Два глазастые уродца
Из прогорклаго болотца,
Укрепившись в силе,
К Фее приходили.
И один был Лягушонок,
Еле-еле из пеленок,
Квакалка-квакушка,
В будущем лягушка.
А другой—Упырь глазастый,
Перевертыш головастый,
Кровосос упорный,
И со шкуркой черной.
Перевертыш, перекидыш,
Он в болотце был подкидыш:—
Согрешил с Ягою
Бес порой ночною.
Лягушонок же зеленый,
Презиравший все законы,
Прыгал через мостик,
Задирая хвостик.
Два глазастые уродца
Из-под кочки, из болотца,
Искупавшись в иле,
К Фее приходили.
„Ты“, сказали, „иностранка,
Сладкозвонка и обманка,
Мы же нутряные,
Водные, земные“.
Стали оба, руки в боки.
„Ты“, твердят, „без подоплеки.
Пазуха-то есть ли?
Все сидеть бы в кресле“.
Не понравился вопросик.
Фея вздернула свой носик,
Призывает свиту,
Упырю быть биту.
Впрочем, нет. Дерутся волки,
Или глупыя две телки,
Фея же воздушна,
И великодушна.
Фея пчелкам приказала,
Показали только жало,—
И Упырь от страха
Прыг в бадью с размаха.
Лягушонок—мух глотатель,
Пчел он тоже не искатель,
И, как пойман в краже,
„Квак“, и прыг туда же.
Два глазастые уродца
Пали вниз на дно колодца,
И скорбят речисто:—
„Очень ужь тут чисто“.
Фея-жь пчелкам усмехнулась,
На качалке покачнулась,
И с Шмелем, дворецким,
В путь, к князьям Немецким.