Ты сегодня алоуста, ты сегодня синеглаза,
И лицо полно экстаза,
Веселишься и поешь,
Вся — весна, вся — май счастливый, восхитительная грезка,
И кокетливо, и броско
Ты улыбки расточаешь,
Все живишь, все оживляешь,
И живешь! живешь! живешь!
Дай наслушаться мне песен! Дай мне в очи наглядеться!
Дай куда-нибудь мне деться
От весны и от стихов!..
Посмотри, за этим полем — видишь сосны? видишь елки? —
Тлеют там в зеленом шелке
Трупы жизнь любивших нежно,
Целовавшихся мятежно
Под напевы соловьев…
Февраль к Апрелю льнет фривольно,
Как фаворитка к королю.
Апрель, смеясь самодовольно,
Щекочет нервы Февралю.
Ночами снежно-голубыми
Мечтает палевый Февраль,
Твердя Весны святое имя,
О соловье, влекущем вдаль…
Дымящиеся малахиты
(Не море ль в теплом Феврале?)
Сокрыв прибрежные ракиты,
Ползут и тают в блеклой мгле.
Снег оседает. Оседая,
Он бриллиантово блестит.
И на него сосна седая
Самоуверенно глядит.
Осядет снег — седые кудри
Смахнет бессмертная сосна.
Я слышу дрожь в февральском утре:
О, это вздрогнула весна!
Нищетою необычной
на чужбине дорожу.
Утром в ратуше кирпичной
за конторкой не сижу.Где я только не шатаюсь
в пустоте весенних дней!
И к подруге возвращаюсь
все позднее и поздней.В полумраке стул задену
и, нащупывая свет,
так растопаюсь, что в стену
стукнет яростно сосед.Утром он наполовину
открывать окно привык,
чтобы высунуть перину,
как малиновый язык.Утром музыкант бродячий
двор наполнит до краев
при участии горячей
суматохи воробьев.Понимают, слава Богу,
что всему я предпочту
дикую мою дорогу,
золотую нищету.
СонетЕще последний снег в долине мглистой
На светлый лик весны бросает тень,
Но уж цветет душистая сирень,
И барвинок, и ландыш серебристый.Как кроток и отраден день лучистый,
И как приветна ив прибрежных сень.
Как будто ожил даже мшистый пень,
Склонясь к воде, бестрепетной и чистой.Кукушки нежный плач в глуши лесной
Звучит мольбой тоскующей и странной.
Как весело, как горестно весной, Как мир хорош в своей красе нежданной —
Контрастов мир, с улыбкой неземной,
Загадочный под дымкою туманной.
Бледный вымолвил брат:
Ты чему больно рад?
Я сказал: А тому,
Что теперь все пойму.
Бледный вымолвил мне:
Цвет лишь цвет по весне.
Я ответил: Весна
Мне навек суждена.
Бледный вымолвил брат:
А зима? А закат?
Понял я: Братик мой,
Ты закат мой с зимой.
Ты был я, отошел,
В Божий круг я вошел.
И на Божьем кругу
Все могу, все могу.
(Рабфаковское)Весна бушевала метелью черемух.
Сошлись мы с тобой невзначай.
В тяжёлых альбомах искали знакомых
И пили без сахара чай; Читали стихи под мигающим светом,
Какие-то споры вели…
Мы оба любили. Но только об этом
Не смели сказать, не могли.И мы промолчали, и мы не сказали,
И полночь меж нами легла…
Я утром билет покупал на вокзале,
Ты утром на лекцию шла.С тех пор мы не видим друг друга, не слышим,
По пазным дорогам идём.
Ни писем друг другу с тобой мы не пишем,
Ни даже открыток не шлём.Но часто в глуши деревенских просторов,
Лишь вспыхнет весенний ручей,
Мне хочется снова простых разговоров
У лампы в шестнадцать свечей.
Сладко пахнет весною,
Снег растаял едва…
Дышет влагой лесною
Молодая трава.
Все призыву покорно, —
Сна покинув тиски,
Благодатныя зерна
Выпускают ростки,
Робких ласточек стая
Замышляет полет;
Счастлив зяблик, мечтая,
Что опять запоет;
В предвкушеньи далеком
Ждет дыханья листва…
Миру внятны намеком
Неземныя слова.
Но расцвет юной жизни
В царстве мертвенных сил
О безсмертной отчизне
Грусть души воскресил.
И проснувшейся чащей
Мир не все веселит:
Тихой грустью щемящей
Только сердце болит.
Только в сердце забота,
И смятенья полно,
Недоступное что-то
Прозревает оно.
В. Гарри.
Посмотри, в лазури ясной,
Шумной радости полны,
Снова стаей суетливой
Реют вестники весны.
Суетливой стаей вьются,
И щебечут, и шумят.
Снег последний быстро тает.
Громы первые гремят.
Чьи-то звуки; чьи-то песни
Льются с радужных высот.
Чей-то голос, нежный, милый,
В даль звенящую зовет…
Слушай, слушай!.. Эти звуки
С нив, долин, лесов и гор…
Ах, уйти, уйти бы в поле,
В степь, на волю, на простор!
Сны последние развеять,
Цепь последнюю порвать…
Крикнуть, свистнуть, грянуть песней,
Засмеяться… зарыдать!..
Вечер пал на плечи смуглых пашен
Тишиной березовой весны.
Стала жизнь невозвратимо нашей,
И хотелось жить до седины.
Ветер пел, тревожился осинник
И на луг просеялась роса.
Сник закат за медленные сини,
За глухие смутные леса.
Час в любовь струился тишиною,
Жизнью теплой налилась ладонь.
С той весны ты сделалась женою,
И с тобой мы через жизнь идем.
Верим мы глазам и думам нашим,
Радуемся жить до седины.
Вечер пал на плечи смуглых пашен
Тишиной березовой весны.
Мы всем народом нынче вышли
Навстречу солнцу и весне,
Веселый гул повсюду слышен,
Зеленый шум по всей стране.Дышать легко, шагать просторно.
И в ясном небе бирюза,
И светят нежно и задорно
Подруги милые глаза.Угаснет день, настанет вечер,
Зажгутся радуги огней,
И будут радостные встречи,
И будет музыка слышней.Гудит толпа, сияют лица,
Кругом — подруги и друзья, —
Умеет петь и веселиться
Страна советская моя! Поет земля, поют заводы,
И наш народ — непобедим,
Своей весны, своей свободы
Мы никому не отдадим!
Гроза прошла над лесом стороною.
Был теплый дождь, в траве стоит вода…
Иду один тропинкою лесною,
И в синеве вечерней надо мною
Слезою светлой искриться звезда.
Иду — и вспоминается мерцанье
Мне звезд иных… глубокий мрак ресниц,
И ночь, и тучи жаркое дыханье,
И молодой грозы благоуханье,
И трепет замирающих зарниц…
Все пронеслось, как бурный вихрь весною,
И все в душе я сохраню, любя…
Слезою светлой блещет надо мною
Звезда весны за чащей кружевною…
Как я любил тебя!
Вадиму БаянуГостей любезно принимающий
В своей беззлобной стороне,
Сиренью мед благоухающий
Вы предложили к чаю мне.
О! вместе с медом просирененным
Вы предложили мне… весну! —
И Таню, смуженную Греминым,
Я вновь свободой оплесну.
И птицу, скрыленную клеткою,
Пущу я в воздух, хохоча,
И отклоню над малолеткою
Сталь занесенного меча…
Прощу врагам обиды кровные
И обвиню себя во всем,
И ласковые, и любовные
Стихи Ей напишу в альбом…
И вновь горящий, вновь пылающий,
Я всею воспою душой
Сиренью мед благоухающий,
Меня овеявший весной!
Над окованной льдом глубиной я иду,
И гляжу, и скольжу я на льду.
Лучезарна поверхность холодного льда,
Но темна подо льдами вода.
Там в студенных садах, в тишине темноты,
Цепенея, белеют цветы.
Дотянулся до льда несвободный цветок,
Но на воздух он выйти не мог.
И в душе у меня хорошо и светло,
Что-то к сердцу от сердца дошло.
О, лелейный цветок, ты дождешься весны,
Подожди в тишине глубины.
Если даже теперь и пронзил бы ты лед,
Этот воздух расцвет твой убьет.
О, прекрасный цветок, подожди до весны,
Ты увидишь все лучшие сны.
Вот уж снег последний в поле тает,
Теплый пар восходит от земли,
И кувшинчик синий расцветает,
И зовут друг друга журавли.Юный лес, в зеленый дым одетый,
Теплых гроз нетерпеливо ждет;
Всё весны дыханием согрето,
Всё кругом и любит и поет; Утром небо ясно и прозрачно.
Ночью звезды светят так светло;
Отчего ж в душе твоей так мрачно
И зачем на сердце тяжело? Грустно жить тебе, о друг, я знаю,
И понятна мне твоя печаль:
Отлетела б ты к родному краю
И земной весны тебе не жаль…
Бьется ветер в моей пелеринке…
Нет, не скрыть нам, что мы влюблены:
Долго, долго стоим, склонены
Над мимозами в тесной корзинке.Нет, не скрыть нам, что мы влюблены!
Это ясно из нашей заминки
Над мимозами в тесной корзинке —
Под фисташковым небом весны.Это ясно из нашей заминки,
Из того, что надежды и сны
Под фисташковым небом весны
Расцвели, как сводные картинки… Из того, что надежды и сны
На таком прозаическом рынке
Расцвели, как сводные картинки, -
Всем понятно, что мы влюблены!
Увидал из-за тучи утес,
Как в долину сошла молодая
Дочка Солнца — Весна, и, вздыхая,
Погрузился в туман сладких грез.
Ему снится: с Весной молодою,
В снежных блестках, идет он к налою,
И венчает его ледяною
Диадемою светлый мороз…
А Весна позабыла вершину
И за тучами льдистый утес,—
По уступам сошла на долину
И забылась в чаду сладких грез…
Снится ей: на заре, за холмами,
Там, где роща гремит соловьями,
Жаркий Май, с золотыми кудрями,
Ей дарит диадему из роз.
Лес зеленеет молодой.
Смотри, как листьем молодым
Стоят обвеяны березы,
Воздушной зеленью сквозной,
Полупрозрачною, как дым.
Давно им грезилось весной,
Весной и летом золотым;
И вот живыя эти грезы,
Под первым небом голубым,
Пробились вдруг на свет дневной.
О, первых листьев красота,
Омытых в солнечных лучах,
С новорожденною их тенью!
И слышно нам по их движенью,
Что в этих тысячах и тьмах
Не встретишь мертваго листа.
Лес, как бы кадильным дымом,
Весь пропахнувший смолой,
Дышит гнилью вековою
И весною молодой.
А смолу, как слезы, точит
Сосен старая кора,
Вся в царапинах и ранах
От ножа и топора.
Смолянистым и целебным
Ароматом этих ран
Я люблю дышать всей грудью
В теплый утренний туман.
Ведь и я был также ранен, —
Ранен сердцем и душой,—
И дышу такой же гнилью
И такою же весной…
«Не живи так быстро, так мятежно!
Посмотри — еще весна кругом.
К сердцу радость ластится так нежно…
Ты ж бледнеешь, вянешь с каждым днем.
Ненадолго розы увядают:
Лишь пахнет весной — цветут опять;
Соловьи в леса к нам прилетают
И поют… иль их не хочешь ждать?»
«Не хочу. Пусть жизнь скорей промчится —
Вольно, бурно, страстью и огнем!
Пусть угасну я, как та зарница,
Что, сверкнув, исчезла за холмом!»
На снегу голубые тени
Приближающейся весны,
Как узор неземных растений,
Изумительно сплетены.
В ледяном решете капели —
Переклик воробьиных нот…
Скажет бабушка: «Как в апреле!»,
Перекрестится и вздохнет.
Нежность грезится даже старым —
В бриллиантовой дымке слез…
«Мой покойник с дружком-гусаром
Из поместья меня увез.
Мы коней без дороги гнали,
Ветер рвался, лицо кусал,
Как татарин, свистал над нами,
Бил коней молодец-гусар!
Сердце девичье птицей билось,
В голове-то и шум, и гром…
Это в марте, сынок, случилось,
В восемьсот шестьдесят втором…»
Стареющий поэт… Два слова — два понятья.
Есть в первом от зимы. Второе — все весна.
И если иногда нерадостны объятья,
Весна — всегда весна, как ни была б грустна.
Стареющий поэт… О, скорбь сопоставленья!
Как жить, как чувствовать и, наконец, как петь,
Когда душа больна избытком вдохновенья
И строфы, как плоды, еще готовы спеть?
Стареющий поэт… Увлажнены ресницы,
Смущенье в голосе и притушенный вздох.
Все чаще женщина невстреченная снится,
И в каждой встреченной мерещится подвох…
Стареющий поэт… Наивный, нежный, кроткий
И вечно юный, независимо от лет.
Не ближе ли он всех стареющей кокотке,
Любовь возведший в культ стареющий поэт?
Скучно в лощинах березам,
Туманная муть на полях,
Конским размокшим навозом
В тумане чернеется шлях.
В сонной степной деревушке
Пахучие хлебы пекут.
Медленно две побирушки
По деревушке бредут.
Там, среди улицы, лужи,
Зола и весенняя грязь,
В избах угар, а снаружи
Завалинки тлеют, дымясь.
Жмурясь, сидит у амбара
Овчарка на ржавой цепи.
В избах — темно от угара.
Туманно и тихо — в степи.
Только петух беззаботно
Весну воспевает весь день.
В поле тепло и дремотно,
А в сердце счастливая лень.
Государыне Императрице
Марии Федоровне
На балконе, цветущей весною,
Как запели в садах соловьи,
Любовался я молча тобою,
Глядя в кроткие очи твои.
Тихий голос в ушах раздавался,
Но твоих я не слушал речей:
Я как будто мечтой погружался
В глубину этих мягких очей.
Все, что радостно, чисто, прекрасно,
Что живет в задушевных мечтах,
Все сказалось так просто и ясно
Мне в чарующих этих очах.
Не могли бы их тайного смысла
Никакие слова превозмочь…
Словно ночь надо мною нависла,
Светозарная, вешняя ночь!
Посвящается Коле Трескину
Уходи, зима седая!
Уж красавицы Весны
Колесница золотая
Мчится с горней вышины!
Старой спорить ли, тщедушной,
С ней — царицею цветов,
С целой армией воздушной
Благовонных ветерков!
А что шума, что гуденья,
Теплых ливней и лучей,
И чиликанья, и пенья!..
Уходи себе скорей!
У нее не лук, не стрелы,
Улыбнулась лишь — и ты,
Подобрав свой саван белый,
Поползла в овраг, в кусты!..
Да найдут и по оврагам!
Вон — уж пчел рои шумят,
И летит победным флагом
Пестрых бабочек отряд!
И в тень удолий, опечалены,
Нисходим от прозрачных нег...
Вдруг, южным просветом ужалены,
Измлели зимы, стаял снег...
За дебрью синь сквозит глубинная,
И смолью зноя пышет ель.
Сплетенья вязов паутинные
Небесный умиряют хмель.
Пары жемчужные, лилейные
Клубятся, сизы и белы...
Кружите, силы световейные!
Круглитесь, ясные стволы!
Вторжений солнечных над гранию.
На рубеже лучей и зим
Взыграем мы с весною раннею
И огнь небес отобразим!
Сплетем в венки плющи пурпурные:
Что по корням ползут, виясь!
Восславим пленности лазурные —
Глубокой Смерти ипостась!
Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена,
Ты приближаешься к сомнительной поре,
Как меньше женихов толпятся на дворе,
И тише звук похвал твой слух обворожает,
А зеркало смелей грозит и упрекает.
Что делать. . . . . . . утешься и смирись,
От милых прежних прав заране откажись,
Ищи других побед — успехи пред тобою,
Я счастия тебе желаю всей душою,
. . . . . . . . . . . . ., а опытов моих,
Мой дидактический, благоразумный стих.1825 г.
Если ландыша листья средь жаркого лета
Мне в тени попадутся лесной,
Я не вижу на них благовонного цвета,
Облетевшего ранней весной.Затаенною грустью и радостью ясной
Сердце сладко заноет в груди:
Много счастья изведано в жизни прекрасной,
Мне не знать уж весны впереди.Пусть земле возвращает она ежегодно
Белоснежного ландыша цвет, —
Призрак старости манит рукою холодной:
Юным дням повторения нет.Но не жаль мне покинуть земное жилище:
Там, в неведомой сердцу дали
Расцветают красы и светлее, и чище
Милых ландышей бедной земли.
Пусть светит месяц — ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
Ночь распростерлась надо мной
И отвечает мертвым взглядомю
На тусклый взор души больной,
Облитой острым, сладким ядом.
И тщетно, страсти затая,
В холодной мгле передрассветной
Среди толпы блуждаю я
С одной лишь думою заветной:
Пусть светит месяц — ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.Январь 189
8.
С.-Петербург
Влетел он в полымя заката
и замелькал, и зачернел,
и не слыхал,
как в два раската
гром над поляной прогремел.
Свинца горячие крупицы
ударили наперерез,
и люди радовались птице,
упавшей на землю
с небес.
Среди осин и елей мрачных,
зарывшись в прошлогодний лист,
лежал крылатый неудачник,
весны подстреленный связист.
И длинный клюв
торчал, как шильце,
из горстки пестрого пера…
Кто знал, что этим завершится
весны любовная пора?
Какая радость им владела,
как жизнь была ему легка,
и как бы я его жалела,
когда б не гордость
за стрелка!
Приветствую тебя, зеленый луг широкий!
И с гор резвящийся, гремящий ручеек,
И тень роскошная душистых лип высоких,
И первенца весны приветный голосок! Холмы, покрытые муравкой молодою,
Юнеют красотой цветочков голубых;
И резвы мотыльки, собравшися толпою,
Порхают в воздухе на крыльях золотых.Уж нежная свирель приятно раздается
В кустах бродящего со стадом пастушка;
Порою аромат с прохладою несется
От белых ландышей на крыльях ветерка, Всё дышит негою, всё торжеством блистает,
Всё обновляется для жизни молодой,
И сердце как бы вновь для счастья расцветает,
Любуяся весны улыбкой золотой! Душа волнуема восторгом удивленья!
Природа пышная младой красе твоей
Спешит восторженна!.. и ищет разделенья,
Спешит излить восторг в сердца своих друзей! Как сладко с милыми от сердца поделяться
Улыбкой тихою и томною слезой,
И с ними вечерком природой любоваться,
Гуляя по лугам роскошною весной!!!
«Мой милый! — ты сказала мне.
Зачем в душевной глубине
Ты будишь бурные желанья?
Всё, что в тебе, влечет меня.
И вот в душе моей, звеня,
Растет, растет очарованье!»
Тебя люблю я столько лет,
И нежен я, и я поэт.
Так как же это, совершенство,
Что я тебя своей не звал,
Что я тебя не целовал,
Не задыхался от блаженства?
Скажи мне, счастье, почему?
Пойми: никак я не пойму,
Зачем мы стали у предела?
Зачем не хочешь ты любить,
Себя в восторге позабыть,
Отдать и душу мне и тело?
Пойми, о нежная мечта:
Я жизнь, я солнце, красота,
Я время сказкой зачарую,
Я в страсти звезды создаю,
Я весь — весна, когда пою,
Я — светлый бог, когда целую!
Пришла весна; дарам ее богатым
Дивилися, ловя их нарасхват.
Несла она: дар пения — пернатым,
Лазурь — волне и розам — аромат.
Пришла весна, и вот, с ее возвратом,
Оделись вновь листвой зеленой — сад.
И даль лугов — в весенний свой наряд;
Повеяло красой и ароматом.
Когда ж поэт, весною обделен,
Предстал пред ней, — промолвила царица:
— Немногим здесь был каждый награжден,
Тебе, певец, даров моих кошница:
Разлитые кругом красу и свет —
Ты соберешь в душе своей, поэт!
1895 г.
Тучи серые бродят в поднебесье,
Дождь стучит в мостовую широкую,
В сердце что-то темно, неприязненно,
Едет друг на чужбину далекую.
И придет весна, весна теплая,
Небо взглянет к нам голубоокое,
Лес зашепчет вновь свежими листьями,
Будет зелено поле широкое.
А ему будет больно и тягостно,
Потоскует душа одинокая,
Что весна-то пришла не в родных горах,
Что без друга чужбина далекая.
Тучи серые бродят в поднебесье,
Дождь стучит в мостовую широкую,
В сердце что-то темно, неприязненно,
Едет друг на чужбину далекую.
<1846, конец года>
О, тайное томленье —
Весенняя тоска,
На душу умиленье
Наводят облака.Все дышит, плещет, тает,
Все в солнце и воде,
Подснежник расцветает
При утренней звезде.Вся Русь, как будто море
Кудесницы-весны,
А в небе птицы, зори
Янтарные и сны.О, первое томленье
Проснувшихся ветвей,
И боль, и умиленье
В тревожности твоей.А этот легкий холод
Растаявшего льда,
С тобою каждый молод
И счастлив навсегда.Я радостно-печальный
Путем своим иду.
Конца дороги дальней
Во веки не найду.Лишь белой ночью долгой
Припомню жизнь свою,
Над матушкой, над Волгой
Я песню пропою.Как море, широка ты,
Родимая земля,
От беломорской хаты
До славного Кремля.Мне сладостно бродяжить
В сермяге и с клюкой,
Никто меня не свяжет
Тревогой иль тоской.Иду и не скучаю —
И доли не кляну.
Я песнею встречаю
Кудесницу-весну.
Каждогодно все так же, из миллионолетия в новые,
В срочный день объявляет весна ультиматум,
Под широтами дальними на время основывая
Царство, где оборона отдана ароматам.
И поэты все так же, новаторы и старые,
Клянутся, что не могут «устоять при встрече»,
И церемониймейстер, с мебели бархат снега спарывая,
Расстилает парчу зелени вдоль поречий.
Каждое эхо, напролет не сутки ли,
Слушает клятвы возобновленных влюбленных,
Даже, глядя на город, в каменной сутолоке
Око синего неба становится ослепленным.
В этот век — черед мой; по жребию назначенный,
Должен я отмечать маятник мая,
{Повторять} в строфах, где переиначены,
Может быть, славословья Атлантиды и Майи.
Служить не стыдясь Весне, ее величеству,
Слагаю вновь, мимоходом, в миллионолетиях — году,
С травами, зеленью, небом, со всем, что приличествует
Придворному поэту, — очередную оду.