Стал длиннее день,
И весна идет,
Расцвела сирень,
Сердце ласки ждет.
Голубым ручьем
Мне поет весна:
«Все идут вдвоем,
Только ты одна!»Ах, весной до слез
Счастья хочется,
Надоел мороз
Комсомольская площадь — вокзалов созвездье.
Сколько раз я прощался с тобой при отъезде.Сколько раз выходил на асфальт раскаленный,
Как на место свиданья впервые влюбленный.Хорошо машинистам, их дело простое:
В Ленинграде — сегодня, а завтра — в Ростове.Я же с дальней дорогой знаком по-другому:
Как уеду, так тянет к далекому дому.А едва подойду к дорогому порогу —
Ничего не поделаешь — тянет в дорогу.Счастья я не искал: все мне некогда было,
И оно меня, кажется, не находило.Но была мне тревожной и радостной вестью
Комсомольская площадь — вокзалов созвездье.Расставанья и встречи — две главные части,
Из которых когда-нибудь сложится счастье.
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
И на заштопанном экране
Страданья женщины чужой;
Погоня в Западной пустыне,
Калифорнийская гроза,
И погибавшей героини
Невероятные глаза.
Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой
Всей душой хочу я счастья для подруг твоих!
Вот бы замуж поскорее, что ли, выдать их!
Сколько с ними ты проводишь золотых часов,
Так бы взял и двери дома запер на засов!
Сколько раз от стенки к стенке я ходил с тоской,
Ждал, чтоб совесть в них проснулась, чтоб ушли домой,
На часы смотрел, но стрелки замедляли бег…
И сидят недолго гости — кажется, что век.
На восходе солнца
В зеленой дуброве
Встретились два брата,
Два родных по крови.Их одна краина
На свет породила,
Да не равным счастьем
Братьев наделила.Первый жил на воле,
Вырос на просторе,
А второй — у пана,
В нищете да в горе.Повстречались братья,
Пусть живет на свете
Долгие годы
Всем врагам на гибель,
На счастье народа —
Вячеслав Михайлович,
Наш неутомимый,
Всей страной избранный,
Всей страной любимый! Собрались мы вместе
Да под этой кровлей,
Чтобы дружно выпить
В забавах ратных целый век,
В трудах, как говорится,
Жил-был хороший человек,
По положенью — рыцарь.Известен мало, не богат —
Судьба к нему жестока,
Но рыцарь был, как говорят,
Без страха и упрёка.И счастье понимал он так:
Турнир, триумф, повержен враг,
Прижат рукою властной.
Он столько раз судьбу смущал,
Жизнь меня к похоронам
Приучила понемногу.
Соблюдаем, слава богу.
Очередность по годам.
Но ровесница моя,
Спутница моя былая,
Отошла, не соблюдая
Зыбких правил бытия.
Ну, пожалуйста, пожалуйста,
в самолет меня возьми,
на усталость мне пожалуйся,
на плече моем усни.
Руку дай, сводя по лесенке,
на другом краю земли,
где встают, как счастья вестники,
горы дымные вдали…
Ну, пожалуйста, в угоду мне,
не тревожься ни о чем,
Как счастье внезапное — оттепель эта.
Весны дуновеньем земля обогрета.
Еще не начало весны, а предвестье,
и даже еще не предвестье — намек,
что будет,
что рядом,
что срок недалек.
Нет, эти приметы меня не обманут:
совсем по-особому
грустно до слез,
Да останутся за плечами
иссык-кульские берега,
ослепительными лучами
озаряемые снега,
и вода небывалой сини,
и высокий простор в груди —
да останется все отныне
далеко, далеко позади!
Все, что сказано между нами,
недосказано что у нас……Песня мечется меж горами.
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,
Что имел не сберег, что любил — потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал.
И носило меня, как осенний листок.
Я менял имена, я менял города.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахнут цветы, не светила луна.
Не надо отдавать любимых,
Ни тех, кто рядом, и ни тех,
Кто далеко, почти незримых.
Но зачастую ближе всех!
Когда всё превосходно строится
И жизнь пылает, словно стяг,
К чему о счастье беспокоиться?!
Ведь всё сбывается и так!
Не знаю, как кому, а мне
Для счастья нужно очень мало:
Чтоб ты приснилась мне во сне
И рук своих не отнимала,
Чтоб кучевые две гряды,
Рыча, валились в поединок
Или петлял среди травинок
Стакан серебряной воды.Не знаю, как кому, а мне
Для счастья нужно очень много:
Чтобы у честности в стране
Спи, моя крошка, спи, моя дочь.
Мы победили и холод и ночь,
Враг не отнимет радость твою,
Баюшки-баю-баю.Солнце свободное греет тебя,
Родина-мать обнимает, любя,
Ждут тебя радость, и песни, и смех, —
Крошка моя, ты счастливее всех! Духом отважны и телом сильны
Дочери нашей великой страны,
Есть у страны для любимых детей
Сотни счастливых дорог и путей! Счастье не всходит, как в небе луна, —
Что такое счастье,
милый друг?
Что такое счастье
близких двух?
Выйдут москвичи из норок,
в белом все, в летнем все,
поглядеть, как на планерах
дни взмывают над шоссе.
Зашумит ли клеверное поле,
заскрипят ли сосны на ветру,
я замру, прислушаюсь и вспомню,
что и я когда-нибудь умру.
Но на крыше возле водостока
встанет мальчик с голубем тугим,
и пойму, что умереть — жестоко
и к себе, и, главное, к другим.
В еще невиданном уборе
завьюженный огромный дот —
так Ленинград — гвардеец-город —
встречает этот Новый год.
Как беден стол, как меркнут свечи!
Но я клянусь — мы никогда
правдивей и теплее встречи
не знали в прежние года.
Мы, испытавшие блокаду,
все муки ратного труда,
Как лучше жизнь не дожить, а прожить,
Мытому, катаному, битому,
Перебитому, но до конца недобитому,
Какому богу ему служить?
То ли ему уехать в Крым,
Снять веранду у Черного моря
И смыть волною старое горе,
Разморозить душевный Нарым?
То ли ему купить стопу
Бумаги, годной под машинку,
Это чувство, как проказа.
Не любовь. Любви тут мало.
Всё в ней было: сердце, разум…
Всё в ней было, всё пропало.Свет затмился. Правит ею
Человек иной породы.
Ей теперь всего нужнее
Всё забыть — ему в угоду.Стать бедней, бледней, бесстрастней…
Впрочем — «счастье многолико»…
Что ж не светит взор, а гаснет?
Не парит душа, а никнет? Ты в момент ее запомнишь
Лес расписан скупой позолотой,
весела и бесстрашна душа,
увлеченная странной заботой,
существующая не спеша.Синева меж березами брезжит,
и тропинка бежит далеко…
Набирай хоть ведро сыроежек!
Не хочу, это слишком легко.Лучше пусть ошибусь я с отвычки,
прошлогодний завидя листок.
Лучше пусть я приму за лисички
золотого цветка лепесток.Не боюсь я такой незадачи.
Я все оставляю тебе при уходе:
все лучшее
в каждом промчавшемся годе.
Всю нежность былую,
всю верность былую,
и краешек счастья, как знамя, целую:
военному, грозному
вновь присягаю,
с колена поднявшись, из рук отпускаю. Уже не узнаем — ни ты и ни я —
такого же счастья, владевшего нами.
Эта птичка попалась
В силки репутации, в клетку:
Старый символ мещанства —
Сидит канарейка на рейке.
Только я не согласен
С такой постановкой вопроса.
И прошу пересмотра,
И срочно прошу оправданья.Биография птички:
Она из семейства вьюрковых.
Уточняю по Брему,
Другое название стихотворения:
«Баллада о коротком счастье»
Трубят рога: скорей, скорей! —
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей —
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались…
Здесь, под тенью вековых берез,
Не найти весёлого рассказа.
Деревенский сумраяный погост
Заселён народом до отказа.Жизнь не всех лелеет под луной.
И, глаза накрывши полотенцем,
Каждый год — и летом и зимой —
Шли и шли сюда переселенцы.Каждый год без зависти и зла
Отмерялись новые усадьбы,
И всегда сходилось полсела
Провожать безрадостные свадьбы.Словно лодки по морским волнам
(Гимн ВФДМ)
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем.
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идем.
В разных землях и странах,
На морях-океанах
Каждый, кто молод,
Дайте нам руки, —
Дорожите счастьем, дорожите!
Замечайте, радуйтесь, берите
Радуги, рассветы, звезды глаз —
Это все для вас, для вас, для вас.
Услыхали трепетное слово —
Радуйтесь. Не требуйте второго.
Не гоните время. Ни к чему.
Радуйтесь вот этому, ему!
Нам от тебя теперь не оторваться.
Одною небывалою борьбой,
Одной неповторимою судьбой
Мы все отмечены. Мы — ленинградцы.
Нам от тебя теперь не оторваться:
Куда бы нас ни повела война —
Твоею жизнию душа полна
И мы везде и всюду — ленинградцы.
Шумят плодородные степи,
Текут многоводные реки,
Весенние зори сверкают
Над нашим счастливым жильём.
Споём же, товарищи, песню
О самом большом человеке,
О самом родном и любимом, —
О Сталине песню споём.Он вёл нас на битву с врагами —
За счастье, за долю бороться,
Вливал в нас и бодрость, и силу
Верь мне, дорогая моя.
Я эти слова говорю с трудом,
но они пройдут по всем городам
и войдут, как странники, в каждый дом.Я вырвался наконец из угла
и всем хочу рассказать про это:
ни звезд, ни гудков —
за окном легла
майская ночь накануне рассвета.Столько в ней силы и чистоты,
так бьют в лицо предрассветные стрелы
будто мы вместе одни, будто ты
Память сердца! Память сердца!
Без дороги бродишь ты, -
луч, блуждающий в тумане,
в океане темноты.Разве можно знать заране,
что полюбится тебе,
память сердца, память сердца,
в человеческой судьбе? Может, в городе — крылечко,
может, речка, может, снег,
может, малое словечко,
а в словечке — человек! Ты захватишь вместо счастья
Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.
Когда засмеются в душе подчас
Трели, по-вешнему соловьиные,
От дружеской встречи, улыбок, фраз,
То чувства, наверно, пылают в нас
Небесного цвета: синие-синие.
Все как будто сделал славно я:
Кончил разом все сомнения.
Понял я, что ты — не главная:
Не любовь, а увлечение,
Ты, я верю, неплохая,
Ни игры в тебе, ни зла,
Ничего не ожидая,
Все дарила что могла.
Смешно и нелепо
заботиться
поэту
о счастье нэпов.
Однако
приходится
дать совет:
граждане,
подымайтесь чуть свет!
Беги в банки,
Как нежданного счастья вестник,
Ты стоишь на пороге мая,
Будто сотканная из песни,
И загадочная, и простая.
Я избалован счастьем мало.
Вот стою и боюсь шевелиться:
Вдруг мне все это только снится,
Дунет ветер… и ты — пропала?!