В дни жизненных невзгод, когда моя казна
Рукой безпечною исчерпана до дна,
Друзья бегут меня и, взор потупя строго,
Соседка гонит прочь от своего порога,—
Недолго я ропщу на свой суровый рок:
Укрывшись от сует в свой тихий уголок,
В Платона, Тацита я мыслью погружаюсь,
И забываю свет и свято наслаждаюсь
Уединением, покоем и трудом.
И вспоминаю я с досадой и стыдом
Любви и роскоши заботы и тревоги,
И ветренных долгов нежданные итоги.
И восклицаю я: «что свет, что красота,
И деньги и любовь!? Все тлен и суета!»
Но если, заглянув в мое уединенье,
Фортуна подает мне руку примиренья,
И если, долгою разлукой смягчена,
Соседка милая из своего окна
На мой тоскливый взгляд с стьиливостью наивной
Ответит весело улыбкою призывной,—
Тогда прощай и труд, и Тацит, и Платон,
И мудрый взгляд на жизнь, и толстый лексикон!
Прощай и ты, прют священных размышлений!
Бросаюсь я в поток мятежных наслаждений,—
И снова без борьбы разсудок побежден;
И снова песень клик, и чаш заздравных звон,
Веселый смех друзей, в шуму безумных оргий,
И пламенной любви мученья и восторги!