Поэт наш прав: альбом — кладбище,
В нем племя легкое певцов
Под легкой пеленой стихов
Находит верное жилище.И добровольным мертвецом
Я, Феба чтитель недостойный,
Певец давно уже покойный,
Спешу зарыться в ваш альбом.Вот надпись: старожил московский,
Мучитель струн, гроза ушей,
Певец чертей
ЖуковскийВ альбоме сем похоронен;
Письмо к ***Я сам, мой друг, не понимаю,
Как можно редко так писать
К друзьям, которых обожаю,
Которым все бы рад отдать!..
Подруга детских лет, с тобою
Бываю сердцем завсегда
И говорить люблю мечтою…
Но говорить пером — беда!
День почтовой есть день мученья!
Для моего воображенья
Я родился простым зерном;
Был заживо зарыт в могилу;
Но бог весны своим лучом
Мне возвратил и жизнь и силу.И долговязой коноплей
Покинул я земное недро;
И был испытан я судьбой, -
Ненастье зная, зная ведро.Зной пек меня, бил тяжкий град,
И ветер гнул в свирепой злобе —
Так, что я жизни был не рад
И горевал о прежнем гробе.Но было и раздолье мне!
Друзья, тот стихотворец — горе,
В ком без похвал восторга нет.
Хотеть, чтоб нас хвалил весь свет,
Не то же ли, что выпить море?
Презренью бросим тот венец,
Который всем дается светом;
Иная слава нам предметом,
Иной награды ждет певец.
Почто на Фебов дар священный
Так безрассудно клеветать?
Ты, Вяземский, хитрец, хотя ты и поэт!
Проблему, что в тебе ни крошки дара нет,
Ты вздумал доказать посланьем,
В котором, на беду, стих каждый заклеймен
Высоким дарованьем!
Притворство в сторону! знай, друг, что осужден
Ты своенравными богами
На свете жить и умереть с стихами,
Так точно, как орел над тучами летать,
Как благородный конь кипеть пред знаменами,
Нам славит древность Амфиона:
От струн его могущих звона
Воздвигся город сам собой…
Правдоподобно, хоть и чудно.
Что древнему поэту трудно?
А нынче?.. Нынче век иной.
И в наши бедственные леты
Не только лирами поэты
Не строят новых городов,
Но сами часто без домов,