Чарльз Дарвин, известный ученый,
Однажды синичку поймал.
Ее красотой увлеченный,
Он зорко за ней наблюдал.
Он видел головку змеиную
И рыбий раздвоенный хвост,
В движениях — что-то мышиное
И в лапках — подобие звезд.
«Однако, — подумал Чарльз Дарвин, —
Однако синичка сложна.
С ней рядом я просто бездарен,
Пичужка, а как сложена!
Зачем же меня обделила
Природа своим пирогом?
Зачем безобразные щеки всучила,
И пошлые пятки, и грудь колесом?»…
Тут горько заплакал старик омраченный.
Он даже стреляться хотел!..
Был Дарвин известный ученый,
Но он красоты не имел.
Я муху безумно любил!
Давно это было, друзья,
Когда еще молод я был,
Когда еще молод был я.
Бывало, возьмешь микроскоп,
На муху направишь его —
На щечки, на глазки, на лоб,
Потом на себя самого.
И видишь, что я и она,
Что мы дополняем друг друга,
Что тоже в меня влюблена
Моя дорогая подруга.
Кружилась она надо мной,
Стучала и билась в стекло,
Я с ней целовался порой,
И время для нас незаметно текло.
Но годы прошли, и ко мне
Болезни сошлися толпой —
В коленках, ушах и спине
Стреляют одна за другой.
И я уже больше не тот.
И нет моей мухи давно.
Она не жужжит, не поет,
Она не стучится в окно.
Забытые чувства теснятся в груди,
И сердце мне гложет змея,
И нет ничего впереди…
О муха! О птичка моя!
В дверь из метели старик-водовоз
Утром вошел, и Аленка сказала:
— Мама, ты видишь, пришел Дед-Мороз,
Я его сразу-пресразу узнала!
Нынче в классе
Спросили у Васи:
— Как делают, Вася, стекло?
Сказал он: — Бывает,
Окно разбивают,
Потом
Под разбитым окном
Собирают
Осколков большое число.
— Послушай, Василий,
Представь, что купили
Варенья один килограмм.
Дели его с Настей
На равные части.
По скольку достанется вам?
Ответил Василий:
— Уж если купили
Варенья один килограмм, —
Зачем
Нам деленье?
Поем
Я варенье,
А Насте
И части
Не дам!
— Где ты была сегодня, киска?
— У королевы у английской.
— Что ты видала при дворе?!
— Видала мышку на ковре!
В город, в город за свиньёй
Я иду пешком.
Возвращаюсь я домой
На свинье верхом.
Много, много птичек
Запекли в пирог:
Семьдесят синичек,
Сорок семь сорок.
Трудно непоседам
В тесте усидеть —
Птицы за обедом
Громко стали петь.
Побежали люди
В золотой чертог,
Королю на блюде
Понесли пирог.
Где король? На троне
Пишет манифест.
Королева в спальне
Хлеб с вареньем ест.
Фрейлина стирает
Ленту для волос.
У нее сорока
Отщипнула нос.
А потом синица
Принесла ей нос,
И к тому же месту
Сразу он прирос.
Если только ты умен,
Ты не дашь ребятам
Столь затейливых имен,
Как Протон и Атом.
Удружить хотела мать
Дочке белокурой,
Вот и вздумала назвать
Дочку Диктатурой.
Хоть семья ее звала
Сокращенно Дита,
На родителей была
Девушка сердита.
Для другой искал отец
Имя похитрее,
И назвал он наконец
Дочь свою Идея.
Звали мама и сестра
Девочку Идейкой,
А ребята со двора
Стали звать Индейкой.
А один оригинал,
Начинен газетой,
Сына Спутником назвал,
Дочь назвал Ракетой.
Пусть поймут отец и мать,
Что с прозваньем этим
Век придется вековать
Злополучным детям…
За дебоши, лень и тупость,
За отчаянную глупость
Из гимназии балбеса
Попросили выйти вон…
Рад-радешенек повеса,
Но в семье и плач и стон…
Что с ним делать, ради неба?
Без занятий идиот
За троих съедает хлеба,
Сколько платья издерет!..
Нет в мальчишке вовсе прока —
В свинопасы разве сдать
И для вящего урока
Перед этим отодрать?
Но решает мудрый дядя,
Полный в будущее веры,
На балбеса нежно глядя:
«Отдавайте в… офицеры…
Рост высокий, лоб покатый,
Пусть оденется в мундир —
Много кантов, много ваты,
Будет бравый командир!»
Про подобные примеры
Слышим чуть не каждый час.
Оттого-то офицеры
Есть прекрасные у нас…
Голова моя — темный фонарь с перебитыми стеклами,
С четырех сторон открытый враждебным ветрам.
По ночам я шатаюсь с распутными, пьяными Феклами,
По утрам я хожу к докторам.
Тарарам.
Я волдырь на сиденье прекрасной российской словесности,
Разрази меня гром на четыреста восемь частей!
Оголюсь и добьюсь скандалёзно-всемирной известности,
И усядусь, как нищий-слепец, на распутье путей.
Я люблю апельсины и все, что случайно рифмуется,
У меня темперамент макаки и нервы как сталь.
Пусть любой старомодник из зависти злится и дуется
И вопит: «Не поэзия — шваль!»
Врешь! Я прыщ на извечном сиденье поэзии,
Глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ,
Прыщ с головкой белее несказанно-жженой магнезии,
И галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ.
Ах, словесные, тонкие-звонкие фокусы-покусы!
Заклюю, забрыкаю, за локоть себя укушу.
Кто не понял — невежда. К нечистому! Накося — выкуси.
Презираю толпу. Попишу? Попишу, попишу…
Попишу животом, и ноздрей, и ногами, и пятками,
Двухкопеечным мыслям придам сумасшедший размах,
Зарифмую все это для стиля яичными смятками
И пойду по панели, пойду на бесстыжих руках…
Я угрюмый крокодил
И живу в зверинце.
У меня от сквозняка
Ревматизм в мизинце.
Каждый день меня кладут
В длинный бак из цинка,
А под баком на полу
Ставят керосинку.
Хоть немного отойдешь
И попаришь кости…
Плачу, плачу целый день
И дрожу от злости…
На обед дают мне суп
И четыре щуки:
Две к проклятым сторожам
Попадают в руки.
Ах, на нильском берегу
Жил я без печали!
Негры сцапали меня,
С мордой хвост связали.
Я попал на пароход…
Как меня тошнило!
У! Зачем я вылезал
Из родного Нила?..
Эй, ты, мальчик, толстопуз, —
Ближе стань немножко…
Дай кусочек откусить
От румяной ножки!
Мальчик Боб своей лошадке
Дал кусочек шоколадки, —
А она закрыла рот,
Шоколадки не берет.
Как тут быть? Подпрыгнул Бобик,
Сам себя вдруг хлопнул в лобик,
И с комода у дверей
Тащит ножницы скорей.
Распорол брюшко лошадке,
Всунул ломтик шоколадки
И запел: «Не хочешь в рот,
Положу тебе в живот!»
Боб ушел играть в пятнашки,
А за полкой таракашки
Подсмотрели и гуськом
Вмиг к лошадке все бегом.
Подобрались к шоколадке
И лизнули: «Очень сладко!»
Пир горой — и в пять минут
Шоколадке был капут.
Вот приходит Боб с прогулки,
Таракашки шмыг к шкатулке —
Боб к лошадке: «Съела… ай!
Завтра дам еще — будь пай!»
День за днем — как две недели —
Мальчик Боб, вскочив с постели,
Клал в живот ей шоколад,
А потом шел прыгать в сад.
Лошадь кушала, старалась,
Только кошка удивлялась:
«Отчего все таракашки
Растолстели, как барашки?»
Я сидела на песке
У моста высокова.
Нету лучше из стихов
Александра Блокова.
Сделала свистулечку
Из ореха грецкого.
Веселее нет и звонче
Песен Городецкого.
Неспокойная была,
Неспокой оставила.
Успокоили стихи
Кузмина Михаила.
Шел с Орехова туман,
Теперь идет из Зуева.
Я люблю стихи в лаптях
Миколая Клюева.
Дуют ветры от реки,
Дуют от околицы.
Есть и ситец и парча
У Любови Столицы.
Заливается в углу
Таракан, как пеночка.
Не подумай, что растешь,
Таня Ефименочка.
Ах, сыпь, ах, жарь,
Маяковский — бездарь.
Рожа краской питана,
Обокрал Уитмана.
Пляшет Брюсов по Тверской
Не мышом, а крысиной.
Дяди, дяди, я большой,
Скоро буду с лысиной.
Ах, батюшки, ох-ох-ох,
Есть поэт Мариенгоф.
Много кушал, много пил,
Без подштанников ходил.
Квас сухарный, квас янтарный,
Бочка старо-новая.
У Васятки у Каменского
Голова дубовая.
Чем муж и жена меж собой различаются?
Жена — это та, что всегда подчиняется,
А муж — это тот, кто сильнее слона
И делает всё, что захочет она.
Мне помнится, вороне,
А может, не вороне,
А может быть, корове
Ужасно повезло:
Послал ей кто-то сыра
Грамм, думается, двести,
А может быть, и триста,
А может, полкило.
На ель она взлетела,
А может, не взлетела,
А может быть, на пальму
Ворона взобралась.
И там она позавтракать,
А может, пообедать,
А может, и поужинать
Спокойно собралась.
Но тут лиса бежала,
А может, не бежала,
А может, это страус злой,
А может, и не злой.
А может, это дворник был…
Он шел по сельской местности
К ближайшему орешнику
За новою метлой.
— Послушайте, ворона,
А может быть, собака,
А может быть, корова,
Ну как вы хороша!
У вас такие перья,
У вас глаза такие!
Копыта очень стройные
И нежная душа.
А если вы залаете,
А может, и завоете,
А может, замычите —
Коровы ведь мычат, —
То вам седло большое,
Ковер и телевизор
В подарок сразу врУчат,
А может быть, вручАт.
И глупая ворона,
А может быть, корова
А может быть, собака
Как громко запоет.
И от такого пения,
А может, и не пения
Упал, конечно, в обморок
От смеха весь народ.
А сыр у той вороны,
А может быть, собаки,
А может, и коровы
Немедленно упал.
И прямо на лисицу,
А может быть, на страуса,
А может быть, на дворника
Немедленно попал.
Идею этой сказки,
А может, и не сказки
Поймет не только взрослый,
Но даже карапуз:
Не стойте и не прыгайте,
Не пойте, не пляшите
Там, где идет строительство
Или подвешен груз.
Если мальчик конопат,
Разве мальчик виноват,
Что родился рыжим, конопатым?
Но, однако, с малых лет
Пареньку прохода нет,
И кричат ехидные ребята:
— Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой —
А он дедушку не бил,
А он дедушку любил.
Вот он к деду. Ну, а дед
Говорит ему в ответ:
— У меня ведь тоже конопушки!
Если выйду я во двор,
Самому мне до сих пор
Все кричат ехидные старушки:
«Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой».
А я дедушку не бил,
А я дедушку любил.
В небе солнышко горит
И мальчишке говорит:
— Я ведь тоже рыжим уродилось.
Я ведь, если захочу,
Всех подряд раззолочу.
Ну-ка посмотри, что получилось!
Рыжий папа! Рыжий дед!
Рыжим стал весь белый свет!
Рыжий! Рыжий! Конопатый!
Убил дедушку лопатой!
А если каждый конопат,
Где на всех набрать лопат?!
Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама приходит в дом,
Мама глядит кругом.
— Был на квартиру налёт?
— Нет.
— К нам заходил бегемот?
— Нет.
— Может быть, дом не наш?
— Наш.
— Может, не наш этаж?
— Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко.
— Значит это не обвал?
— Нет.
— Значит, слон не танцевал?
— Нет.
— Очень рада. Оказалось,
Я напрасно волновалась.
Если был бы я девчонкой —
Я бы время не терял!
Я б на улице не прыгал,
Я б рубашки постирал.
Я бы вымыл в кухне пол,
Я бы в комнате подмёл,
Перемыл бы чашки, ложки,
Сам начистил бы картошки.
Все свои игрушки сам
Я б расставил по местам!
Отчего я не девчонка?
Я бы маме так помог!
Мама сразу бы сказала:
«Молодчина ты,
Сынок!»
И девчонки и мальчишки
Часто писают в штанишки.
Мамы негодуют,
А детишки дуют –
На глазах у всей страны
Гордо писают в штаны.
Но когда большими станут,
Они писать перестанут.
Лился сумрак голубой
В паруса фрегата…
Собирала на разбой
Бабушка пирата.
Пистолеты уложила
И для золота мешок.
А еще, конечно, мыло,
Зубной порошок.
— Ложка здесь.
Чашка здесь,
Чистая рубашка есть.
Вот мушкет пристрелянный,
Вот бочонок рома…
Он такой рассеянный —
Все оставит дома.
Старенькая бабушка
Седая голова,
Говорила бабушка
Ласковы слова:
— Дорогой кормилец наш,
Сокол одноглазый,
Ты смотри на абордаж
Попусту не лазай.
Без нужды не посещай
Злачные притоны.
Зря сирот не обижай,
Береги патроны,
Без закуски ром не пей —
Очень вредно это.
И всегда ходи с бубей,
Если хода нету.
Серебро клади в сундук,
Золото — в подушку…
Но на этом месте внук
Перебил старушку:
— Слушай, если это все
Так тебе знакомо,
Ты давай
Сама езжай,
А я останусь дома!
Я до шуток не охотник,
Что скажу — скажу всерьез.
Шел по улице охотник,
На базар добычу нес.
Рядом весело бежали
Псы его, которых звали:
Караул, Пожар, Дружок,
Чемодан и Пирожок,
Рыже-огненный Кидай
И огромный Угадай.
Вдруг из рыночных ворот
К ним навстречу вышел кот.
Угадай взмахнул хвостом
И помчался за котом.
И за ним Пожар, Дружок
Чемодан и Пирожок.
Наш охотник осерчал,
Во все горло закричал:
— Караул! Дружок! Пожар! —
Всполошился весь базар.
А охотник не молчит,
Он себе одно кричит:
— Ой, Пожар! Ко мне, сюда! —
Люди поняли — беда!
Поднялась такая давка,
Что сломали два прилавка.
Где уж тут собак найти,
Дай бог ноги унести!
Опечалился охотник:
— Я теперь плохой работник.
Мне ни белки не подбить,
Ни лисицы не добыть.
Час прошел,
Другой прошел,
Он в милицию пришел:
— У меня, друзья, пропажа.
То ли случай, то ли кража.
У меня пропал Дружок,
Чемодан и Пирожок.
Старший выслушал его,
Но не понял ничего.
— Не мелите что попало.
Повторите: что пропало?
— Чемодан, Дружок, Кидай.
— А еще что?
— Угадай!
Капитан, нахмурив брови,
Рассердился, закричал:
— Я училище в Тамбове
Не для этого кончал,
Чтоб загадочки гадать,
Чемоданчики кидать!
Не умею и не стану,
Не за тем поставлен здесь.
Но вернемся к чемодану…
У него приметы есть?
— Шерсть густая,
Хвост крючком.
Ходит он чуть-чуть бочком.
Любит макароны с мясом,
Обожает колбасу,
Лает дискантом и басом
И натаскан на лису.
— Чемодан?
— Да, Чемодан. —
Поразился капитан.
— Что касается Дружка,
Он чуть больше Пирожка.
Подает знакомым лапу,
На соседей не рычит.
Тут дежурный рухнул на пол,
А потом как закричит:
— Я запутался в дружках,
чемоданах, пирожках!
Вы зачем сюда пришли?
Или вы с ума сошли?!
— А еще пропал Пожар
Тот, который убежал!
— Отвяжитесь, гражданин.
Позвоните ноль-один!
Ох, боюсь я, как бы, часом,
Сам я не залаял басом!
Наш охотник загрустил,
Очи долу опустил.
Грустный после разговора
Он выходит на крыльцо.
Перед ним собачья свора:
Все любимцы налицо.
Чемодан залаял басом,
Лапу протянул Дружок,
Заскакали с переплясом
Угадай и Пирожок.
Я до шуток не охотник
И рассказ закончу так:
— Если ты, дружок, охотник.
Думай, как назвать собак!
Вышло так, что мальчик Вова
Был ужасно избалован.
Чистенький и свеженький,
Был он жутким неженкой.
Начиналось все с рассвета:
— Дайте то! Подайте это!
Посадите на коня.
Посмотрите на меня!
Мама с помощью бабушки
Жарит ему оладушки.
Бабушка с помощью мамы
Разучивает с ним гаммы.
А его любимый дед,
В шубу теплую одет,
Час, а то и все четыре
Ходит-бродит в «Детском мире».
Потому что есть шансы
Купить для мальчика джинсы.
Мальчика ради
Тети и дяди
Делали невозможное:
Пекли пирожное,
Дарили наперегонки
Велосипеды и коньки.
Почему? Да очень просто,
Делать тайны не хотим:
В доме было много взрослых,
А ребенок был один.
Но сейчас бегут года
Как нигде и никогда.
Год прошел,
Другой проходит…
Вот уже пора приходит
В Красной армии служить,
С дисциплиною дружить.
Вова в армию идет
И родню с собой ведет.
В расположение части
Пришел он и сказал:
— Здрасьте!
Это вот сам я,
А это вот мама моя.
Мы будем служить вместе с нею,
Я один ничего не умею.
Дали маршалу телеграмму:
«Призывник Сидоров
Привел с собой маму.
Хочет с ней вместе служить».
Адъютант не рискнул доложить.
Час прошел, другой…
Увы!
Нет ответа из Москвы.
— Ладно, — сказал командир полка,
Так уж и быть, служите пока.
В тот же день за мамой вслед
В части появился дед,
Бабушка с подушкой
И тетя с раскладушкой:
— Ребенок без нас пропадет,
На него самолет упадет!
И все служили умело,
И всем отыскалось дело.
Вот представьте: полигон,
Утро, золото погон.
Солнце, музыка, и вот
Вовин взвод идет в поход.
Первым, весел и здоров,
Идет сам Вова Сидоров.
Без винтовки и пилотки —
Он винтовку отдал тетке.
И батон наперевес —
Как устанет, так и ест.
Рядом с ним идут упрямо
Тетя, бабушка и мама.
Бабушка — с подушкой,
Тетя — с раскладушкой:
— А вдруг он устанет с дороги?
Чтоб было где вытянуть ноги.
И немного в стороне
Дед на вороном коне
Прикрывает левый фланг.
Правый прикрывает танк.
Так они за метром метр
Прошагали километр.
Мама видит сеновал
И командует:
— Привал!
Бабушка с дедом
Занялись обедом
И Вове понемножку
Дают за ложкой ложку:
— Ты за маму съешь одну,
Еще одну — за старшину.
Ну и за полковника
Не менее половника.
Только кончился обед —
Сразу начался совет
О походах и боях
И о военных действиях.
— Так, кого мы пошлем в разведку?
— Разумеется, бабку и дедку.
Пусть они, будто два туриста,
Проползут километров триста,
Чтоб узнать где стоят ракеты
И где продают конфеты.
— А кто будет держать оборону?
— Позвоните дяде Андрону.
Он работает сторожем в тресте
Всех врагов он уложит на месте.
— Ну, а Вова?
— Пускай отдохнет.
Он единственный наша отрада.
Охранять нам Володеньку надо.
Дайте маме ручной пулемет.
Так что Вова Сидоров
Вырос просто будь здоров!
В двух словах он был таков:
Глуп, ленив и бестолков.
Хорошо, что другие солдаты —
Совершенно другие ребята.
Могут сутки стоять в дозоре…
Плыть на лодке в бушующем море…
В цель любую попадут
И никогда не подведут.
Были б все, как и он, избалованными.
Быть бы нам уж давно завоеванными.
— Я не зря себя хвалю,
Всем и всюду говорю,
Что любое предложенье
Прямо сразу повторю.
— «Ехал Ваня на коне,
Вел собачку на ремне,
А старушка в это время
Мыла кактус на окне».
— Ну о чем тут говорить?
Стал бы я себя хвалить.
Мне историю про Ваню
Очень просто повторить:
Ехал Ваня на коне,
Вел собачку на ремне,
Ну, а кактус в это время
Мыл старушку на окне.
Ехал кактус на коне,
Вел собачку на ремне,
А старушка в это время
Мыла Ваню на окне.
Ехал Ваня на окне,
Вел старушку на ремне,
Ну, а кактус в это время
Мыл собачку на коне.
Знаю я, что говорю.
Говорил, что повторю.
Вот и вышло без ошибок,
А чего хвалиться зрю?
В жизни я видел немало картинок.
Однажды собака мой съела ботинок,
Но это был случай
Не самый могучий.
Мальчик Вова пяти лет
Съел автобусный билет.
Папа деньги заплатил,
А он взял и проглотил.
Тут, опасен и хитер,
Вдруг заходит контролер.
И как только он заходит,
Сразу с Вовы глаз не сводит.
— Ваш билетик.
— Нет билета.
— Ох, не нравится мне это.
Значит, вам несдобровать,
Значит, будем штрафовать.
Дайте тысячу рублей
И глядите веселей.
Бедный папа так и сел:
— Наш билет ребенок съел.
Мы всегда с билетом едем,
Только он сегодня съеден.
Но, опасен и хитер,
Рассмеялся контролер:
— Я не верю вам, родитель,
Вы неправду говорите.
Я сто лет живу на свете,
Но не помню, чтобы дети…
Чтоб они билеты ели.
Ну, котлеты, ну, тефтели…
Но у нас в Стране Советов
Люди не едят билетов.
Все вокруг как загалдят:
— Нет, едят, едят, едят…
— Например, мой внук Антон,
Он все время ест картон.
— А наш Петенька, к примеру,
Ест опилки и фанеру.
Если щепочка лежит,
Он сейчас же прибежит.
— А у нас такое было!
Наш ребенок скушал мыло.
Испугался мальчуган —
Взял и спрятался в чулан:
За закрытыми дверями
Час плевался пузырями.
И сказал водитель с места:
— Моя дочь
Почти невеста.
Ей уже, наверно, пять,
Надо мужа выбирать.
А она жует окурки
И кусочки штукатурки.
А мой сын — Роман Романыч,
Он съедает соску за ночь.
И почти заплакал он
В микрофон.
В этот миг контролер
От растерянности
Потерял половину уверенности:
— Впрочем, может,
Я не прав.
Я могу уменьшить штраф. —
А автобус весь расцвел
И такую речь повел:
— А у нас один ребенок
Съел пятнадцать
Штук пеленок,
Коврик, одеяло
И сказал, что мало.
— А у нас есть мальчик Витя.
Он такой, что извините.
Он затеял драку
И укусил собаку.
— А у нас один сосед
Взял и съел велосипед.
Представляете, ребенок
По кусочкам съел «Орленок»!
— Видно, в доме не хватало
Витаминов и металла.
— В наш колхоз «Передовик»
Как-то въехал грузовик.
Мы товары разгружали,
тут ребята прибежали
Все объели до колес.
Шофер пролил море слез.
— Но не шофер, а шофер.
— Он от слез чуть не помёр.
— Не помёр, а помер!
— Я же вам не Гомер!
— Да, не Гомер, а Гомер!
— У меня от вас тремер
— Не тремер, а тремер!
— Приведите премер.
— Но не премер, а пример.
— Я ж сказал, я — не Гомер.
— Не Гомер, а Гомер…
— Тьфу ты! Что б ты помер!
— А у нас случилось так —
Наши дети съели танк.
Танк — он тоже ведь в металле.
Налетели, обглодали…
Очень быстро, очень чисто
Обглодали до танкиста.
Тут подходит остановка.
Контроллер крутнулся ловко,
Посмотрел на всех вокруг,
Да и вывалился вдруг:
— Обойдусь я без ихнего
Рублика,
Это очень опасная публика.
За город начал
Рыбак собираться.
Удочку взял,
Чтобы рыбу ловить,
Взял дождевик,
Чтобы им укрываться,
Взял самовар,
Чтобы чай кипятить.
Взял он кровать,
Чтобы спать на кровати.
Взял он ковер,
Чтоб на нем загорать.
Взял он дрова,
Чтоб ему не искать их.
Взял чемодан —
Почему бы не взять?
Взял керогаз,
Полотенце,
Мочалку,
Книги,
Журналы,
Кресло-качалку,
Лампу,
Ружье,
Сапоги,
Одеяло.
Взял он собаку,
Чтоб все охраняла.
Ровно две тысячи
Нужных вещей
Стал он укладывать
В лодке своей.
Лодка качнулась,
Воды зачерпнула,
Перевернулась
И вмиг утонула.
Ровно неделю потом
Из реки
Вещи вытаскивали
Рыбаки.
И говорили;
— Послушай, чудак,
Ты кто угодно,
Но не рыбак.
Ведь для хорошего
Для рыбака
Удочка только нужна
И река!
Автобусы бежали,
пыхтели и жужжали,
и все автомобили
бежали и спешили.
И все мотоциклисты,
все вело-
сипедисты,
все очень торопились,
катились и катились.
Вдруг, откуда ни возьмись,
на самом перекрестке —
БАРАБА-
БАРА-
БАРАН.
Встал Баран
как истукан.
И все поперепуталось!
Попо-пере-пупуталось!
Авто-
цици-
педисты!
Мото-
бубу-
циклисты!
Вело-
цици-
онеры!
Мили-
цици-
билисты!
Баран шарах-шарахнулся
и бахнулся,
и трахнулся,
и бухнулся,
и стукнулся…
И бе-е-е-е-е-е-е-е-жать!!!
Он бы убе-бе-бежал,
если б Гусь не задержал.
Гусь стоял на возвышении,
регулировал движение.
И сказал он: — Ага-га!
Наруш-ш-шаеш-ш-шь, га-га-га?
Всем меш-ш-шаеш-ш-шь, га-га-га?
Что моргаеш-ш-шь, га-га-га?
Иль не знаеш-ш-шь, га-га-га,
что бежать по мостовой
НЕ ПО-ЛО-ЖЕ-НО!
Что для этого нарочно
есть удобная дорожка —
пеш-ш-ш-шш-ш-шеходная дорожка
ПРО-ЛО-ЖЕ-НА!
А сейчас
как возьму…
как я ш-ш-штраф с тебя возьму!
Вынул ножницы
и вмиг —
вмиг Барана он постриг!
Сижу я как-то, братцы, с африканцем,
А он, представьте, мне и говорит:
В России, дескать, холодно купаться,
Поэтому здесь неприглядный вид.
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!
Потом мы с ним ударили по триста,
А он, представьте, мне и говорит:
В российских селах не танцуют твиста,
Поэтому здесь неприглядный вид.
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!
Потом залили это все шампанским.
Он говорит: вообще ты кто таков?
Я, говорит, наследник африканский.
Я, говорю, технолог Петухов.
Вот я, говорю, и делаю ракеты,
Перекрываю Енисей,
А так же в области балета,
Я впереди, говорю, планеты всей,
Я впереди планеты всей!
Проникся, говорит он, лучшим чувством,
Открой, говорит, весь главный ваш секрет!
Пожалуйста, говорю, советское искусство
В наш век, говорю, сильнее всех ракет.
Но все ж, говорю, мы делаем ракеты,
И перекрыли Енисей,
А так же в области балета,
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!