам псарь,
Медведь и волк щенятам,
Мертвец и чорт рабятам,
Ни челобитчикам бсздушной сскретарь,
Как кошка некая в большом мышей содоме.
В каком то доме,
Страшна мышам была.
Хотя она с мышей подарков не брала;
Да только худо то что кожи с них драла.
И срезала их с кону.
У мужика в чулане поставлены лукошки,
Забилася тут мышь, не устрашуся кошки.
Кричала мышь, бодрясь, подай ее сюда.
Отколе ни взялась, пришла она туда:
Насилу унесла геройка в подпол ножки.
Коль ета притча не сладка,
Лишь только для тово что очень коротка;
Во вкус войти не льзя всево мне света:
Подоле ета:
Боярин был, боярыня была,