Будь щедрым, как пальма. А если не можешь, то будь
Стволом кипариса, прямым и простым —
благородным.
Помните вечно заветы почившего,
К свету и правде Россию будившего,
Страстно рыдавшего,
Тяжко страдавшего
С гнетом в борьбе.
Сеятель! Зерна взошли светозарные:
Граждане, вечно тебе благодарные,
Живы заветами,
Солнцу обетами!
Слава тебе!
Мы преклонились у завета,
Молчаньем храма смущены.
В лучах божественного света
Улыбка вспомнилась Жены.
Единодушны и безмолвны,
В одних лучах, в одних стенах,
Постигли солнечные волны
Вверху — на темных куполах.
И с этой ветхой позолоты,
Из этой страшной глубины
И Дух и Невеста говорят: прииди.
Апокалипсис
Верю в Солнце Завета,
Вижу зори вдали.
Жду вселенского света
От весенней земли.
Всё дышавшее ложью
Отшатнулось, дрожа.
Предо мной — к бездорожью
Золотая межа.
Кого не победит Аглаи томный взор,
Младенческая слов небрежность,
Ее приятный разговор
И чувств нелицемерна нежность, —
Тому любви вовек не знать;
Тот будет в мире сиротою,
Как отчужденный, тосковать
С своей холодною душою.
Я спросил у свободного Ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий Ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
Я спросил у могучего Моря,
В чём великий завет бытия.
Мне ответило звучное Море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Если хочешь рай блюсти,
Чисто комнату мети,
Чтобы пол и потолок
Был пресветлый теремок.
Чтобы не было темно,
Полюби свое окно,
Чтоб была игра стекла
Незапятнанно светла.
Вся суть в одном-единственном завете:
То, что скажу, до времени тая,
Я это знаю лучше всех на свете -
Живых и мертвых, — знаю только я.
Сказать то слово никому другому,
Я никогда бы ни за что не мог
Передоверить. Даже Льву Толстому —
Нельзя. Не скажет, пусть себе он бог.
А я лишь смертный. За свое в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
Я спросил у свободнаго Ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий Ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
Я спросил у могучаго Моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное Море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Не забывайте обид вековых,
Мучимой раненой чести.
Я зажигаю сверкающий стих,
Полный дрожания мести!
Я научу вас, как верных моих,
Духом быть с пламенем вместе.
Не забывайте обид вековых.
Мести насильникам, мести!
Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее — область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Юноша бледный со взором смущенным!
Если ты примешь моих три завета,
Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь.
Подожди ты, Бога ради,
Обучусь когда-нибудь!
Ты пропела: «За Ефратом
Розы лучше смертных дев».
Если был бы я богатым,
То другой сложил напев.
Я всё гадаю над тобою,
Но, истомленный ворожбой,
Смотрю в глаза твои порою
И вижу пламень роковой.
Или великое свершилось,
И ты хранишь завет времен
И, озаренная, укрылась
От дуновения племен?
Но я, покорствуя заране,
Знай, сохраню святой завет.
Благодари богов, царевна,
За ясность неба, зелень вод,
За то, что солнце ежедневно
Свой совершает оборот;
За то, что тонким изумрудом
Звезда скатилась в камыши,
За то, что нет конца причудам
Твоей изменчивой души;
С Иосифом Господь беседовал в ночи,
Когда Святая Мать с младенцем почивала:
«Иосиф! Близок день, когда мечи
Перекуют народы на орала.
Как нищая вдова, что плачет в час ночной
О муже и ребенке, как пророки
Мой древний дом оплакали со мной,
Так проливает мир кровавых слез потоки.
Иосиф! Я расторг с жестокими Завет.
Красный, медный, золотой,
Травка, голубь, глубь небес,
И фиалка над водой,
Полноцветный круг чудес.
Есть и крайняя черта,
Чтоб почувствовать полней:—
Перед кровью темнота,
Вся в багровостях теней.
Мы здесь построим на скале
Храм третьего завета:
Нам третий, новый дан завет;
Страдание отпето.
Душа от двойственности злой
Навек освободилась,
И наконец-то глупость мук
Телесных прекратилась!
Не верую я в Небо,
Ни в Новый, ни в Ветхий Завет.
Я только в глаза твои верю,
В них мой небесный свет.
Не верю я в господа бога,
Ни в Ветхий, ни в Новый завет.
Я в сердце твое лишь верю,
Иного бога нет.
Пускай иссяк источник животворный
В сердцах людей, проклявших вечный свет.
Пускай они влачат свой век позорно,
Греху служа, забыв святой завет.
Весь мрак греха расчистит и развеет
Одна лишь капля крови пролитой,
И вечность вновь детей своих взлелеет,
И вновь призыв послышится святой.
Автор Иоганн Гете.
Перевод Аполлона Григорьева.
Внутри души своей живущей
Ты центр увидишь вечно сущий,
В котором нет сомнений нам:
Тогда тебе не нужно правил,
Сознанья свет тебя наставил
И солнцем стал твоим делам.
Вполне твоими чувства станут,
Не легкий жребий, не отрадный,
Был вынут для тебя судьбой,
И рано с жизнью беспощадной
Вступила ты в неравный бой.
Ты билась с мужеством немногих,
И в этом роковом бою
Из испытаний самых строгих
Всю душу вынесла свою.
Я не устану быть живым,
Ручей поёт, я вечно с ним,
Заря горит, она — во мне,
Я в вечно-творческом Огне.
Затянут в свет чужих очей,
Я — в нежном золоте лучей,
Но вдруг изменится игра,
И нежит лунность серебра.
Человек рожден из сгустка крови красной,
Четко возвестил нам вещий Магомет.
В этом знак признай для доли полновластной,
Возлюби в мечтах рубинно-алый цвет.
В колыбель твою уронено от Бога
Две пригоршни снов и алых лепестков: —
Разбросай одну, пусть вся цветет дорога,
А другую спрячь за рифмами стихов.
Высокий красный лес, сквозные боры,
Измятый ветром, дикий бурелом,
Медянка, тусклым свитая узлом,
Лесных вершин глухие разговоры, —
Луга, холмы, раздробленные горы,
Камней огромных косвенный излом,
Тиски стремнин, где бури копят гром,
Плетя ему пушистые уборы, —
1
Любил я нежные слова.
Искал таинственных соцветий.
И, прозревающий едва,
Еще шумел, как в играх дети.
Но, выходя под утро в луг,
Твердя невнятные напевы,
Я знал Тебя, мой вечный друг,
Тебя, Хранительница-Дева.
Я знал, задумчивый поэт,
(К дню юбилея)
Была у нас великая пора,
Богата славными плодами
Свободы нравственной, духовного добра.
Шестидесятыми годами
Звалась она — великая пора,
Богатая борцов отважных именами.
Немногие из их — и ныне между нами
И он воспринял их завет,
И он — питомец «стаи славной» —
Измученный жизнью суровой,
Не раз я себе находил
В глаголах предвечного слова
Источник покоя и сил.
Как дышат святые их звуки
Божественным чувством любви,
И сердца тревожного муки
Как скоро смиряют они!..
Здесь все в чудно сжатой картине
Представлено духом святым:
Храня завет родных поверий —
Питать к греху стыдливый страх,
Бродил я в каменной пещере,
Как искушаемый монах.
Как муравьи кишели люди
Из щелей выдолбленных глыб,
И, схилясь, двигались их груди,
Что чешуя скорузлых рыб.
В моей душе так было гулко
В пеленках камня и кремней.
Я — инок темный —
Нищ и гол;
Мне был глагол,
Как гром
Огромный, —
Когда, качая воздух,
Дол,
Взошел
На тверди облак
Громный:
Ѳимиам—Богам, курящийся,
Человеку же хвала.
О, мудрец, не зря мудрящийся,
Твой завет нам—как скала.
Быстро, с криками веселыми,
Побежим в сосновый лес,
В красный лес, богатый смолами,
Для святилищных завес.
Одной любви он видел свет,
Один завет хранил прекрасный —
Любовь к отчизне! О, поэт,
Вся жизнь твоя — как светоч ясный.Ты знал, ты знал, что грянет гром
Навстречу злобы и коварства,
Что под Архангела мечом
Падут неправедные царства.И жизнь твоя была чиста,
Как сердца кроткого моленье…
Один порыв, одна мечта,
Одно священное стремленье! О, Русь, как он тебя любил
Не убивайте голубей.
Мирра Лохвицкая
Целуйте искренней уста —
Для вас раскрытые бутоны,
Чтоб их не иссушили стоны,
Чтоб не поблекла красота!
С мечтой о благости Мадонны
Целуйте искренней уста!
Прощайте пламенней врагов,
Мировая пыль Дороги млечной,
Драгоценный прах Дороги птиц,
Водопад легенды быстротечной,
Белое дрожание зарниц.
Золотая пыль ложбины звездной,
Звоны всей созвездной высоты, —
Для чего я брошен в мрак морозный,
Отвечатель светлый, где же Ты?
По знакомой дороге назад
Возвращались полки Святослава.
Потрясен был надменный Царьград,
Над героями реяла слава,
Близки были родимой земли
И равнины, и мощные реки…
Но в горах на пути залегли,
Поджидая, коварные греки.
И, шеломы врагов опознав,
По холмам и утесам соседним,
Фимиам — Богам, курящийся,
Человеку же хвала.
О, мудрец, не зря мудрящийся,
Твой завет нам — как скала.
Быстро, с криками веселыми,
Побежим в сосновый лес,
В красный лес, богатый смолами,
Для святилищных завес.