Голубая речка,
Зябкая волна,
Времени утечка
Явственно слышнаГолубая речка
Предлагает мне
Теплое местечко
На холодном дне.
Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
— Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.
Утонул я в горной речке,
Захлебнулся мутною водой,
Захлестнулся жаркою рудой.
Утонул я в горной речке,
Над которою овечки
Резво щиплют вереск молодой.
Утонул я в горной речке,
Захлебнулся мутною водой.
Речка детства моего — Турея.
Плеск воды вокруг сухой коряги.
Поплавок отцовский (это пробка
На обломке птичьего пера).
Вынырнула крыса водяная.
Мокрый чёрный мех блеснул на солнце.
Нас с отцом увидя, удивилась…
Речка детства — милая Турея.
Белье на речке полощу,
Два цветика своих ращу.Ударит колокол — крещусь,
Посадят голодом — пощусь.Душа и волосы — как шелк.
Дороже жизни — добрый толк.Я свято соблюдаю долг.
— Но я люблю вас — вор и волк! Между 26 мая и 4 июня 1918
Как за речкою, за речкою
вещует соловей,
соловейка, птичка певчая,
тоску мою развей.
Одинокой, не влюбленной
хорошо одной луне.
Обещай, что мил-миленочек
воротится ко мне
по-над речкой целый вечер
слушать речи соловья,
охорашивать мне плечи,
ничего не говоря.
Закружи ему головушку,
соловушка шальной,
чтобы скоро мой миленочек
назвал меня женой.
Господа за речкою,
Господа за быстрою!
Перекиньте жердочку,
Пододвиньте лоточку,
Посадите деушку,
Деушку да Настастьюшку,
Погулять по садику,
Защипать малинушку,
Заломать калинушку.
Да и не быть калинушке
Да слащей малинушки,
Да не быть люту свекру
Помилей батюшки:
Батюшка помилее,
А свекор постылее.
Я шел зимою вдоль болота
В галошах,
В шляпе
И в очках.
Вдруг по реке пронесся кто-то
На металлических
крючках.
Я побежал скорее к речке,
А он бегом пустился в лес,
К ногам приделал две дощечки,
Присел,
Подпрыгнул
И исчез.
И долго я стоял у речки,
И долго думал, сняв очки:
«Какие странные
Дощечки
И непонятные
Крючки!»
На речке-невеличке
Мне весело всегда.
Течёт,
течёт водичка,
Сверкает, как слюда.
Звенит струёй студёной.
В овражке под горой,
В густой траве зелёной
Укрылась с головой…
Пускай мала речонка,
Но у неё дела:
Она для пастушонка
Прохладу принесла,
Синицу искупала,
На влажном берегу
Немного поиграла
С ромашкой на бегу.
А в жарком поле дальнем,
Откинув ржавый лист,
Её воды хрустальной
Напился тракторист.
Речушка вьёт колечки,
На камушках дрожит…
Она в большую речку
За именем
Бежит!
Набух, оттаял лед на речке,
Стал пегим, ржаво-золотым,
В кустах затеплилися свечки,
И засинел кадильный дым.Березки — бледные белички,
Потупясь, выстроились в ряд.
Я голоску веснянки-птички,
Как материнской ласке, рад.Природы радостный причастник,
На облака молюся я,
На мне иноческий подрясник
И монастырская скуфья.Обету строгому неверен,
Ушел я в поле к лознякам,
Чтоб поглядеть, как мир безмерен,
Как луч скользит по облакам, Как пробудившиеся речки
Бурлят на талых валунах,
И невидимка теплит свечки
В нагих, дымящихся кустах.
От берёзового колышка,
от далёкого плетня
отвязалась речка воложка,
докатилась до меня. Вот и гуси сизокрылые,
вот и старая ветла…
Что ж так поздно, речка милая?
Где ж ты раньше-то была? Вот и горькая припевочка
вниз по реченьке плывет:
«Не тому досталась девочка,
потому и слёзы льёт!» Замерла ветла корявая:
Всё, как надо, поняла.
Что ж ты поздно, песня правая?
Где ж ты раньше-то была?
По речке жизни плавал честный Грека
И утонул, а может — рак настиг.
При Греке заложили человека -
И Грека заложил за воротник.
В нем добрая заложена основа -
Он оттого и начал поддавать, -
"Закладывать" — обычнейшее слово,
А в то же время значит — "предавать".
Или еще пример такого рода:
Из-за происхождения взлетел, -
Он вышел из глубинки, из народа,
И возвращаться очень не хотел.
Глотал упреки и зевал от скуки,
Что оторвался от народа — знал, -
Но "оторвался" — это по науке,
А по жаргону это — "убежал".
Текла здесь речка Обяснений.
Лесной истоптанной тропой,
Сюда пятнистые олени
Из чащи шли на водопой.
А страшный хищник полосатый
К прыжку готовился в кустах.
И отражался свет заката
В его расширенных зрачках.
Орлы приморские парили,
Над речкой крылья распластав.
С тобою нынче посетили
Мы эти милые места.
Увы! Как мало впечатлений!
Как изменился лик земли!
И даже речку Обяснений,
Не замочив водой колени,
Мы с болью в сердце перешли!
И нам невольно показалось,
Что это — новый Рубикон.
Лишь сказкой в памяти осталась
Нам быль арсеньевских времен...
Светло, легко и своенравно
Она блестит среди болот
И к старым мельницам так плавно
Несет стекло весенних вод.
Несет — и знать себе не хочет,
Что там, над омутом в лесу,
Безумно Водяной грохочет,
Стремглав летя по колесу, —
Пылит на мельницах помолом,
Трясет и жернов и привод —
И, падая, в бреду тяжелом
Кружит седой водоворот.
Федору Смородскому
Нежный! У ласковой речки
Ты — голубой пастушок.
Белые бродят овечки,
Круто загнут посошок.
Ласковы желтые мели,
Где голубеет вода.
Голосу тихой свирели
Грустно покорны стада.
Грусть несказанных намеков
В долгом журчаньи волны.
О, береги у истоков
Эти мгновенные сны.
Люди придут и растратят
Золоторунную тишь.
Тяжкие камни прикатят,
Нежный растопчат камыш.
Но высоко — в изумрудах
Облаки-овцы бредут.
В тихих и темных запрудах
Их отраженья плывут.
Пусть и над городом встанет
Стадо вечернее. Пусть
Людям предстанет в тумане
Золоторунная грусть.18 октября 1904
Солнце дрожит в воде,
Вечер уходит вдаль.
Вот уж который день
Я прихожу сюда —
Слышать, как ты поёшь,
Видеть, как ты плывёшь.
Парус крылом взмахнёт,
Сердце на миг замрёт. Но вот пришла зима,
Речка белым-бела,
Свёрнуты паруса,
Хмурятся небеса.
Снег и печаль кругом
Кружатся в ноябре,
И не махнёт крылом
Парусник на заре. Вот и любовь прошла,
Речка белым-бела,
Свёрнуты паруса,
Хмурятся небеса.
Снег и печаль кругом
Кружатся в ноябре,
И не махнёт крылом
Парусник на заре.
Жил да был один Судак —
Удивительный чудак:
Жил не в море, жил не в речке
Жил у бабушки на печке!
Не успев туда вселиться,
Начал он, чудак, хвалиться:
— До чего мне повезло!
Тут и сухо и тепло!
Эй вы, щуки-судаки!
Вылезайте из реки!
Речка — это не квартира,
Там и холодно и сыро!
Не ходите, рыбы, в море —
В море вы хлебнете горя,
А у бабки на печи —
И блины и калачи!
Затопила бабка печь —
Калачей-блинов испечь.
И зажарился Судак…
А ведь мог бы жить,
Чудак!
Мы ехали с тобою в бричке
Широкою и столбовой.
Порхали голубые птички,
Был вечер сине-голубой.
Из леса выбежала речка
И спряталась, блеснув хвостом.
О речка, речка-быстротечка!
О призрак, выросший кустом!
Плясали серые лисички
На задних лапках pas de grace.
Мы ехали с тобою в бричке
И бредили, — который раз.
Навстречу нам ни человека!
Безлюдье мертвое и тишь.
И только хата дровосека,
Да разве ель, да разве мышь.
Смотрю: глаза твои синеют,
И бледный лик поголубел,
И только губы весенеют —
Затем, что я их алость пел…
Не по желанью, — по привычке
Нам надо двигаться с тобой,
А потому мы ездим в бричке
Проселочной и столбовой.
До свиданья, белый город
С огоньками на весу!
Через степи, через горы
Мне на речку Бирюсу.
Только лоси славят в трубы
Там сибирскую весну.
Только валят лесорубы
Там ангарскую сосну.
Там, где речка, речка Бирюса,
Ломая лед, шумит-поет на голоса, —
Там ждет меня таежная
Тревожная краса…
Не березку, не осинку,
Не кедровую тайгу,
А девчонку-бирюсинку
Позабыть я не могу.
С ружьецом уйдет под ветер,
Не найдешь четыре дня.
…Может, в лося выстрел метил,
А ударил он в меня.
Пусть красивы городские —
У нее глаза синей.
Городские не такие,
Если сердце тянет к ней…
Перед этим синим взором
Я как парус на волне.
То ль ее везти мне в город,
То ль в тайге остаться мне.
Там, где речка, речка Бирюса,
Ломая лед, шумит-поет на голоса, —
Там ждет меня таежная
Тревожная краса…
Меж Тойлою и Пюхаеги —
Ложбина средь отвесных гор.
Спускаясь круто к ней в телеге,
Невольно поднимаешь взор.
В ложбине маленькая речка, —
В июле вроде ручейка, —
(…О речка, речка — быстротечка!)
Течет… для рачного сачка?!
Уж так мала, уж так никчемна,
Что — для чего и создана?
Но и в нее глядит надземно
Небрезгающая луна…
По ней двухлетняя девчонка
Пройдет, «не замочивши ног»…
Но эта самая речонка
Весной — бушующий поток!
Она внушительна в разливе,
Она слышна за три версты,
Она большой реки бурливей
И рушит крепкие мосты.
Тогда люблю стоять над нею
На сером каменном мосту:
Она бурлит, — я пламенею,
В ней славословя Красоту!
Небо рдеет.
Тихо веет
Тёплый ветерок.
Близ опушки
Без пастушки
Милый пастушок.
Где ж подружка?
Ах, пастушка
Близко, за леском,
Вдоль канавки
В мягкой травке
Бродит босиком,
И овечки
Возле речки
Дремлют на лужку.
Знаю, Лиза
Из каприза
Не идёт к дружку.
Вот решился
И спустился
К быстрой речке он.
Ищет тени,
По колени
В струи погружён.
Еле дышит
Лиза, — слышит
Звучный лепет струй.
Друг подкрался,
И раздался
Нежный поцелуй.
Славит радость
Ласки сладость,
Где найду слова?
До заката
Вся измята
Мягкая трава.
Улюсь, Улюсь, лесная речка,
Ты увела меня в леса,
С одной веревочной уздечкой,
С луконцем звонкого овса.Вчера коня ловил-ловил я:
Хотел с полос возить снопы —
И вот набрел по чернобылью
На невозвратные тропы.Меж кочек шуркнули дорожки.
И я один и не боюсь.
Ой, сколько пьяники, морошки
По мху разбросила Улюсь.И словно манит тонкой кистью
Черемухи росяный куст,
И слышится мне шорох листьев
И шопот человечьих уст: Останься здесь, сбери бруснику,
Малину в сумку собери
Да помолись златому лику
Неугасающей зари.Здесь на тебя былые предки
Глядят, склонивши седины,
И в думы их вплелися ветки
И в быль несгаданные сны.Здесь до зари у тихой речки
Горит всю ночь звезда-огонь,
А для твоей простой уздечки
Пасется золотистый конь.Здесь сквозь туман синеют села,
Пылает призрачная Русь.
Останься ж здесь в плену веселом,
В лесу у голубой Улюсь.
По-за-лугу у крылечка
Льется Речка-Быстротечка:
Берега ее убраны
В янтари и жемчуга! —В голубой ея пучине,
Весь в цветах речных и тине,
Озаренный теремок.
На двери, как на листочке,
Две щеколды — рыбьи щечки
Да серебряный замок.Крыша вздернута, как уши,
Окна смотрят, как глаза,
У светелки — боковуши,
В окнах яхонт, бирюза.По-за-лугу у крылечка
Льется Речка-Быстротечка:
Берега ее убраны
В янтари и жемчуга! —Дремлет месяц на оконце,
Под князьком сияет солнце,
Облака висят, как пух,
Звезды с матицы пылают,
А по терему гуляет
Золотой певун — петух!.. Колыхаясь, приседая,
На жемчужном берегу
Пляшет старица седая
Вся в сосульках и снегу!..
Я помню тот край окрылённый,
Там горы весёлой толпой
Сходились у речки зелёной,
Как будто бы на водопой.
Я помню Баксана просторы,
Долины в снегу золотом,
Ой горы, вы синие горы,
Вершины, покрытые льдом.
Здесь часто с тоской небывалой
Я думал, мечтал о тебе,
Туманы ползли с перевалов
Навстречу неясной судьбе.
Звенели гитар переборы,
И слушали их под окном
Ой горы, ой синие горы,
Вершины, покрытые льдом.
Пусть речка шумит на закатах
И плещет зелёной волной.
Уходишь ты вечно куда-то,
А горы повсюду со мной.
Тебя я увижу не скоро,
Но твёрдо уверен в одном:
Полюбишь ты синие горы,
Вершины, покрытые льдом.
У тех высот, где чист и вечен
Высокогорный прочный лед,
Она, обычная из речек,
Начало робкое берет.Архар идет к ней в час рассвета,
Неся пудовые рога,
И нестерпимо ярким цветом
Цветут альпийские луга.На камень с камня ниже, ниже,
И вот река уже мутна,
И вот уже утесы лижет
Ее стесненная волна.Потом трава, полынь степная,
И скрыты в белых облаках
Вершины, где родилась злая
И многотрудная река.И наступает место встречи,
Где в воды мутные свои
Она веселой бойкой речки
Вплетает чистые струи.Ах, речка, речка, может, тоже
Она знакома с высотой,
Но все ж неопытней, моложе
И потому светлее той.Бродя в горах, величья полных,
Узнал я много рек, и вот
Я замечал, как в мутных волнах
Вдруг струйка светлая течет.И долго мчатся эти воды,
Все не мешаясь меж собой,
Как ты сквозь дни мои и годы
Идешь струею голубой.
Речка, от ветра рябая,
Качкою гичке грозит.
Гичка моя голубая
Быстро по речке скользит.
Вдоль уводящих извилин
Встал увлекающий лес.
Весело, как в водевиле,
Плыть по воде на Земле.
В озеро к ночи везжая —
В глаз голубой Божества, —
Шепчешь: Земля — не чужая:
Здесь я и раньше бывал…
Все мне знакомо земное
В дымке особой земной:
Озеро ли голубое,
Взгляд ли очей голубой,
Лодочка ли голубая,
Голубь ли в голубизне
Неба, где грусть колебала
Душу и мертвый грустнел…
(Ионический диметр)
«Приходи!» — страстно мечта стонет,
Но его ль тайный призыв — тронет!
Как ответ, ива чело клонит.
Тишина; речка внизу плачет;
Миновал избранный час… Значит, —
Для тебя горестный круг начат!
Суждено всем испытать то же:
Пережить сладкие дни дрожи,
Исчерпать страсть на ночном ложе,
А потом — горечь разлук, вскоре
Наблюдать скорбь в дорогом взоре
И испить, все до конца, горе!
Пред тобой черная здесь веха,
Ты зовешь, плачешь… на плач эхо
Прозвенит легкой волной смеха,
Лишь с тобой речка внизу плачет.
Роковой час миновал, значит, —
Для тебя горестный круг начат.
Выйду к речке, тонкой веткой хрустну,
оборву тенёт тугую нить.
Осенью всегда бывает грустно,
даже если не о чем грустить. Подойду к красавице рябине,
руку ей на шею положу,
по какой, единственной, причине
я грущу сегодня, расскажу… Мой упрямый,
я тебя прошу:
ты прости мне эти разговоры.
Я всегда молчу про наши ссоры —
сору из избы не выношу. А сейчас никто ведь не узнает.
Зиму всю рябина смотрит сны,
и она, красавица лесная,
мой рассказ забудет до весны. Только пусть его подхватит ветер,
или даже
сразу все ветра:
много ведь людей на белом свете
ссорятся, как мы с тобой вчера. Пусть же ветры возле них повьются,
им расскажут наш вчерашний спор.
А они — над нами посмеются
и всю жизнь не ссорятся с тех пор!
Ширазское преданиеВ полночный час, на берегу,
Своей любовью поглощенный,
Глаз оторвать я не могу
От волн певучих речки сонной.О, кто она, чей вздох смутил
Мое безмолвие ночное,
И кто голубизною крыл
Блеснул над дремлющей волною? Одели лунные лучи
Ее в мерцающие ткани.
Ее признанья горячи,
И в косах росных брызг мерцанье.Едва блеснет заря, она
Вдыхает первый цвет весенний
И, словно зыбкий образ сна,
Вдруг исчезает в мутной пене.Средь волн зеленых рождена,
В приюте, что лишь мне известен,
Любовь моей души она
И муза сокровенных песен.Всю ночь на этом берегу
Сижу я как завороженный,
Глаз оторвать я не могу
От волн певучих речки сонной.
„Как за речкою да за быстрою“
Как за речкою, как за быстрою,
Ай люли, лели, как за быстрою,
Как ходил гулял добрый молодец
Ай люли и т. д.
Как на нем, на нем кудри русые
Ай люли и т. д.
Они чесаны перечесаны.
Ай люли и т. д.
Повстречалися еще девушки
Ай люли и т. д.
„Ты продай-ка нам, добрый молодец,
Ай люли и т. д.
Ты продай свои кудри русые“
Ай люли и т. д.
Ах вы глупые, неразумные,
Ай люли и т. д.
Самому-то мне кудри надобны:
Ай люли и т. д.
Еще им то я не женат хожу,
Ай люли и т. д.
Не женат хожу, еще холостой,
Ай люли, лели, еще холостой.
(М. Стахович. Собр. Р. Нар. Пес. Тетр. ИИИ. 1854 г.)
Чернозем сменился степью,
Необъятною для взора;
Вдалеке синеют цепью
Разновидной формы горы.
Все покрыты травкой свежей
Скаты древнего Урала;
Взглянешь вправо, влево — те же
Содержатели металла.
Много речек и потоков
Вдоль по скатам вниз стремятся,
Средь деревьев и порогов
Воды их в горах теснятся.
Там покрытые хвоею
Появились пихты, ели,
И одеждою седою
Кедры-старцы засерели.
Горы круче, горы выше;
А в горах теснятся робко,
Льются речки; вправо ближе
Александровская сопка.
Неуклюжей пирамидой,
С виду пасмурной и темной,
Лесом изредка покрытой,
Сопка кажется огромной.
Вот и воды Сыростана
Миновали мы два раза,
Там бледнеет гладь Атляна,
А за ней простор Миаса.
Вот Ильменские отроги,
Пресноводные озера,
Те же реки, те ж пороги,
Те ж долины, те же горы.
Возвращался третий класс
С книжками с урока.
Видит — речка поднялась,
Разлилась широко.
Где недавно был каток,
Там бушующий поток.
Речка сбросила мостки,
Вырвалась из плена.
Все ей нынче пустяки.
Море по колено!
Затопила огород,
Мчится по оврагу,
По реке петух плывет
Унесло беднягу.
Ну, теперь ему конец.
Он неопытный пловец.
Но с волной вперегонки
Вниз с крутого ската
Мчатся берегом реки
Школьники-ребята.
Они бегут к оврагу,
Вокруг ручьи текут.
Тяжелую корягу
Ребята волокут.
Петух плывет куда-то,
Несет его вода.
— Сюда! — кричат ребята.
Сюда плыви, сюда!
К реке бежит ватага,
В волну летит коряга.
За корягу, за сучки,
Зацепился край доски.
Машет крыльями петух,
Он летит на берег.
Озирается вокруг,
Счастью он не верит.
Знают все, что третий класс
Петуха сегодня спас.
Все я делаю для мамы:
Для нее играю гаммы,
Для нее хожу к врачу,
Математику учу.
Все мальчишки в речку лезли,
Я один сидел на пляже.
Для нее, после болезни,
Не купался в речке даже.
Для нее я мою руки,
Ем какие-то морковки…
Только мы теперь в разлуке.
Мама в городе Прилуки,
Пятый день в командировке.
Ну, сначала я, без мамы,
Отложил в сторонку гаммы,
Нагляделся в телевизор
На вечерние программы.
Я сидел не слишком близко,
Но в глазах пошли полоски.
Там у них одна артистка
Ходит в маминой прическе…
И сегодня целый вечер
Что-то мне заняться нечем!
У отца в руках газета,
Только он витает где-то,
Говорит: — Потерпим малость,
Десять дней еще осталось…
И наверно, по привычке
Или, может быть, со скуки
Я кладу на место спички
И зачем-то мою руки.
И звучат печально гаммы
В нашей комнате. Без мамы.
Я к друзьям приехал в гости.
Горы, воздух…
Синий край.
И над быстрой речкой мостик
Что твоя дорога в рай.
Здесь у речки
Утром ранним
Мы увидели орла.
Кем-то был он подло ранен:
В пятнах крови
Полкрыла.
Не за то ль орёл наказан,
Что так верен небесам?
Он смотрел зелёным глазом,
Полным ненависти к нам.
Мы с орлом вернулись к дому,
Оказав владыке честь…
Всё он понял по-другому,
Отказался пить и есть.
Мы снесли его к подножью,
В голубую круговерть.
В небо он взлететь не может,
Может рядом умереть.
Но, взглянув на нас без гнева,
Он поднялся тяжело
И пошел пешком на небо,
Волоча свое крыло.
Шёл орёл осиротело,
Клювом мясо рвал с крыла,
Будто выклевать хотел он
Боль, что тоже в небо шла.
Только там он может выжить
Иль погибнуть в синеве…
Он успел на память вышить
Строчку красную в траве.
Как во поле во широком
Дуб высокий зеленел;
Как на том дубу высоком
Млад ясен орел сидел.Тот орел ли быстрокрылой
Крылы мочные сложил.
И к сырой земле уныло
Ясны очи опустил.Как от дуба недалеко
Речка быстрая течет,
А по речке по широкой
Лебедь белая плывет.Шею выгнув горделиво,
Хвост раскинув над водой,
Лебедь белая игриво
Струйку гонит за собой.«Что, орел мой быстрокрылой,
Крылья мочные сложил?
Что к сырой земле уныло
Ясны очи опустил? Аль не видишь — недалеко
Речка быстрая течет,
А по речке по широкой
Лебедь белая плывет? Мочны крылья опустились?
Клёв ли крепкий ослабел?»
Сильны ль когти притупились?
Взор ли ясный потемнел? Что с тобою, быстрокрылой?
Не случилась ли беда?»
Как возговорит уныло
Млад ясен орел тогда: «Нет, я вижу: недалеко
Речка быстрая течет,
А по речке по широкой
Лебедь белая плывет.Мочны крылья не стареют;
Крепкий клёв не ослабел,
Сильны когти не тупеют,
Ясный взор не потемнел.Но тоска, тоска-кручина
Сердце молодца грызет,
Опостыла мне чужбина,
Край родной меня зовет.Там в родном краю приволье
По поднебесью летать,
В чистом поле на раздолье
Буйный ветер обгонять.Там бураном вьются тучи;
Там потоком лес шумит;
Там дробится гром летучий
В быстром беге о гранит.Там средь дня, в выси далекой
Тучи полночья висят;
Там средь полночи глубокой
Льды зарницами горят.Скоро ль, скоро ль я оставлю
Чужеземные край?
Скоро ль, скоро ль я расправлю
Крылья мочные мои? Я с знакомыми орлами
Отдохну в родных лесах;
Я взнесусь над облаками,
Я сокроюсь в небесах».