Тот, кто с гусятами близко знаком,
Знает: гусята гуляют гуськом.
Тот же, кто близко знаком с гусаком,
К ним не рискнет подойти босиком.
Князь Г. со мною не знаком.
Я не видал такой негодной смеси;
Составлен он из подлости и спеси,
Но подлости побольше спеси в нем.
В сраженье трус, в трактире он бурлак,
В передней он подлец, в гостиной он дурак.
Мне бой знаком — люблю я звук мечей:
От первых лет поклонник бранной славы,
Люблю войны кровавые забавы,
И смерти мысль мила душе моей.
Во цвете лет свободы верный воин,
Перед собой кто смерти не видал,
Тот полного веселья не вкушал
И милых жен лобзаний не достоин.
Кто заметил огненные знаки,
Не уйдет безмолвный прочь.
Ты светла — и в светлом зраке
Отражаешь ночь.
Есть молчанье — тягостное горе,
Вздохи сердца у закрытых врат.
Но в моем молчаньи — зори
Тают и горят.
Ты взойдешь в моей немой отчизне
Ярче всех других светил
Все те же краски, те же типы
В деревьях, птицах и цветах:
Как век назад — сегодня липы,
Как век вперед — любовь в мечтах.
Строй мирозданья одинаков,
Почти разгадан, скуп и плоск.
Но есть значение без знаков,
Есть знак, расплывчатый как воск.
Сам не ведая как,
Ты слетел без раздумья,
Знак любви и безумья,
Восклицательный знак!
Застающий врасплох
Тайну каждого. . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Заключительный вздох!
Тайны, что смутно светятся,
Знаком заветным отметятся.
Придут победители-воины,
Будут их силы утроены.
Погаснет безвольное, старое…
Истина скажет нам: «Дарую!»
Плачьте в предчувствии нового,
Украшайте венцами головы:
Знаком великим отметится
Все, что в тумане нам светится.
В знак победы, милый
мой мальчик, платье
цветное ты не надень.
Победа была, а бой будет.
Не смогут тебя победить.
Но выйдут биться с тобою.
Твою прошлую жизнь прозревая,
сколько блестящих побед
и много горестных знаков я вижу.
Но победа тебе суждена,
Черепа мы снова нашли.
Но не было знаков на них.
Один топором был
рассечен. Другой пронзен
был стрелою. Но не для
нас эти знаки. Тесно
лежали, без имени все,
схожие между собою. Под
ними лежали монеты.
И лики их были стерты.
Снова знак к отплытию нам дан!
Дикой полночью из пристани мы выбыли.
Снова сердце — сумасшедший капитан —
правит парус к неотвратимой гибели.
Вихри шар луны пустили впляс
и тяжелые валы окрест взлохматили…
— Помолись о нераскаянных, о нас,
о поэт, о, спутник всех искателей!
Какой тебе знак нужен, любовь?
Прошел впереди человек, обернулся,
В лицо заглянул и вдруг согнулся-
Обернулся еще, и вновь, и вновь.Было красиво его лицо,
И в тоске незнакомой душа запела.
Я быстро зашла в чужое крыльцо,
Идти за ним не могла, не смела.Но глухо у сердца стучала кровь.
Ах, был его взгляд так смятенно-нежен!
Какой тебе знак нужен, любовь?
Путь твой никем, никем не прослежен.
Знаком ли ты с щемящею тоской
Унылых дней без проблесков, без ласки.
Крылатых грез тускнеют краски,
И ты — один!.. чужой!
И к бездне роковой ведет тебя стезя…
А можно б счастье знать, волшебнее чар юга!..
Но, где искать тебя, подруга?
И можно б, — да нельзя!..
Инок шел и нес святые знаки.
На пути, в желтеющих полях,
Разгорелись огненные маки,
Отразились в пасмурных очах.
Он узнал, о чем душа сгорала,
Заглянул в бледнеющую высь.
Там приснилось, ветром нашептало:
«Отрок, в небо поднимись.
Милый, милый, вечные надежды
Мы лелеем посреди небес…»
Почиет луч загадочного знака
В крови твоей, искрящийся рубин!
Каких святынь ты пламенная рака?
Что нежит взор из тлеющих глубин?
О, кто Она, средь алых зорь и мрака,
Чей тихий свет — твой тайный властелин?
Не сердцем ли застыл ты, рдея в силе?
Не сердца-ль сердце в огненной могиле?
Томимый снами, я дремал,
Не чуя близкой непогоды;
Но грянул гром, и ветр упал,
И свет померк, и вздулись воды.И кто-то для моих шагов
Провел невидимые тропы
По стогнам буйных городов
Объятой пламенем Европы.Уже в петлях скрипела дверь
И в стены бил прибой с разбега,
И я, как запоздалый зверь,
Вошел последним внутрь ковчега.
Разгораются тайные знаки
На глухой, непробудной стене
Золотые и красные маки
Надо мной тяготеют во сне
Укрываюсь в ночные пещеры
И не помню суровых чудес.
На заре — голубые химеры
Смотрят в зеркале ярких небес.
Убегаю в прошедшие миги,
Закрываю от страха глаза,
М. В. СабашниковойТомимый снами, я дремал,
Не чуя близкой непогоды;
Но грянул гром, и ветр упал,
И свет померк, и вздулись воды.И кто-то для моих шагов
Провел невидимые тропы
По стогнам буйных городов
Объятой пламенем Европы.Уже в петлях скрипела дверь
И в стены бил прибой с разбега,
И я, как запоздалый зверь,
Вошел последним внутрь ковчега.Август 1914
Звездочка
Высока.
Она блестит, она глядит, она манит,
Над грозным лесом
Она взошла.
Черный грозный лес,
Лес стоит.
Говорит: — в мой темный знак,
Мой темный знак не вступай!
От меня возврата нет —
Устами ты обязал меня и рукою,
Дал хвалу мне свыше мер, заступил немало —
Сатирику то забыть никак не пристало,
Иже неблагодарства страсть хулит трубою.
Нет! но силы воздавать дары равномерны
В знак благодарения — увы! — запрещают.
Приими убо сия, и хоть не блистают
Дары изящством, однак знаки воли верны.
Забыты вино и веселье,
Оставлены латы и меч, -
Один он идет в подземелье,
Лампады не хочет зажечь.И дверь заскрипела протяжно, -
В нее не входили давно.
За дверью и темно, и влажно,
Высоко и узко окно.Глаза привыкают во мраке, -
И вот выступают сквозь мглу
Какие-то странные знаки
На сводах, стенах и полу.Он долго глядит на сплетенье
Он ставит путеводные знаки.
Коран
Бог для ночных паломников в Могребе
Зажег огни — святые звезды Пса.
Привет тебе, сверкающая в небе
Алмазно-синяя роса!
Путь по пескам от Газы до Арима
Бог оживил приметами, как встарь.
Привет вам, камни — четки пилигрима,
Перед войной, как будто в знак беды,
Чтоб легче не была, явившись в новости,
Морозами неслыханной суровости
Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удрученному
Средь буйной видеть зелени иной
Торчащие по-зимнему, по-черному
Деревья, что не ожили весной.
Не надо кораблей из дали,
Над мысом почивает мрак.
На снежно-синем покрывале
Читаю твой условный знак.
Твой голос слышен сквозь метели,
И звезды сыплют снежный прах.
Ладьи ночные пролетели,
Ныряя в ледяных струях.
И нет моей завидней доли —
В снегах забвенья догореть,
О знаки нежности явленной прежде мне!
Свидетели моей утехи в сей стране,
Которыми я все свое спокойство рушу,
Примите днесь мою страдающую душу.
Жила и се моей последний части день,
И в преисподнюю моя нисходит тень.
Воздвигла славный град и зрела стены града;
Отмстила мужа я низшедшаго в внутрь ада:
И щастливаб была, когдаб до сей земли,
Не прикоснулися Троянски корабли.
Стою на царственном пути.
Глухая ночь, кругом огни, —
Неясно теплятся они,
А к утру надо всё найти.
Ступлю вперед — навстречу мрак,
Ступлю назад — слепая мгла.
А там — одна черта светла,
И на черте — условный знак.
Но труден путь — шумит вода,
Чернеет лес, молчат поля…
Паук разметил паутинки, а мысль идет по ним до Бога,
Сплетя дрожанья тонких радуг в узоры вечного чертога.
Цветок цветет, чтоб светлой пылью в другом цветке скользнуть любовью,
Пчела же мед создаст из пыли, себя увив цветочной новью.
Случайный вздох ветров бродячих, мгновенный свет снежинки белой,
То путь мечты, свой миг вкусившей, и к бегу в Вечность — осмелелой.
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе,
Ужь скоро крикнет петух весны,
Что пламя мчится из вышины,
Что пламя пляшет пред торжеством —
Дрожать гореньем во всем живом.
Мы знаем зиму и звонкий лед,
Мы знаем ветра живой полет,
Секундной стрелки проворен бег,
Буравчик тонкий источит снег.
Уж скоро крикнет петух весны,
Что пламя мчится из вышины,
Что пламя пляшет пред торжеством —
Дрожать гореньем во всем живом.
Мы знаем зиму и звонкий лед,
Мы знаем ветра живой полет,
Секундной стрелки проворен бег,
Буравчик тонкий источит снег.
Мы идем искать священные
знаки. Идем осмотрительно и
молчаливо. Люди идут, смеются,
зовут за собою. Другие спешат
в недовольстве. Иные нам
угрожают. хотят отнять
то, что имеем. Не знают
прохожие, что мы вышли
искать священные знаки. Но
угрожающие пройдут. У них
Червонный горн, врачующий лучами,
Закатишься… наступят ночь и мрак;
Но много солнц мерцает вечерами;
Весь мир — мечта, и пышен Зодиак.Созвучье — свет; созвездия над нами
Дружны, как рать; и знаку светит знак.
Как с Герой Зевс и как цветы с цветками,
Звезда с звездой вступает в тайный брак.Проходит ночь. Свежо, и снова ясно.
Светило дня над нами полновластно.
На стенах свет рисунки уж чертит;
Мечта и кисть работают согласно;
Писать мне мысль пришла такая
(Я не сочту ее грехом)
Струей столетнего Токая, Иначе — пушкинским стихом,
По выраженью Николая
Васильевича, кто знаком,
Не знаю, мало ли вам, много ль,
Но кто зовется все же — Гоголь…
Любовь веснует у него,
Горит лимон в саду пустыни,
И в червонеющей долине —
Сердце, слышишь
Легкий шаг
За собой?
Сердце, видишь:
Кто-то подал знак,
Тайный знак рукой?
Ты ли? Ты ли?
Вьюги плыли,
Лунный серп застыл…
Ты ль нисходишь?
Случится то, чего не чаешь…
Ты предо мною вырастаешь —
В старинном, черном сюртуке,
Средь старых кресел и диванов,
С тисненым томиком в руке:
Прозрачность. Вячеслав Иванов.
Моргает мне зеленый глаз, —
Летают фейерверки фраз
Гортанной, плачущею гаммой:
Клонясь рассеянным лицом,
Под этой молодой Луной,
Которой серп горит над изумрудным Морем,
Ты у волны идешь со мной,
И что-то я шепчу, и мы тихонько спорим.
Так мне привиделось во сне.
Когда же в нас волна властительно плеснула,
Я видел ясно при Луне,
Я в Море утонул, и ты в нем потонула.