Красавица, как райское виденье,
Являлось мне в сияньи голубом;
По сердцу разливалось упоенье,
И целый мир казался мне венком. Небесного зефира дуновенье
Я узнавал в дыхании святом,
И весь я был — молитвенное пенье
И исчезал в парении немом. Прекрасная, я вдохновен тобою;
Но не моей губительной рукою
Развяжется заветный пояс твой. Мне сладостны томления и слёзы.
Другим отдай обманчивые розы:
Пережила, Аглая, ты
Младые, розовые лета,
Но и теперь цела примета
Твоей минувшей красоты,
Достойно звучного напева;
Сгубило время наконец
Твой прежний скипетр и венец.
Но и без них ты — королева!
И, обходя цветущих дев,
Красе их лёгкой не во гнев,
Она чиста, она светла
И убрана серебром и златом:
Она душе моей мила,
Она дружна со мной, как с братом
Она стыдится наготы,
Пока всё дремлет в сладком мире; —
Тогда царица красоты
В своей скрывается порфире,
Свой острый взор, блестящий вид
И стан свой выгнутый таит.
Пиши, поэт! слагай для милой девы
Симфонии любовные свои!
Переливай в могучие напевы
Палящий жар страдальческой любви!
Чтоб выразить таинственные муки,
Чтоб сердца огнь в словах твоих изник.
Изобретай неслыханные звуки.
Выдумывай неведомый язык И он поёт. Любовью к милой дышит
Откованный в горниле сердца стих;
Певец поёт: она его не слышит;
Пиши, поэт! Слагай для милой девы
Симфонии сердечные свои!
Переливай в гремучие напевы
Несчастный жар страдальческой любви!
Чтоб выразить отчаянные муки,
Чтоб весь твой огнь в словах твоих изник, -
Изобретай неслыханные звуки,
Выдумывай неведомый язык!
И он поет. Любовью к милой дышит
Откованный в горниле сердца стих.
Прости, дорогая красавица брани!
Прости, благородная сабля моя!
Влекомый стремлением новых желаний,
Пойду я по новой стезе бытия.
Ты долго со мною была неразлучна,
Как ангел грозы все блестела в очах;
Но кончена брань, — и с тобою мне скучно:
Ты сердца не радуешь в тесных ножнах. Прости же, холодная, острая дева,
С кем дружно делил я свой быт кочевой,
Внимая порывам священного гнева
Пока я разумом страстей не ограничил,
Несчастную любовь изведал я не раз;
Но кто ж, красавицы, из вас.
Меня, отвергнув, возвеличил?
Она — единая! — Я душу ей открыл:
Любовь мечтателя для ней была не новость;
Но как её отказ поэту сладок был!
какую, лестную суровость
Мне милый лик изобразил!
‘Сносней один удар, чем долгое томленье, —