Вечер. Может быть, последний
Пустозвонный вечер мой.
Я давно топчусь в передней, —
Мне давно пора домой.
В горле тошнотворный шарик,
Смерти вкус на языке,
Электрический фонарик,
Как звезда, горит в руке.
Вечер, как сажа,
Льется в окно.
Белая пряжа
Ткет полотно.
Пляшет гасница,
Прыгает тень.
В окна стучится
Старый плетень.
Как-то вечером к медведю
На пирог пришли соседи:
Ёж, барсук, енот, «косой»,
Волк с плутовкою лисой.
А медведь никак не мог
Разделить на всех пирог.
От труда медведь вспотел —
Он считать ведь не умел!
Помоги ему скорей —
Посчитай-ка всех зверей.
Это и много и мало.
Это и просто и тёмно.
Та, что была вероломной,
За вечер — верная стала.
Белой монашкою скромной,
— Парой опущенных глаз. —
Та, что была неуемной,
За вечер вдруг унялась.
Ты все молчишь, как вечер в октябре,
Но плещется душа, как море — в штиле.
Мы в инее, в лиловом серебре.
И я ли — я теперь? и ты — о, ты ли?
Как море в штиле, плещется душа:
Совсем слегка, вся в бирюзе умилий…
Как хороша ты! как ты хороша.
В монастыре звонят к вечерне,
Поют работницы в саду.
И дед с ведром, идя к цистерне,
Перекрестился на ходу.
Вот загремел железной цепью,
Вот капли брызнули в бурьян.
А где-то над закатной степью
Жужжит, как шмель, аэроплан.
Ложатся тени гор на дремлющий залив;
Прибрежные сады лимонов и олив
Пустеют; чуть блестит над морем запад ясный,
И скоро божий день, веселый и прекрасный,
С огнистым пурпуром и золотом уйдет
Из чистого стекла необозримых вод.
Звезды синеют. Деревья качаются.
Вечер как вечер. Зима как зима.
Все прощено. Ничего не прощается.
Музыка. Тьма.Все мы герои и все мы изменники,
Всем, одинаково, верим словам.
Что ж, дорогие мои современники,
Весело вам?
Ты — злая колдунья. Мой вечер в огне —
Багрянец и злато горят.
Ты светишься денно нощно во мне,
Но твой презираю наряд.
Я царь еще в жизни, — твоих багряниц
Не страшен ни звон мне, ни свет.
Воспряну в отчизне, поверженный ниц,
Исторгну последний ответ! 30 марта 1902
Как тихо веет над долиной
Далекий колокольный звон,
Как шум от стаи журавлиной, –
И в звучных листьях замер он.
Как море вешнее в разливе,
Светлея, не колыхнет день, –
И торопливей, молчаливей
Ложится по долине тень.
Памятью сердца — венком незабудок
Я окружила твой милый портрет.
Днём утоляет и лечит рассудок,
Вечером — нет.
Бродят шаги в опечаленной зале,
Бродят и ждут, не идут ли в ответ.
«Всё заживает», мне люди сказали…
Вечером — нет.
Летний вечер прозрачный и грузный.
Встала радуга коркой арбузной.
Вьется птица — крылатый булыжник…
Так на небо глядел передвижник,
Оптимист и искусства подвижник.Он был прав. Мы с тобою не правы.
Берегись декадентской отравы:
«Райских звезд», искаженного света,
Упоенья сомнительной славы,
Неизбежной расплаты за это.
Отдохнем от жару:
Божий день потух;
По селу отару
Разогнал пастух.
Тихую долину,
Полевой курган,
Мельницу, плотину
Заволок туман.
Мальчишки, девчонки,
Гулять идём!
Светло на улице,
Как днём.Оставь свой ужин,
Оставь кровать.
Айда на улицу
Гулять.С гиком и свистом
Во двор выходи.
А если ты хмуришься,
Дома сиди.Вверх по стремянке,
Скрипка стонет под горой.
В сонном парке вечер длинный,
Вечер длинный — Лик Невинный,
Образ девушки со мной.
Скрипки стон неутомимый
Напевает мне: «Живи…»
Образ девушки любимой —
Повесть ласковой любви.Июнь 190
3.
Bad Nauheim
Угрюмо шмель гудит, толкаясь по стеклу…
В окно зарница глянула тревожно…
Притихший соловей в сирени на валу
Выводит трели осторожно.Гром, проворчав в саду, скатился за гумно;
Но воздух меркнет, небо потухает…
А тополь тянется в открытое окно
И ладаном благоухает.
Сегодня вечером над горкой
Упали с криками грачи,
И старый сад скороговоркой
Будили в сумраке ручьи.Церковный пруд в снегу тяжелом
Всю ночь ворочался и пух,
А за соседним частоколом
Кричал не вовремя петух.Пока весь снег в тумане таял,
Я слушал, притаясь к окну:
В тумане пес протяжно лаял
На запоздавшую луну…
Русский вечер.
Дымчатые дали.
Ржавые осколки на траве.
Веет древней гордою печалью
От развалин скорбных деревень.Кажется, летает над деревней
Пепел чингисханской старины…
Но моей девчонке семидневной
Снятся удивительные сны.Снится, что пожары затухают,
Оживает обожженный лес.
Улыбнулось, сморщилось, вздыхает
Musa, mihi causas memora!
Publius Vergilius MaroЯ помню вечер. Шли мы розно.
Тебе я сердце поверял,
На жарком небе туча — грозно
На нас дышала; ветер спал.
И с первым блеском молньи яркой,
С ударом первым громовым
Ты мне в любви призналась жаркой,
А я… упал к ногам твоим…24 мая 1899
Татьяне КраснопольскойЗаволнуется море, если вечер ветреет.
Если вечер ветреет, не слыхать мандолин.
А когда вечер сонен, заходи, — и зареет
И зареет над морем голубой Вандэлин.
Вандэлин околдует, Вандэлин обогреет,
Обогреет живущих у студеных долин.
У студеных долин, где приют голубей,
Замиражится принц бирюзы голубей!
Перевод Наума Гребнева
Утро и вечер, солнце и мрак —
Белый рыбак, черный рыбак.
В мире как в море; и кажется мне:
Мы, словно рыбы, плывем в глубине.
В мире как в море: не спят рыбаки,
Сети готовят и ладят крючки.
В сети ли ночи, на удочку дня
Скоро вечер в прошедшее канет.
Блещут звезды пушистые, светит
Месяц бледный, холодный и тянет
Из реки серебристые сети.
В них русалки запутали косы, —
Рвут и путают влажные нити…
Ночь плывет над землей, сеет росы,
Тихо шепчет русалкам: «Усните».
Я вспомнила наш вечер первый,
Неву и быстрый бег коней.
Дворцы, сады… Во мгле аллей
Фигуру каменной Минервы.На мост въезжали, помню, шагом.
Ты волосà мне целовал,
Когда их ветр душистым флагом
В осеннем буйстве развевал.Была свободнее и чище
Неутолённая любовь.
Зачем мы утоленья ищем
И разбиваем сердце вновь?
Багряный вечер в сердце воздвигал
Алтарь кручины,
И флёром грусти тихо обвивал
Простор долины.
Стояли клёны в тяжком забытьи,
Цветы пестрели,
С травой шептались ясные ручьи,
Струясь без цели,
Над нивой, над рекой обрывки туч,
Скользя, бежали,
Вот уж вечер. Роса
Блестит на крапиве.
Я стою у дороги,
Прислонившись к иве.
От луны свет большой
Прямо на нашу крышу.
Где-то песнь соловья
Вдалеке я слышу.
Летний вечер пышен,
Летний вечер снова…
Мне твой голос слышен:
«Я люблю другого».Сердца горький лепет
Полон чар былого…
Слышен тихий лепет:
«Я люблю другого».Смолкни, праздный ропот!
Прочь, упрек! Ни слова!..
Слышен, слышен шепот:
«Я люблю другого».
Смеркался вечер голубой
Над зеркалом залива.
В челне сидели мы с тобой
И плыли молчаливо.
В лучах луны лежал вдали
Волшебный остров, пышный;
Там тучи легкия текли
И песни были слышны.
Вечер. Коса золотистая,
Видишь, — в лесу замелькала осиновом.
Ветка далекая,
Росистая,
Наклоняется
В небе малиновом.
И сорока качается
На ней белобокая.
Слежу за малюткою:
С видом рассеянным
Природы вечера могучей
В окно струится аромат;
Я фисгармонии певучей
Докучный стон оставить рад;
Спешу в забытый угол сада,
Где сосен строгая гряда
Склонила ветви за ограду
Над чистым зеркалом пруда;
Предаться милому забвенью,
Призвать мечты прошедших снов…
Под дыханьем непогоды,
Вздувшись, потемнели воды
И подернулись свинцом —
И сквозь глянец их суровый
Вечер пасмурно-багровый
Светит радужным лучом.
Сыплет искры золотые,
Сеет розы огневые,
И уносит их поток.
Над волной темно-лазурной
Как тихо веет над долиной
Далекий колокольный звон,
Как шорох стаи журавлиной,
И в шуме листьев замер он.
Как море вешнее в разливе,
Светлея, не колышет день,
И торопливей, молчаливей
Ложится по долине тень.
Черной полоскою крест
Тонет в темнеющем фоне;
На голубом небосклоне
Сонм зажигается звезд.
Символ любви человека
Что, с обаяньем своим!
Перед глаголом святым,
Данным вселенной от века!
Так не потерей зови,
Что опочило в покое!
Солнце Вечера — добрее
Солнца в полдень.
Изуверствует — не греет
Солнце в полдень.
Отрешённее и кротче
Солнце — к ночи.
Умудрённое, не хочет
Бить нам в очи.
Вечер нежный. Сумрак важный.
Гул за гулом. Вал за валом.
И в лицо нам ветер влажный
Бьет соленым покрывалом.
Все погасло. Все смешалось.
Волны берегом хмелели.
В нас вошла слепая радость —
И сердца отяжелели.
Вечер. В мокрых цветах подоконник.
Благодать. Чистота. Тишина.
В этот час, голова на ладонях,
Мать обычно сидит у окна.
Не откликнется, не повернётся,
Не подымет с ладоней лица.
И очнётся, как только дождётся
За окошком улыбки отца.