Цель людей и цель планет
К Богу тайная дорога.
Но какая цель у Бога?
Неужели цели нет?
Мы устали преследовать цели,
На работу затрачивать силы, —
Мы созрели
Для могилы.
Отдадимся могиле без спора,
Как малютки своей колыбели, —
Мы истлеем в ней скоро,
И без цели.
Стяжать венок от вас не мечу,
Но ваши похвалы люблю,
Коль на пути своем их встречу.Балласт хотя не назначает,
Куда и как плыть караблю,
Но ход его он облегчает.
Мы цель созданья, смысл его отменный,
Взор Божества и сущность зрящих глаз.
Окружность мира – перстень драгоценный,
А мы в том перстне – вправленный алмаз.
Ускользающей цели
Обольщающий свет,
И ревнивой метели
Угрожающий бред… Или время крылато?
Или сил нет во мне?
Всё, чем жил я когда-то,
Словно было во сне.Замыкаются двери,
И темнеет кругом,
И утраты, потери,
И бессильно умрем.Истечение чую
Холодеющих сил,
И тоску вековую
Беспощадных могил.
Я без цели, угрюм и один,
Посреди облетелых куртин
И поблеклых деревьев иду
В бездыханном и жёлтом саду.
Облака надо мною скользят,
И к закату торопится день.
Безнадёжный и близкий закат,
Не твоя ли колышется тень
Над моею туманной душой?
В ней тяжёлой и горькой слезой
Упованье моё сметено,
В ней мечты облетели давно.
Я понял жизни цель и чту
Ту цель, как цель, и эта цель —
Признать, что мне невмоготу
Мириться с тем, что есть апрель,
Что дни — кузнечные мехи,
И что растекся полосой
От ели к ели, от ольхи
К ольхе, железный и косой,
И жидкий, и в снега дорог,
Как уголь в пальцы кузнеца,
С шипеньем впившийся поток
Зари без края и конца.
Что в берковец церковный зык,
Что взят звонарь в весовщики,
Что от капели, от слезы
И от поста болят виски.
Мы ехали долго, без цели, куда-то,
Куда-то далеко, вперед, без возврата.
Поспешно мелькали кусты,
Вставали березы, поля убегали,
Сурово стучали под нами мосты.
Мы ехали долго. Нам дождь повстречался
И долго в оконные стекла стучался,
Угрюмо пророча печаль…
Но мы ускользнули за области бури,
И к чистой лазури мы ринулись вдаль!
Апрель 1896
Иду печально я, без цели, без стремлений,
Лишь поле ровное, да ночи мгла кругом.
И звуки трепетных и робких песнопений
Уносит ураган бушующим крылом.
Но там, над бешенством слепого урагана,
В лазурном сумраке, в таинственной дали,
Звезда чудесная сквозь попону тумана
Неугасимый луч роняет до земли.
И вот однажды ночью
Я вышел. Пело море.
Деревья тоже пели.
Я шел без всякой цели.
Каким-то тайным звуком
Я был в ту пору позван.
И к облакам и звездам
Я шел без всякой цели.
Я слышал, как кипели
В садах большие липы.
Я шел без всякой цели
Вдоль луга и вдоль моря.
Я шел без всякой цели,
И мне казались странны
Текучие туманы.
И спали карусели.
Я шел без всякой цели
Вдоль детских развлечений —
Качелей, каруселей,
Вдоль луга и вдоль моря,
Я шел в толпе видений,
Я шел без всякой цели.
Одной борьбе, единой цели
Подчинены мы до конца.
И мы на фронт и тыл не делим
Свои советские сердца.
Профессий мирных больше нету!
Винтовкой, молотом, пером,
Как дело общее, победу
На плечи общие берем…
Учись! Работай! Куй! Печатай!
Чтоб и на фронте мирных дел,
Как в битве, никакой пощады
Враг беспощадный не имел!
Мы странствовали с Ним по городам.
Из окон люди сонные смотрели.
Я шел вперед; а позади — Он Сам,
Всёпроникающий и близкий к цели.
Боялся я моих невольных сил,
Он направлял мой шаг завороженный.
Порой прохожий близко проходил
И тайно вздрагивал, смущенный…
Нас видели по черным городам,
И, сонные, доверчиво смотрели:
Я шел вперед; но позади — Он Сам,
Подобный мне. Но — близкий к цели.Февраль 1902
Счастлив, кто в беге упал,
В беге до цели.
Так белою пеной увенчанный вал
Рассыпается в радостном хмеле.
Счастлив, кто счастье узнал устремления к цели.
Вал разбежался, хмельной,
Кружевом белым.
Прекрасен, кто к жизни рожден глубиной,
И к безвестным стремится пределам.
Счастлив, кто счастье узнал быть в стремлении смелом.
Молчали горы — грузные и грозные,
ощеря белоснежные клыки.
Свивалось их дыхание морозное
в причудливые дымные клубки.
А в синеве, над пеленой молочной,
как божий гром
«ТУ-104» плыл,
уверенный в себе,
спокойный, мощный,
слепя глаза тяжелым блеском крыл.
Он плыл над неприступной цитаделью
отвесных скал,
лавин,
расселин,
льда…
Он неуклонно приближался к цели
и даже без особого труда.
Следила я, как дали он глотает, —
цель! Только цель! — и больше ничего.
И думала:
как сердцу не хватает
непогрешимой точности его.
1.
Что такое II Интернационал?
Это чуть-чуть (на версту)
правей коммунистов
и чуть-чуть (на вершок)
левее кадетов.
2.
Нас с буржуями оженить в одном венце —
вот II Интернационала цель.
3.
Какая будущность предстоит им?
Убедиться, что капитал и труд непримирим.
4.
А что такое Интернационал Третий? На винтовку полевее буржуев эти.
5.
Их примиришь в соглашательском венце ль?
Их лозунг: «Пролетарий, в буржуя цель!»
6.
Будущность III Интернационала ясная —
расцветет под ним вселенная красная.
На горячем песке, пред ленивым прибоем,
Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.
Над тобой небеса от лучей побледнели.
Тихо миги проходят без цели, без цели.
За тобой на откосе спокойные сосны.
Были осени, зимы, и вёсны, и вёсны…
Море мирно подходит с ленивым прибоем.
Этим морем, мгновеньем, покоем и зноем
Хорошо упиваться без дум, без загадок.
Час дремотный на взморье так сладок, так сладок.
Быть как волны, как солнце, как миги, как вёсны…
Полдень жжет, море вкрадчиво, пламенны сосны,
Небеса в высоте от лучей побледнели…
Жизнь неслышно проходит, без цели, без цели…
Высокая пред нами цель —
Изящное искусство!
Прияла нас их колыбель,
Воспитывало чувство.
Сияет светлый храм вдали,
В нем звуки и движенье —
Вот наше место на земли,
Вот наше назначенье!
Но кто ж нам путь сей указал,
Возвышенный, свободный,
Кто силы нам стремиться дал
К сей цели благородной?
Кто нас теперь ведет туда
Высокими речами? —
Вы угадали други, да —
Он здесь; он вечно с нами.
Плыви, плыви, моя ладья,
Плыви куда-нибудь!
Не знаю я, где цель твоя, —
Ты цель себе добудь.
Коль так далеко занесла
Тебя судьбины мочь —
Вот парус твой и два весла:
Плыви и день и ночь!
Во власть ветров себя отдай,
На волю бурных волн,
Гляди вперед, не унывай,
И к небу стяг, мой челн!
1886
Может быть, покажется странным кому-то,
Что не замечаем попутной красы,
Но на перегонах мы теряем минуты,
А на остановках — теряем часы.Посылая машину в галоп,
Мы летим, не надеясь на Бога!..
Для одних под колесами — гроб,
Для других — просто к цели дорога.До чего ж чумные они человеки:
Руки на баранке, и — вечно в пыли!..
Но на остановках мы теряем копейки,
А на перегонах теряем рубли.Посылая машину в галоп,
Мы летим, не надеясь на Бога!..
Для одних под колесами — гроб,
Для других — просто к цели дорога.
Когда средь сонма звезд, размеренно и стройно,
Как звуков перелив, одна вослед другой,
Определенный путь свершающих спокойно,
Комета полетит неправильной чертой,
Недосозданная, вся полная раздора,
Невзнузданных стихий неистового спора,
Горя еще сама и на пути своем
Грозя иным звездам стремленьем и огнем,
Что нужды ей тогда до общего смущенья,
До разрушения гармонии?.. Она
Из лона отчего, из родника творенья
В созданья стройный круг борьбою послана,
Да совершит путем борьбы и испытанья
Цель очищения и цель самосозданья.
Еще немало перекрестков,
И перепутий, и путей!
Я много схоронил подростков,
В могилу проводил детей.
Летами я не стар, но много
И видено и свершено,
И завела меня дорога
За цель, манившую давно.
Теперь ступил я за пределы
Своей младенческой мечты.
Что впереди? Мне скажут: целый
Мир, полный вечной красоты!
Но все, что будет, неизбежно,
Непрочны краски новизны,
И путнику с вершины снежной
Долины далеко видны.
Быть может, не скудеют силы,
Но повторенья мучат ум;
Все чаще тихий сон могилы
Пленительней, чем яркий шум.
Соблазн — последний срок исчислить
Душе порой неодолим,
И в жажде — не желать, не мыслить,
Я тайно упиваюсь им!
Лазурное око
Сквозь мрачно-нависшие тучи…
Ступая глубоко
По снежной пустыне сыпучей,
К загадочной цели
Иду одиноко.
За мной только ели,
Кругом лишь далеко
Раскинулась озера ширь в своем белом уборе,
И вслух тишина говорит мне: нежданное сбудется вскоре.
Лазурное око
Опять потонуло в тумане,
В тоске одинокой
Бледнеет надежда свиданий.
Печальные ели
Темнеют вдали без движенья,
Пустыня без цели,
И путь без стремленья,
И голос все тот же звучит в тишине без укора:
Конец уже близок, нежданное сбудется скоро.
Светлым облаком плененные,
Долго мы смотрели вслед.
Полно, братья соблазненные!
Это только беглый свет.
Разве есть предел мечтателям?
Разве цель нам суждена?
Назовем того предателем,
Кто нам скажет — здесь она!
Разве редко в прошлом ставили
Мертвый идол Красоты?
Но одни лишь мы прославили
Бога жажды и мечты!
Подымайте, братья, посохи,
Дальше, дальше, как и шли!
Паруса развейте в воздухе,
Дерзко правьте корабли!
Жизнь не в счастьи, жизнь в искании,
Цель не здесь — вдали всегда.
Славьте, славьте неустаннее
Подвиг мысли и труда!
То насыпью, то глубью лога,
То по прямой за поворот
Змеится лентою дорога
Безостановочно вперед.По всем законам перспективы
Эа придорожные поля
Бегут мощеные извивы,
Не слякотя и не пыля.Вот путь перебежал плотину,
На пруд не посмотревши вбок,
Который выводок утиный
Переплывает поперек.Вперед то под гору, то в гору
Бежит прямая магистраль,
Как разве только жизни в пору
Всё время рваться вверх и вдаль.Чрез тысячи фантасмагорий,
И местности и времена,
Через преграды и подспорья
Несется к цели и она.А цель ее в гостях и дома —
Всё пережить и всё пройти,
Как оживляют даль изломы
Мимоидущего пути.
А.М. ФедоровуБыл день войны, но час предсмертный дня.
Ноябрьский воздух нежил, как в апреле.
Вкруг озими прозрачно зеленели,
Пылало солнце, небосклон пьяня.
Нас мотор мчал — куда-то иль без цели…
Бесцельность тайно нежила меня.
И ты, как я, заворожен был. Пели
Нам голоса закатного огня.
Забылось все: шум битв и вопль страданий…
Вдвоем, во храме мировых пыланий,
Слагали мы гимн красоте земной…
Нас мотор мчал — без цели иль куда-то…
О, помню, помню — дивный сон заката
Под грохот пушек, ровный и глухой.
Остро и пламенно ранит
Взор твой, блестящий клинок.
Сердце искать не устанет.
Сердце, — как в мае цветок.
Снова ли душу обманет
Богом назначенный срок?
Року иду я на встречу,
Взор упирая во взор:
Рыцарь — в жестокую сечу,
Верный — на ярый костер.
Ты позовешь, — я отвечу,
Скажешь, — приму приговор.
Долго я ждал. Неужели
Дрогнет и эта рука?
Строгие струны пропели,
Цель моей жизни близка.
Ближе я… ближе… у цели…
А! синий отблеск клинка!
В наших рядах миллионы!
Ленина мы сыновья!
Реют над нами победно знамёна
Славного Октября! Припев:
Мы, коммунисты, правдой сильны своей!
Цель нашей борьбы и жизни —
Счастье простых людей!
Цель всей борьбы и жизни —
Счастье простых людей! Пламя, зажжённое «Искрой»,
Не погасить никогда!
Пламя свободы в душе коммуниста
Будет гореть всегда! Припев.Партия смелых и стойких,
Все мы гордимся тобой!
Первыми шли мы на новые стройки,
Первыми шли на бой! Припев.Верно мы служим народу!
С нами великий народ!
Тот, кто за дружбу, за мир и свободу,
В наши ряды встаёт! Припев.
Не дай душе твоей забыть,
Чем силы в юности кипели,
И вместо блага, вместо цели
Одно стремленье полюбить.
Привычка — зло. Одним усталым
Отраден дух ее пустой...
Стремясь, не будь доволен малым
И не мирись своей душой!..
Хоть грезим мы, что цели ясны.
Что крепок дух и прочен пыл,
Но для души ленивых сил
Пути нескорые опасны!
Но стынет жар с теченьем лет,
Но каждый подвиг наш душевный,
Прожитый жизнью ежедневной,
Готов утратить прежний цвет!
В неволе скучной увядает
Едва развитый жизни цвет,
Украдкой младость отлетает,
И след ее — печали след.
С минут бесчувственных рожденья
До нежных юношества лет
Я все не знаю наслажденья,
И счастья в томном сердце нет.
С порога жизни в отдаленье
Нетерпеливо я смотрел:
«Там, там, — мечтал я, — наслажденье!»
Но я за призраком летел.
Златые крылья развивая,
Волшебной нежной красотой
Любовь явилась молодая
И полетела предо мной.
Я вслед… но цели отдаленной,
Но цели милой не достиг!..
Когда ж весельем окриленный
Настанет счастья быстрый миг?
Когда в сиянье возгорится
Светильник тусклый юных дней
И мрачный путь мой озарится
Улыбкой спутницы моей?
Когда б родиться в свет и жить
Лишь значило: пойти в далекий путь без цели,
Искать безвестного, с надеждой не найтить,
И, от младенческой спокойной колыбели
До колыбели гробовой
Стремясь за тщетною мечтой,
Остановиться вдруг и, взоры обративши,
Спросить с унынием: зачем пускался в путь?
Потом, забвению свой посох посвятивши,
На лоне тишины заснуть, -
Тогда бы кто считал за праздник день рожденья?
Но жребий мне иной!
Мой ангел, мой хранитель,
Твой вид приняв, сказал: «Я друг навеки твой!»
В сем слове все сказал небесный утешитель.
В сем слове цель моя, надежда и венец!
Благодарю за жизнь, Творец!
Голос в телефонной трубке
Если б голос можно было целовать,
Я прижался бы губами к твоему,
Шелестящему внутри, как целый сад,
Что-то шепчущий, обняв ночную тьму.
Если б душу можно было целовать,
К ней прильнул бы, словно к лунному лучу.
Как бедны на свете те, чья цель — кровать,
Моя цель — душа твоя. Её хочу.
Я хочу твой голос. Он — твоя душа.
По росе хочу с ним бегать босиком,
И в стогу, так нежно колющем, греша,
Кожи голоса коснуться языком.
И, наверно, в мире у тебя одной
Существует — хоть про все забудь! –
Этот голос, упоительно грудной,
Тот, что втягивает в белый омут — в грудь.
1.
Раньше иностранцы шли в Россию как разбойники и воры.
2.
Кто просто, как немцы, походом идет,
3.
кто, как американцы, на железные дороги лапы наложит;
4.
кто золотоносные оттяпает горы.
5.
И мы им готовили должную встречу —оружием встречали, а не ласковой речью.
6.
Теперь изменилось это.Рабочие едут в республику Советов.
7.
И эти гости-пролетарии, а не буржуи-грабители, расскажут дома про все, что видели.
8.
Рассеют про Россию буржуазную ложь, что большевики-де на культуру точат нож.
9.
Расскажут, что всем пролетариям прочимрука протянута русским рабочим.1
0.
Что цель ее трудящимся свободу добыть, 1
1.
что цель ее международных разбойников добить.1
2.
Поэтому привет вам истый, итальянские рабочие-коммунисты.
Одинокая старая ель,
Еще сохраняя
Девичью стройность ствола,
Все шепчет чуть слышно про дальнюю цель,
Под ветром ветвями печально качая
И новые шишки роняя,
Всё новые шишки, еще, без числа…
Столетняя мать!
О чем ты так шепчешь? о чем ты мечтаешь?
Ты, древняя, хочешь детей увидать,
Зеленые, стройные ели?
Год за годом с верхних ветвей
Ты новые шишки роняешь,
Чтобы увидеть своих встающих детей,
Чтобы шептать, умирая, о достигнутой цели.
Но кругом лишь поля,
У корней твоих реет дорога.
Или эта бесплодна земля?
Или небо к мечте твоей строго?
Ты одна.
Кропит тебя дождь; шевелит тебя буря;
За зимней стужей сияет весна,
И осень за летом приходит, глухая…
Столетняя ель,
Одинокая, ветви понуря,
Ветви под ветром качая,
Ты шепчешь чуть слышно про дальнюю цель
Река блестела, как стекло;
Сирены сладко пели;
Взялись мы бодро за весло
И вихрем полетели.
В стремленьи радостном своем,
Везде минуя мели,
Когда же в гавань мы войдем?
Когда достигнем цели?
От ливней пенится река,
Шумит меж берегами;
За быстрым бегом челнока
Пастух следит очами.
Уносит нас реки разлив,
И волны зашумели…
Когда же мы минуем риф?
Когда достигнем цели?
Горят пожаром облака,
И мы плывем к закату;
Подобна бурная река
Расплавленному злату…
Исчезло солнце в лоне волн,
Когда ж, минуя мели,
Увидит гавань утлый челн?
Когда достигнет цели?
Рассеяв дымку облаков,
Луна взошла высоко;
Не видно больше берегов
Шумящего потока.
Блеснула молния огнем,
Раскаты прогремели…
Теперь мы рифы обогнем,
Теперь достигнем цели!
Но вал громадный поднялся
Внезапно перед нами,
И с треском пали паруса,
Залитые волнами.
С собою нас несет волна,
Спасенья нет… Ужели
Нам эта гавань суждена?
Ужели мы — у цели?
Дети! Вам, наверно, скучно в школе?
Может быть, томитесь вы в неволе?
Сам, ребенком, я скучал, бывало,
Мысль моя свободу призывала.
Вырос я. Мечты сбылись: гляди-ка,
Вот я взрослый, сам себе владыка!
Выйду в путь я — без конца, без края
Легкой жизнью весело играя.
Буду я шутить, шалить, смеяться:
Я — большой, мне некого бояться!
Так решив, я в жизнь вступил с надеждой.
Оказался я, увы, невеждой.
Нет свободы на моей дороге,
Счастья нет, ходить устали ноги.
Долго брел я в поисках веселья,
Лишь теперь увидел жизни цель я.
Жизни цель — упорный труд высокий.
Лень, безделье — худшие пороки.
Пред народом долг свой исполняя,
Сей добро — вот жизни цель святая!
Если вдруг я чувствую усталость,
Видя — много мне пройти осталось,
Я в мечтаньях возвращаюсь к школе,
Я тоскую по своей «неволе»;
Говорю: «Зачем я взрослый ныне
И от школьной отошел святыни?
Почему никем я не ласкаем?
Не зовусь Апушем, а Тукаем?»