Живёт на свете человек
С древнейшим именем Бабек.
……………….
Друзьям хорош Бабек Серуш
Дарить богатство ваших душ,
Оно ему ценнее денег.
Жил-был человек, который очень много видел
И бывал бог знает где и с кем,
Всё умел, всё знал, и даже мухи не обидел,
Даже женщин, хоть имел гарем.
Свои обиды каждый человек -
Проходит время — и забывает,
А моя печаль — как вечный снег, -
Не тает, не тает.
Не тает она и летом
В полуденный зной, -
И знаю я: печаль-тоску мне эту
Век носить с собой.
Бродят по свету люди разные,
Грезят они о чуде —
Будет или не будет? Стук — и в этот вечер
Вдруг тебя замечу! Вот это чудо.
Да! Скачет по небу всадник — облако,
Плачет дождём и градом —
Значит, на землю надо.Здесь чудес немало
Есть — звезда упала.Вот и чудо.
Да! Знаешь, я с чудесами —
запросто…
Тоска немая гложет иногда,
И люди развлекают — все чужие.
Да, люди, создавая города,
Всё забывают про дела иные,
Про самых нужных и про близких всем,
Про самых, с кем приятно обращаться,
Про темы, что важнейшие из тем,
И про людей, с которыми общаться.
А люди всё роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
«Мы в очереди первыми стояли,
А те, кто сзади нас, уже едят!»
Им объяснили, чтобы не ругаться:
«Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, — ведь это иностранцы,
А вы, прошу прощенья, кто такие?»
Он был хирургом, даже "нейро",
Хотя и путал мили с га,
На съезде в Рио-де-Жанейро
Пред ним все были мелюзга.
Всех, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей.
Но огромное это светило,
К сожалению, было еврей.
Люди говорили морю: "До свиданья",
Чтоб приехать вновь они могли -
В воду медь бросали, загадав желанья, -
Я ж бросал тяжелые рубли.
Может, это глупо, может быть — не нужно, -
Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.
Ну, а вдруг найдет их совершенно чуждый
По мировоззренью человек!
У домашних и хищных зверей
Есть человечий вкус и запах.
А целый век ходить на задних лапах -
Это грустная участь людей.
Сегодня зрители, сегодня зрители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать -
Работай в розыске, — там благодать!
Всё было не так, как хотелось вначале,
Хоть было всё как у людей,
Но вот почему-то подолгу молчали,
И песни для них по-другому звучали,
Но, может, не надо, им так тяжелей…
И нужно чуть-чуть веселей.
Ну, пожалуйста! Нам так хорошо, но куда интересней,
Когда всё не так хорошо,
И люди придумали грустные песни,
Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней,
Как все, мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден —
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди! Люди!
Нам будут долго предлагать не прогадать:
«Ах, — скажут, — что вы! Вы ещё не жили!
Вам надо только-только начинать!..»
Ну, а потом предложат: или — или.
Гололед на земле, гололед,
Целый год напролет, целый год,
Будто нет ни весны, ни лета.
Чем-то скользким одета планета,
Люди, падая, бьются об лед,
Гололед на земле, гололед,
Целый год напролет, целый год…
Даже если планету в облет,
Не касаясь планеты ногами,
При свечах тишина —
Наших душ глубина,
В ней два сердца плывут, как одно…
Пора занавесить окно.Пусть в нашем прошлом будут рыться люди странные,
И пусть сочтут они, что стоит всё его приданое, —
Давно назначена цена
И за обоих внесена —
Одна любовь, любовь одна.Холодна, холодна
Голых стен белизна,
Но два сердца стучат, как одно,
«*»Так оно и есть —
Словно встарь, словно встарь:
Если шел вразрез —
На фонарь, на фонарь,
Если воровал —
Значит, сел, значит, сел,
Если много знал —
Под расстрел, под расстрел!
Думал я — наконец не увижу я скоро
Наши предки — люди тёмные и грубые, —
Кулаками друг на дружку помахав,
Вдруг увидели: громадное и круглое
Пролетело, всем загадку загадав.
А в спорах, догадках, дебатах
Вменяют тарелкам в вину
Утечку энергии в Штатах
И горькую нашу слюну.
Вот она, вот она -
Наших душ глубина,
В ней два сердца плывут, как одно, -
Пора занавесить окно.
Пусть в нашем прошлом будут рыться люди странные,
И пусть сочтут они, что стоит все его приданное, -
Давно назначена цена
И за обоих внесена -
Одна любовь, любовь одна.
Я уверен, как ни разу в жизни -
Это точно, -
Что в моем здоровом организме -
Червоточина.
Может, мой никчемный орган — плевра,
Может — многие, -
Но лежу я в отделенье невро-
паталогии.
Хоть нас в наш век ничем не удивить,
Но к этому мы были не готовы:
Дельфины научились говорить!
И первой фразой было: «Люди, что вы!»Учёные схватились за главы,
Воскликнули: «А ну-ка, повторите!»
И снова то же: «Люди, что же вы!»
И дальше: «Люди, что же вы творите! Вам скоро не пожать своих плодов.
Ну, мы найдём какое избавленье…
Но ведь у вас есть зуб на муравьёв,
И комары у вас на подозренье…»Сам Лилли в воду спрятал все концы,
Вот что:
Жизнь прекрасна, товарищи,
И она удивительна,
И она коротка.
Это самое-самое главное.Этого
В фильме прямо не сказано,
Может, вы не заметили
И решили, что не было
Самого-самого главного? Может быть,
В самом деле и не было,
Вот я выпиваю,
потом засыпаю,
Потом просыпаюсь попить натощак, -
И вот замечаю:
не хочется чаю,
А в крайнем случае — желаю коньяк.
Всегда по субботам
мне в баню охота,
Но нет — я иду соображать на троих…
«Змеи, змеи кругом — будь им пусто!» —
Человек в исступленье кричал.
И позвал на подмогу мангуста,
Чтобы, значит, мангуст выручал.
И мангусты взялись за работу,
Не щадя ни себя, ни родных,
Выходили они на охоту
Без отгулов и без выходных.
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре —
Троя, может быть, стояла б и поныне.Без умолку безумная девица
Кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах!»
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.И в ночь, когда из чрева лошади на Трою
Спустилась смерть (как и положено — крылата),
Над избиваемой безумною толпою
Кто-то крикнул: «Это ведьма виновата!»Без умолку безумная девица
О вкусах не спорят, есть тысяча мнений —
Я этот закон на себе испытал.
Ведь даже Эйнштейн — физический гений —
Весьма относительно всё понимал.Оделся по моде, как требует век, —
Вы скажете сами:
«Да это же просто другой человек!..»
А я — тот же самый.Вот уж действительно:
Всё относительно.
Всё-всё! Набедренный пояс из шкуры пантеры.
О да! Неприлично! Согласен! Ей-ей!
Что случилось, почему кричат?
Почему мой тренер завопил?
Да просто — восемь сорок результат!
Только — за черту я заступил.Ох, приходится до дна её испить —
Чашу с ядом вместо кубка я беру,
Мне стоит только за черту переступить,
Как превращаюсь в человека-кунгуру.Что случилось, почему кричат?
Почему соперник завопил?
Да просто — ровно восемь шестьдесят!
Только — за черту я заступил.Что же делать мне, как быть, кого винить,
Ах! В поднебесье летал
лебедь чёрный, младой да проворный.
Ах! Да от лёта устал
одинокий, да смелый, да гордый.
Ах! Да снижаться он стал
с высоты со своей лебединой.
Ах! Два крыла распластал —
нет уж сил и на взмах на единый.
Ай, не зря гармонь пиликает —
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода, -
Мы не ждали его — не за легкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода
И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
Помнишь детские сны о походах Великой Армады,
Абордажи, бои, паруса — и под ложечкой ком?..
Все сбылось: "Становись! Становись!" — раздаются команды, -
Это требует море — скорей становись моряком!
Она на двор — он со двора:
Такая уж любовь у них.
А он работает с утра,
Всегда с утра работает.
Её и знать никто не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой,
Не покупают никакой еды —
Все экономят вынужденно деньги:
Холера косит стройные ряды, —
Но люди вновь смыкаются в шеренги.
Закрыт Кавказ, горит «Аэрофлот»,
И в Астрахани лихо жгут арбузы, -
Но от станка рабочий не уйдет,
И крепнут как всегда здоровья узы.
Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила —
Посетила, так немного посидела и ушла!
У ней имелись веские причины —
Я не имею права на нытьё, —
Представьте: Муза… ночью… у мужчины! —
Бог весть что люди скажут про неё.
Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, -
Кто решил <в> такое одевать! -
Чтоб не стать останками остаткам, -
Люди начинают колдовать.
Девушка под поезд- все бывает, -
Тут уж — истери не истери, -
И реаниматор причитает:
"Милая, хорошая, умри!
Парад-алле, не видно кресел, мест.
Оркестр шпарил марш, и вдруг, весь в чёрном,
Эффектно появился шпрехшталмейстр
И крикнул о сегодняшнем ковёрном.Вот на манеже мощный чёрный слон,
Он показал им свой нерусский норов.
Я раньше был уверен, будто он —
Главою у зверей и у жонглёров.Я был не прав — с ним шёл холуй с кнутом,
Кормил его, ласкал, лез целоваться
И на ухо шептал ему. О чём?
В слоне я сразу начал сомневаться.Потом слон сделал что-то вроде па
Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса,
Кто ни во что не верит — даже в чёрта назло всем…
Хорошую религию придумали индусы —
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя —
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья —
Останешься свиньёю.
Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Иисуса,
Кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем, -
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя -
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья -
Останешься свиньею.
Расскажи, дорогой,
Что случилось с тобой,
Расскажи, дорогой, не таясь!
Может, всё потерял,
Проиграл,
прошвырял?
Может, ангел-хранитель не спас? Или просто устал,
Или поздно стрелял?
Или спутал, бедняга, где верх, а где низ?
В рай хотел? Это верх.
Вставайте, вставайте, вставайте,
Работник с портфелем и без!
Очки на носы надевайте,
Премьера готовится здесь.Вперёд!
Пусть враг
Плюёт
В кулак.Театр наш уже состоялся…
Нам место! Ты, недруг, белей!
И как кое-кто ни старался,
А вот и у нас юбилей.Этот вихрь, местком и все цеха,