Недолго длилися счастливыя мгновенья.
В обятьях счастия на миг забывшись сном,
Обмануты мы им, как жертва обольщенья,
Что видит вдруг, в минуту пробужденья,
Себя покинутой тайком.
С тех пор грустя о нем и на пути встречая
Лишь блеск и мишуру веселья одного—
С воспоминанием утраченнаго рая,
Блуждаем мы от края и до края,
Не находя его.
Я твердо оттолкну напиток наслажденья,
Соблазну я скажу:—Дары твои—позор!
На смену счастию явилось сожаленье,
А ты во след себе оставишь угрызенье
И роковой укор.
Печаль души своей я не открою миру
И не поведаю испытанным друзьям.
В часы уныния от них я прячу лиру,
С улыбкою веселому их клиру
Я вторю сам.
Не каждый ли из них страдает одиноко?
Но вместо жалобы от них мы слышим смех!
Не все ли крест несут без стона и упрека,
Страдания в душе своей глубоко
Тая от всех?
Зачем стыдимся мы своих воспоминаний?
Зачем от наших слез краснеем пред собой,
Как будто наша жизнь для вечных ликований—
Не для борьбы и тяжких испытаний—
Дана судьбой.
Да, счастье отцвело, и было бы ошибкой
Вновь ожидать его, но в сладостных мечтах
Являясь предо мной какой-то тенью зыбкой,
Оно мне кажется—сияющей улыбкой
На дорогих устах.