Как брань тебе не надоела?
Расчет короток мой с тобой:
Ну, так! я празден, я без дела,
А ты бездельник деловой.
Не брани меня, мой друг,
Гнев твой выразится худо,
Он мне только нежит слух,
Я слова ловить лишь буду,
Как они польются вдруг,
Так посыпятся, что чудо, -
Точно падает жемчуг
На серебряное блюдо!
Мои томительные дни
Омрачены жестокой бранью,
Моих сограждан щедрой данью.
Мои томительные дни —
В ночи медлительной огни
От ожиданий к увяданью.
Мои томительные дни
Россия омрачила бранью.
Булгарин, убедись, что брань его не жалит,
Переменил теперь и тактику и речь:
Чтоб Грибоедова упечь,
Он Грибоедова в своем журнале хвалит.
Врагов своих не мог он фонарем прижечь,
То хоть надеется, что, подслужась, обсалит.
Нашу неподвижность бранью не клейми:
Нам коснеть в пещерах, созданных людьми.
Мы не можем выйти, мы не смеем жить;
Много здесь предметов — нам их сторожить.
Чтоб не веял ветер, солнце бы не жгло,
Да воды проворной к ложу не текло.
С человеком долго мы вели войну, —
Человек ли скован, мы ль в его плену?
Весела ль, грустна ли вражеская речь, —
Надо ждать решенья — и врага стеречь.
Militat omnis amans.
Ovid. AmoresЛюбовник, вышедший для брани,
Оставил тирс коснеть в цветах,
Не одолеть прозрачной ткани
С одной небридой на плечах.
Но дрогнул тирс — и песни страстной
Повиты таинством слова,
И у любовницы прекрасной
Уже кружится голова.
И тирсоносцу глянул в очи
Один вакхический экстаз,
Дохнул навстречу шорох ночи,
И дрогнул тирс в последний раз…
С тобою тирса не забуду
И, в брань вступая, не солгу,
Поверив будущему чуду
Еще на этом берегу.16 ноября 1901
Брань народов не утихнет
Вплоть до дня, когда придет
Власть имеющий антихрист —
Соблазнять лукавый род.
Возопит он гласом громким:
«Славьте! дьявол победил!
Где вы, верные потомки
Отступивших древле сил?»
И на зов повыйдут люди
Ото всех семи границ.
Говоря — «мы верны будем»,
Пред царем поникнут ниц.
Царь, во лжи многообразный,
Свергнет пышности порфир,
В мире к вящему соблазну
Установит вечный мир.
И когда тем едким ядом
Помутится жизнь до дна,
Вдруг, восстав в глубоком аде,
Восхохочет сатана.
Дико дьяволы завторят,
И из дебрей синих гор,
Как лучи над темным морем,
Выйдет праведников хор.
А для грешных ярче вспыхнет
В преисподней столп огня…
Брань народов не утихнет
Вплоть до сказанного дня.
Вой, вой, в бой
Как буря бросайтесь в брань,
Завывая яркой трубой
Барабаном ширяясь, как вран! Сиялью стальных штыков
Ударит яркий перун,
Мановеньем бросит бойцов
Лихой воевода ярунЗнаменами мчится месть,
Из дул рокочет ярь —
Взвивайся победный шест,
Пья пороха пряную гарь.Штыками, штыками в грудь
Крес_и_, стыкаясь, сталь,
Над грудой рудых || груд
Орудий бубенщик встал.Могутные духи дул
Взлетлят огнедымный град
Чу! звук глухой подул
Конная накренилась ратьТопотом — в брань, || в брань
Витязи конники
Медно бронники
Скачут и рубятся криками ран.Ржанье, вперед, || ура!
Прядают ратники
Прочь, прочь, обратники
С тылу и с неба победа на
Ровни рдяной юра.
(В 1814-м году)
Анакреон под дуломаном,
Поэт, рубака, весельчак!
Ты с лирой, саблей иль стаканом
Равно не попадешь впросак.
Носи любви и Марсу дани!
Со славой крепок твой союз:
В день брани — ты любитель брани!
В день мира — ты любимец муз!
Душа, двойным огнем согрета,
В тебе не может охладеть:
На пламенной груди поэта
Георгия приятно зреть.
Воинским соблазнясь примером,
Когда б Парнас давал кресты,
И Аполлона кавалером
Давно, конечно, был бы ты.
Когда подходит неприятель,
Так тот отечества предатель,
Кто ставит это за ничто,
И другом такову не должен быть никто.
Собаки в стаде собрались
И жестоко дрались.
Волк видит эту брань
И взяти хочет дань,
Его тут сердце радо.
Собакам недосуг, так он напал на стадо.
Волк лих,
Ворвался он к овцам и там коробит их.
Собаки, это видя
И волка ненавидя,
Домашню брань оставили тотчас
И устремили глаз
Ко стаду на проказ,
Друзьям не изменили
И волка полонили,
А за его к овцам приязнь
Достойную ему собаки дали казнь.
А россы в прежни дни татар позабывали,
Когда между собой в расстройке пребывали,
И во отечестве друг с другом воевали,
Против себя самих храня воинский жар,
И были оттого под игом у татар.
В жестоком роде ты лишен не будеш места,
То видно что ты кровь Атрея и Ѳиеста.
Убийца дщери, тщись те нравы сохранить,
И матери еще пир мерзкий учинить!
Лютейшим самым быть старался ты тираном:
Вот жертва щастливой названная обманомъ!
Подписывая то удобноль не дрожать?
Возможноль ужасу руки не удержать?
Почто в моих очах печально притворяться?
Слезами не могу твоими уверяться?
Где брани, кои ты кому за дщерь давалъ?
Где токи крови той, котору проливалъ?
Где знаки чем полна по брани ратна доля?
Не вижу грудой тел покрытаго я поля.
Вот те свидетели, кем долг отца храня,
Стенящую б ты мог уверити меня.
Оракуд повелел противный ей умрети;
Но таинства его удобноль ясно зрети.
Не могут небеса того определить,
Чтоб им на жертву кровь невинную пролить.
Настанет час ужасной брани,
И заструится кровь рекой,
Когда порок среди стенаний
Восторжествует над землей.
Брат кровью брата обагрится,
Исчезнет с дружеством любовь,
И жизни огнь в отце затмится
Рукой неистовой сынов.
Вослед, метелями повита,
Зима с бореями придет
Из мрачных пропастей Коцита
И на вселенную падет.
Три лета не увидит смертный
В полях ни роз, ни васильков,
И тихий ветерок вечерний
Не будет колебать кустов.
Чудовища с цепей сорвутся
И полетят на мир толпой.
Моря драконом потрясутся,
Земля покроется водой.
Дуб твердый и ветвисты ивы
Со треском на луга падут.
Утесы мшисты, горделивы
Друг друга в океан сотрут.
Свои разрушит Фенрис цепи
И до небес разверзнет пасть,
И вой поднимется свирепый,
И огнь посыпется из глаз.
Светильник дня животворящий,
Который обтекает свет,
Во всем величии горящий,
В его ужасный зев падет.
Тебя призвал на брань святую,
Тебя Господь наш полюбил,
Тебе дал силу роковую,
Да сокрушишь ты волю злую
Слепых, безумных, буйных сил.
Вставай, страна моя родная,
За братьев! Бог тебя зовет
Чрез волны гневного Дуная,
Туда, где, землю огибая,
Шумят струи Эгейских вод.
Но помни: быть орудьем Бога
Земным созданьям тяжело.
Своих рабов он судит строго,
А на тебя, увы! как много
Грехов ужасных налегло!
В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна!
О, недостойная избранья,
Ты избрана́! Скорей омой
Себя водою покаянья,
Да гром двойного наказанья
Не грянет над твоей главой!
С душой коленопреклоненной,
С главой, лежащею в пыли,
Молись молитвою смиренной
И раны совести растленной
Елеем плача исцели!
И встань потом, верна призванью,
И бросься в пыл кровавых сеч!
Борись за братьев крепкой бранью,
Держи стяг Божий крепкой дланью,
Рази мечом — то Божий меч!
Довольно битвы мчался гром,
Тупился меч окровавленный,
И смерть погибельным крылом
Шумела грозно над вселенной!
Свершилось… взорами царей
Европы твердый мир основан;
Оковы свергнувший злодей
Могущей бранью снова скован.
Узрел он в пламени Москву —
И был низвержен ужас мира,
Покрыла падшего главу
Благословенного порфира,
И мглой повлекся окружен;
Притек и с буйной вдруг изменой
Уж воздвигал свой шаткий трон.,
И пал отторжен от вселенной.
Утихло все.— Не мчится гром,
Не блещет меч окровавленный,
И брань погибельным крылом
Не мчится грозно над вселенной.
Хвала, о юноша герой!
С героем дивным Альбиона
Он верных вел в последний бой
И мстил за лилии Бурбона.
Пред ним мятежных гром гремел,
Текли во след щиты кровавы;
Грозой он в бранной мгле летел
И разливал блистанье славы.
Его текла младая кровь,
На нем сияет язва чести:
Венчай, венчай его, любовь!
Достойный был он воин мести.
О, не брани за то, что я бесцельно жил,
Ошибки юности не все за мною числи
За то, что сердцем я мешать уму любил,
А сердцу жить мешал суровой правдой мысли.
За то, что сам я, сам нередко разрушал
Те очаги любви, что в холод согревали,
Что сфинксов правды я, безумец, вопрошал,
Считал ответами, когда они молчали.
За то, что я блуждал по храмам всех богов
И сам осмеивал былые поклоненья,
Что, думав облегчить тяжелый гнет оков,
Я часто новые приковывал к ним звенья.
О, не брани за то, что поздно сознаю
Всю правду лживости былых очарований
И что на склоне дней спокойный я стою
На тихом кладбище надежд и начинаний.
И все-таки я прав, тысячекратно прав!
Природа — за меня, она — мое прощенье;
Я лгал, как лжет она, и жизнь и смерть признав,
Бессильна примирить любовь и озлобленье.
Да, я глубоко прав — так, как права волна,
И камень и себя о камень разрушая:
Все — подневольные, все — в грезах полусна,
Судеб неведомых веленья совершая.
Овца, лисица, волк приятство утвердили,
Однако первенством в нем волка предпочтили.
И слушала ево лисица и овца,
Не так как старшаго, но равно как отца.
У волка некогда с медведем стала сеора,
Что он своим друзьям сказал меж разговора,
И сказывал, что он к отмщению идет,
Прося, какой они дадут на то совет.
Овца на страшну брань ийти ему претила,
И что он пропадет, с слезами говорила:
Пожалуй батюшка побереги себя,
Ты ведаеш то сам, что он сильняй тебя.
Волк больше в сей совет с овцою не впустился,
И очень на нее за ето разсердился.
Ты думаеш, что мне с медведем страшен бой,
Ей с гневом говорил: я, дура, сам герой:
Уж много у меня таких врагов бывало:
Но сердце никогда мое не трепетало.
Слыхала то и я, лисица тут на то.
Волк спрашивал ея слыхала ты? а что?
Я слышала, ему лисица отвечала,
Что храбрость иногда твоя и львов сражала,
Да в том и дивности не вижу никакой;
Я знаю что ты храбръ; худая брань с тобой.
Хоть то была и ложь, но волк тем возгордился,
И отменить свое намеренье стыдился.
Тотчас простяся с ней пошел от них на брань,
Но гордости живот безумец отдал в дань.
Хладен, светел,
День проснулся —
Ранний петел
Встрепенулся, —
Дружина, воспрянь!
Вставайте, о други!
Бодрей, бодрей
На пир мечей,
На брань!..
Пред нами наш вождь!
Мужайтесь, о други, —
И вслед за могучим
Ударим грозой!..
Вихрем помчимся
Сквозь тучи и гром
К солнцу победы
Вслед за орлом!..
Где битва мрачнее, воители чаще,
Где срослися щиты, где сплелися мечи,
Туда он ударит — перун вседробящий —
И след огнезвездный и кровью горящий
Пророет дружине в железной ночи.
За ним, за ним — в ряды врагов.
Смелей, друзья, за ним!..
Как груды скал, как море льдов —
Прорвем их и стесним!..
Хладен, светел,
День проснулся —
Ранний петел
Встрепенулся —
Дружина, воспрянь!..
Не кубок кипящий душистого меда
Румяное утро героям вручит;
Не сладостных жен любовь и беседа
Вам душу согреет и жизнь оживит;
Но вас, обновленных прохладою сна, —
Кровавыя битвы подымет волна!..
Дружина, воспрянь!..
Смерть иль победа!..
На брань!..
Ты почиешь в ларце, в драгоценном ковчеге,
Ветхий деньми, Эски,
Ты, сзывавший на брань и святые набеги
Чрез моря и пески.
Ты уснул, но твой сон — золотые виденья.
Ты сквозь сорок шелков
Дышишь запахом роз и дыханием тленья —
Ароматом веков.
Ты покоишься в мире, о слава Востока!
Но сердца покорил
Ты навек. Не тебя ль над главою пророка
Воздвигал Гавриил?
И не ты ли царишь над Востоком доныне?
Развернися, восстань —
И восстанет Ислам, как самумы пустыни,
На священную брань!
Проклят тот, кто велений Корана не слышит.
Проклят тот, кто угас
Для молитвы и битв, — кто для жизни не дышит,
Как бесплодный Геджас.
Ангел смерти сойдет в гробовые пещеры, —
Ангел смерти сквозь тьму
Вопрошает у мертвых их символы веры:
Что мы скажем ему?
В гареме брань и плач… но — входит падишах,
И одалиска еле дышит,—
Мутит ей душу гнев, отчаянье и страх…—
Но разве не сверкнет восторг у ней в очах,
Когда ей ласка грудь всколышет!..
Холодный Север наш печален и суров,—
Но разве он весны не примет,
Когда владычица в предел его снегов
Внесет и ландыши, и трели соловьев,
И горячо его обнимет!
И небо, и земля, и жизнь моя в цепях,
На жизнь я тщетно негодую,
Сжимает душу мне отчаянье и страх…—
Но разве не сквозит любовь в моих речах,
Когда я Бога сердцем чую…
В гареме брань и плач… но — входит падишах,
И одалиска еле дышит,—
Мутит ей душу гнев, отчаянье и страх…—
Но разве не сверкнет восторг у ней в очах,
Когда ей ласка грудь всколышет!..
Холодный Север наш печален и суров,—
Но разве он весны не примет,
Когда владычица в предел его снегов
Внесет и ландыши, и трели соловьев,
И горячо его обнимет!
И небо, и земля, и жизнь моя в цепях,
На жизнь я тщетно негодую,
Сжимает душу мне отчаянье и страх…—
Но разве не сквозит любовь в моих речах,
Когда я Бога сердцем чую…
«Великй Бог Сил!… Победа!» пишет
Герой к Монарху и Отцу.
Кто верой к Богу в брани дышеш,
Начало приведет к концу.
Царь небом кротким вдохновенный,
Живительный, благословенный,
Свет на стенящих излиет.
Убоги сетовать престанут,
От брани падшие возстанут;
Все паки в мире процветет.
Спокойся, все Славянов племя,
И жди с терпением премен!
Приидет вожделенно время;
Скорбящих разрешится плен.
Все злополучные народы,
Лишенные драгой свободы,
Обимут благо и покой.
Суд, Милость паки водворятся,
Пределы щастья разширятся,
Благотворящею рукой.
Воззрите! молния сверкает
Сквозь мрачно-снежных тучь с небес
Воззрите! солнце померкает,
Пред ночью полдень вдруг изчез.
Что се?—Посланник скорый, верной
Летит сквозь тверди к нам безмерной
И воздух пламенеи сечет;
Одеян светом вниз спустился.
Архангел на земли явился
И гласом велиим речет:
"Падет злодей! грядет кончина!
"Здесь новый возсияет свет.
"Творец Помазанника, Сына
"Ко избавленью всех блюдет.
"Дерзайте, людие! дерзайте!
"Мечу Христову споборайте.
"Я твердый щит вам и покров;
"Я укреплю десницу вашу,
"Небесной силой препояшу.
«Дерзайте убо на врагов!»
Итак, беспечного досуга
Отвергнув сладостный покой,
Уж ты в мечтах покинул друга,
И новый путь перед тобой.
Настанет скоро день желанной,
И воин мой, противным страх,
Надвинув шлем, с мечем в руках
Летит на голос славы бранной.
Иди! — воинственный наряд
Приличен юности отважной:
Люблю я пушек гул протяжной,
Люблю красивый вахтпарад,
Люблю питомцев шумной славы.
Смотри — сомкнулись в бранный строй —
Идут! — блестящей полосой
Горят их шлемы величавы.
Идут! — вскипел кровавый бой. —
Люблю их видеть в битве шумной,
Летящих в пламень роковой
Толпой отважной и безумной.
И вот под тению шатров
Дружина ветреных героев
Поет за чашей славу боев
И стыд низложенных врагов.
Спеши же к ним, любовник брани,
Ступай, служи богине бед,
И к ней с мольбою твой Поэт
Подымет трепетные длани.
Зовут! лети в опасный путь,
Да идет мимо Рок-губитель!
Люби, рубись и вечно будь
В любви и в брани победитель!
Прости, дорогая красавица брани!
Прости, благородная сабля моя!
Влекомый стремлением новых желаний,
Пойду я по новой стезе бытия.
Ты долго со мною была неразлучна,
Как ангел грозы все блестела в очах;
Но кончена брань, — и с тобою мне скучно:
Ты сердца не радуешь в тесных ножнах. Прости же, холодная, острая дева,
С кем дружно делил я свой быт кочевой,
Внимая порывам священного гнева
И праведной мести за край мой родной!
Есть дева иная в краю мне любезном,
Прекрасна и жаром любви калена;
Нет жаркой души в твоем теле железном —
Иду отогреться где дышит она. ‘Напрасно, о воин, меня покидаешь, —
Мне кажется, шепчет мне сабля моя, —
Быть может, что там, где ты роз ожидаешь,
Найдешь лишь терновый венец бытия;
Ад женского сердца тобой не измерен,
Ты ценишь высоко обманчивый дар;
Мой хладный состав до конца тебе верен,
А светских красавиц сомнителен жар. ‘ О нет, я тебя не оставлю в забвеньи,
Нет, друг мой железный! Ты будешь со мной:
И ржавчине лютой не дав на съеденье,
Тебя обращу я в кинжал роковой,
И ловкой и пышной снабжу рукоятью,
Блестящей оправой кругом облеку,
И гордо повесив кинжал над кроватью,
На мщенье коварству его сберегу!
Стихнул грозный вихор брани;
Опустился меч в ножны;
Смыта кровь с геройской длани
Влагой неманской волны.
Слава храбрым! падшим тризна!
Воин, шлем с чела сорви!
Посмотри — тебе отчизна
Заплела венок любви! Девы с ясными очами
Ждут героя: приходи!
Изукрасится цветами
Царский орден на груди;
К сердцу радость вновь прильется
У родимых невских струй,
И вся жизнь твоя сольется
В бесконечный поцелуй. Нет числа красам вселенной,
Сердцу милая — одна!
У тебя в стране бесценной
Есть заветная — она —
Легче вольного напева,
Ясный ангел, радость — дева
Ненаглядный свет очей. Воин, помнишь ли, бывало,
В шуме игор и затей
Дева резвая играла
Саблей дарственной твоей;
А теперь — у этой грани,
Где рука ее вилась,
Блещут крест и надпись брани —
Сабля славы напилась! О, как сладко к ножке милой
Положить знакомый меч
И штурмующею силой
Все преграды пересечь!
Не отымут злые люди,
Что нам свыше суждено!
Не напрасно в наши груди
Неба падает зерно! Уж близка страна родная,
Сослуживец добрый мой;
Там, гирляндами блистая,
Закипит твой пир златой.
Стукнут чаши, брызнет пена,
И потонет в неге грудь,
И на жаркий пух Гимена
Воин ляжет отдохнуть!
Поляки, в дни великой брани
Сияет нам одна звезда
Великим лозунгом: — славяне,
Разбита старая вражда.И прошлое с неверной славой:
Стан Сигизмунда у Москвы
И наши рати под Варшавой
Забыли мы, забыли вы.Довольно! Долго были слепы,
Теперь прозрели навсегда.
Теперь мы знаем, как нелепы
Братоубийство и вражда.Пусть наши облики не схожи,
Но братская любовь крепка,
И в грозный час — всего дороже
Отчизна сердцу поляка! И в дни торжественной печали
Спеша тевтонов отражать,
Мы вам свободу обещали
И слово поклялись сдержать.Пройдут года тревожной брани
И, ослепительно горя,
Для вас, свободные славяне,
Зажжется ясная заря.Да будет так! Но враг не дремлет,
Сплетает сеть свою паук,
И Польша, пленная, приемлет
Свободу из тевтонских рук! Нет, я не верю! Веет ложью
Бессмысленная эта весть.
Поляки не забыли Божью
Угрозу, не забыли честь! Иль даром знамя подымала
Освобождения война,
Или тебе, о, Польша, мало,
Что ты врагами сожжена? Я верю: как звезда во мраке,
Достойный прозвучит ответ,
Весь мир услышит, как поляки
Ответят гордо швабам: «Нет!»«Нет! Ваша не нужна свобода,
И дружба ваша не нужна,
Во славу польского народа
Ура! Да здравствует война!»«И до последней капли крови
Врага мы будем биться с ним
И в каждой мысли, в каждом слове
Славянству верность сохраним!»
Мы негде все судьи и всех хотим судить.
Причина — все хотим друг друга мы вредить.
В других и доброе, пороча, ненавидим,
А сами во себе беспутства мы не видим.
Поносишь этого, поносишь ты того,
Не видишь только ты бездельства своего.
Брани бездельников, достойных этой дани,
Однако не на всех мечи свои ты брани!
Не делай бранью ты из денежки рубля,
Слона из комара, из лодки корабля.
Почтенный человек бред лютый отвращает,
Который в обществе плут плуту сообщает.
Один рассказывал, другой замелет то ж,
Всё мелет мельница, но что молола? Ложь.
Пускай и не твое твоих рассказов зданье,
Но можешь ли сие имети в оправданье,
Себе ты честностью в бесчестии маня,
Когда чужим ножом зарежешь ты меня?
Противно мне, когда я слышу лживы вести,
Противнее еще неправый толк о чести.
А толки мне о ней еще чудняе тем,
Здесь разных тысяч пять о честности систем.
И льзя ль искать ума, и дружества, и братства,
Где множество невеж и столько ж тунеядства?
О чем же, съехався, в беседах говорить?
Или молчать, когда пустого не варить?
В крику газетчиков и драмы утопают,
И ложи и партер для крика откупают.
Всечасно и везде друг друга мы вредим,
Не только драм одних, обеден не щадим.
Ругаем и браним: то глупо, то бесчестно,
Хотя и редкому о честности известно.
Тот тем, а тот другим худенек или худ,
Ко фунту истины мы лжи прибавим пуд,
А ежели ея и нет, так мы нередко
И ложью голою стреляем очень метко.
Немало знаю я достойных здесь людей,
Но больше и того хороших лошадей.
Так пусть не надобны для некоих науки,
Почтенье принесут кареты им и цуки.
Гул страшный в воздухе несется!
У воинов и плач и стон!
Из ряду в ряд передается:
"Ты мертв, ты мертв, Багратион!
"Воспитанник ЕКАТЕРИНЫ!
,,Герой, который Росский дух
"Хранил до самыя кончины!
"О светоч наш! ты днесь потух!
"С тобой мы царства прелетали,
"Ты наш везде Предтеча был,
"С тобой всегда мы побеждали,
"Коль ты препон не находил
"Оказывать свое геройство!
"О вождь преславный из вождей!
"Гнать сопостатов—было свойство
"Отличное руки твоей.
"Увы! разстались мы с тобою!
"Так смерть предел дает всему!
"Сраженный пулей роковою
«Ты пал—мир праху твоему!»
Вопль сими прекратив словами,
Безмолвьем ужас придают;
На дула преклонясь главами,
Лишь ток сердечных слез лиют.
Так! плачьте! он сего достоин.
Он был России верный сын:
На поле брани храбрый воин,
В дни мира истый гражданин.
Об нем и зависть, мать раздоров,
Хулы не смела произнесть;
Его любил и чтил Суворов.
Какой венец ему соплесть?
О муж, на лаврах опочивый,
Безсмертия вошедший в храм!
Внемли Россиян глас тоскливый,
Взносимый ныне к небесам:
Да тень твоя в часы сражений
Появится средь облаков,
Да будеш крепости нам гений,
И ужас вражиих полков!
Да посрамится сопротивник,
Что бурю брани к нам несет!
Господь всегда наш был защитник,
Накажет Он, и Он спасет:
Терпенье наше испытавши,
Сотрет злодеев наших рог;
И мы, веселый вид принявши,
Воскликнем громко: с нами Бог!
Благословен Господь мой Бог,
Мою десницу укрепивый
И персты в брани научивый
Согреть врагов взнесенный рог.Заступник и спаситель мой,
Покров, и милость, и отрада,
Надежда в брани и ограда,
Под власть мне дал народ святой.О Боже, что есть человек?
Что ты ему себя являешь,
И так его ты почитаешь,
Которого толь краток век.Он утро, вечер, ночь и день
Во тщетных помыслах проводит;
И так вся жизнь его проходит,
Подобно как пустая тень.Склони, Зиждитель, небеса,
Коснись горам, и воздымятся,
Да паки на земли явятся
Твои ужасны чудеса.И молнией твоей блесни,
Рази от стран гремящих стрелы,
Рассыпь врагов твоих пределы,
Как бурей, плевы разжени.Меня объял чужой народ,
В пучине я погряз глубокой;
Ты с тверди длань простри высокой,
Спаси меня от многих вод.Вещает ложь язык врагов,
Десница их сильна враждою,
Уста обильны суетою,
Скрывают в сердце злобный ков.Но я, о Боже, возглашу
Тебе песнь нову повсечасно;
Я в десять струн тебе согласно
Псалмы и песни приношу, Тебе, Спасителю Царей,
Что крепостью меня прославил,
От лютого меча избавил,
Что враг вознес рукой своей.Избавь меня от хищных рук
И от чужих народов власти:
Их речь полна тщеты, напасти;
Рука их в нас наводит лук.Подобно масличным древам
Сынов их лета процветают,
Одеждой дщери их блистают,
Как златом испещренный храм.Пшеницы полны гумна их,
Несчетно овцы их плодятся,
На тучных пажитях хранятся
Стада в траве волов толстых.Цела обширность крепких стен,
Везде столпами укрепленных;
Там вопля в стогнах нет стесненных,
Не знают скорбных там времен.Счастлива жизнь моих врагов!
Но те светлее веселятся,
Ни бурь, ни громов не боятся,
Которым Вышний сам покров.
Прошу прощения заране,
Что всё, рассказанное мной,
Случилось не на поле брани,
А вовсе даже просто — в бане,
При переходе из парной.Неясно, глухо в гулкой бане
Прошла молва — и в той молве
Звучала фраза ярче брани,
Что фигу я держу в кармане
И даже две, и даже две.
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
[Что при себе такие вещи
Я не держу, я не держу]От нетерпенья подвывая,
Сжимая веники в руках,
Чиста, отмыта, как из рая,
[Ко мне толпа валила злая]На всех парах, на всех парах.И в той толпе один ханыга
Вскричал. . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .И банщик фартук из клеёнки
. . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . .
О вы, солидные мужчины,
Тазами бить запрещено!
Но обнажённостью едины
Вельможи <и> простолюдины —
Все заодно, все заодно.Тазами груди прикрывая, —
На, мол, попробуй, намочи! —
Ну впрямь архангелы из рая,
И веники, в руках сжимая,
Держали грозно, как мечи! Рванулся к выходу — он слева,
Но ветеран НКВД
(Эх, был бы рядом друг мой Сева!)
Встал за спиной моей. От гнева
Дрожали капли в бороде.С тех пор, обычно по субботам,
Я долго мокну под дождём
(Хожу я в баню чёрным ходом):
Пускай домоется, чего там —
Мы подождём, мы подождём!
НАДПИСИ
к изображениям некоторых Итальянских Поэтов.
1.
Данте.
Мраморный лик сей пред небом винит сограждан жестоких;
Данте, Гесперии честь, в скорби, в изгнаньи стенал.
Тщетно стремил он взоры к отчизне!… И в месть за страдальца,
Именем славным его будет отчизна сиять.
Сила Флоренции, пышность, где вы? Но тень Уголина,
Образы Ада, Небес, в лоне безсмертья живут.
2.
Петрарка.
Светлыя воды Вальклюза и вы, Капитольския стены,
Гласу Петрарки внимав, видели славу его!
Тень Лауры! гордись! Лаурой дышал песнопевец;
В смертном бореньи твое силился имя твердить.
Лира и пламень его для потомства священны: и вечно
Будет он нежной любви, нежных стихов образцем!
3.
Гроб Ариоста.
Скорбных руками Харит сей камень воздвигнут священный
Мужу, кто брани, любовь, воев, красавиц возпел (1),
Творческой мыслью парил в Дедале волшебств и мечтаний.
С мирными лавры сплетя , Музы украсили Гроб.
Здесь вдохновений ищи о пиит! Но венца не касайся:
Разве с Орландом дерзнешь силы изведать свои (2)!
4.
Тассо.
Всеми дарами владел песнопевец Соррентский; но с детства
Счастья не зная, страдал самым избытком сих благ;
Казнию были ему любовь, и гений, и слава;
Ум вдохновенный его в тяжкой неволе угас.
Смертью забытый в напастях, погиб он пред самым триумфом;
Поздняя честь! кипарис с пальмой победной сплелся (3).
Тассо, вкуси утешенье в могиле! Безсмертныя песни
Имя Гоффреда с твоим, громко звуча, сохранят.
Внемлют с восторгом века; воскресли священныя брани:
Небо отверзто; и гроб славою блещет Христов!
(1) Начало поэмы Ариосто, Orlando furиoso?
Lе donnе, и cavalиеr, Parmе, glи amorи,
Lе cortеsие, Pauиlacи иmpеее иo canto, еtc.
(2) Подражание другому месту из той же Поэмы. Зербин, собран оружие Орланда, надписал на дереве:
Аrиuatura d’Orlando paladиno;
Comе volеssе dиr: Nеssun la mova,
Chе star, non possa cou Orlando a prova.
C. XXИV. ott. 57,
(3) Всем известно, что певец Иерусалима, освободясь из темницы Феррарской, был призван в Рим Кардиналом Альдобрандинидля получения лавроваго венца в Капитолий, по примеру Петрарки; но умер за несколько дней до торжества, ему приготовленнаго.
Двенадцать лет граф Адальберт фон Крани
Вестей не шлет;
Быть может, труп его на поле брани
Уже гниет?..
Графиня Юлия тоскует в божьем храме,
Как тень бледна;
Но вдруг взглянула грустными очами —
И смущена.
Кругом весь храм в лучах зари пылает,
Блестит алтарь;
Священник тихо мессу совершает,
С ним пономарь.
Графини взгляд весьма обеспокоен
Пономарем:
Он так хорош, и стан его так строен
Под стихарем…
Обедня кончена, и панихида спета;
Они — вдвоем,
И их уносит графская карета
К графине в дом.
Вошли. Он мрачен, не промолвит слова.
К нему она:
«Скажи, зачем ты так глядишь сурово?
Я смущена…
Я женщина без разума и воли,
А враг силен…
Граф Адальберт уж не вернется боле…»
— «Верррнулся он!
Он беззаконной отомстит супруге!»
Долой стихарь!
Пред нею рыцарь в шлеме и кольчуге, —
Не пономарь.
«Узнай, я граф, — граф Адальберт фон Крани;
Чтоб испытать,
Верна ль ты мне, бежал я с поля брани —
Верст тысяч пять…»
Она: «Ах, милый, как ты изменился
В двенадцать лет!
Зачем, зачем ты раньше не открылся?»
Он ей в ответ:
«Молчи! Служить я обречен без срока
В пономарях…»
Сказал. Исчез. Потрясена глубоко,
Она в слезах…
Прошли года. Граф в храме честно служит
Два раза в день;
Графиня Юлия всё по супруге тужит,
Бледна как тень, —
Но не о том, что сгиб он в поле брани,
А лишь о том,
Что сделался граф Адальберт фон Крани
Пономарем.
(Дума)
Как ты можешь
Кликнуть солнцу:
«Слушай, солнце!
Стань, ни с места!
Чтоб ты в небе
Не ходило,
Чтоб на землю
Не светило!»
Стань на берег,
Глянь на море:
Что ты можешь
Сделать морю,
Чтоб вода в нем
Охладела,
Чтобы камнем
Затвердела?
Какой силой
Богатырской
Шар вселенной
Остановишь,
Чтоб не шел он,
Не кружился?
Как же быть мне
В этом мире —
При движеньи —
Без желанья?
Что мне делать
С буйной волей,
С грешной мыслью,
С пылкой страстью?
В эту глыбу
Земляную
Сила неба
Жизнь вложила
И живет в ней,
Как царица!
С колыбели —
До могилы
Дух с землею
Ведут брани:
Земь не хочет
Быть рабою —
И нет мочи
Скинуть бремя;
Духу ж неба
Невозможно
С этой глыбой
Породниться…
Много ль время
Пролетело?
Много ль время
Есть впереди?
Когда будет
Конец брани?
За кем поле?
Бог их знает!
В этой сказке
Цель сокрыта;
В моем толке
Смысла нету,
Чтоб провидеть
Дела божьи…
За могилой
Речь безмолвна;
Вечной тьмою
Даль одета…
Буду ль жить я
В бездне моря?
Буду ль жить я
В дальнем небе?
Буду ль помнить,
Где был прежде?
Что я думал
Человеком?..
Иль за гробом
Все забуду,
Смысл и память
Потеряю?..
Что ж со мною
Тогда будет,
Творец мира,
Царь природы?..
(В.Г.Белинскому)
Будь человек, терпи!
Тебе даны силы,
Какими жизнь живёт
И мир вселенной движет.
Не так природа-мать,
Но по закону воли
Свои дары здесь раздаёт
Для царства бытия!
Когда ж над ней есть воля, —
Без воли — миг — и что она? —
Так как же могут люди
Твоей душою управлять?..
Пущай они восстанут,
Против тебя пойдут,
В твою главу ударят
Всей силою земной, —
Не пяться, друг! стой прямо!
Главы пред ними не склоняй!
Но смело в бой неравный —
На битву божию ступай!
Не уничтожить им
Твоей могучей воли;
Пока в грудях дыханье —
До тех пор бейся с ними ты…
Громада гор земля —
Земля песчинка лишь одна;
И океан безбрежных вод —
Что капля утренней росы.
У духа жизни веса нет
У воли духа нет границ,
Везде одна святая сила,
И часть её есть сила та ж.
Одним лучом огонь небес
Осветит тьму, согреет лёд,
Но тьма и холод в небе
Другова солнца не зажжёт.
Зачем же долго медлить?
Другую мочь откуда ждать?
Когда с презреньем люди
Зовут тебя на брань,
Ступай во имя бога,
Воюй за правду, честь,
Умри на поле брани;
Но не беги с него назад.
И где война — там дело
Великой жизни бытия!
В её борьбе — паденье смерти
И новой мысли торжество!
Гряди, наш Царь, Твоя дружина
Благословляет Твой возврат;
Вселенной решена судьбина,
И ниспровергнут супостат.
Гряди, гряди к стране своей,
Наш Царь, наш славный вождь царей.
К Его стопам мечи кровавы;
К Его стопам и шлем и щит;
Его главу да знамя славы
При кликах славы осенит;
Ему венцы готовьте в дань —
Решившему святую брань.
Наш Царь, в отчизну с поля чести .
Твою мы славу принесли;
Вот гром, Твоей свершитель мести;
Вот знамена еще в пыли;
Вот нашей верности алтарь;
Пред ним обет наш: честь и Царь!
Младый Наследник полвселенны —
Меж нас впервой Ты меч приял;
Наш Царь — ко брани ополченный,
Ты путь нам к славе указал;
Наш вождь — Ты был предтечей нам
Везде во сретенье врагам.
Скажи ж, о вождь, где изменилась
Твоя дружина пред Тобой?
Погибель нас пожрать стремилась —
Ее отбил наш твердый строй.
Нам взор Царя, как Божий луч,
Светил во мгле громовых туч.
Ко мщенью Ты воззвал народы;
Ты спас владычество царям;
Ты знамена святой свободы
Покорным даровал врагам;
И Твой покрыл вселенну щит;
И брань окованна молчит.
От Немана до океана
Твоих трофеев славный ряд;
И где парил орел тирана,
Там днесь орлы твои парят;
И гром, безмолвный в их когтях,
На брань и бунт наводит страх.
Но кто на Русь Твою восстанет?
Противных нет полкам Твоим;
Твой страшный гнев с престола грянет,
И север грянет вслед за ним;
И, казни вестник, грозный страх,
Врагов умчит, как дым и прах.
Гряди, наш Царь, Твоя дружина
Благословляет Твой возврат;
Вселенной решена судьбина,
И ниспровергнут супостат.
Гряди, гряди к стране своей,
Наш Царь, наш славный вождь царей.
Баллада
Двенадцать лет граф Адальберт фон Крани
Вестей не шлет;
Быть может, труп его на поле брани
Уже гниет?..
Графиня Юлия тоскует в Божьем храме,
Как тень бледна;
Но вдруг взглянула грустными очами —
И смущена.
Кругом весь храм в лучах зари пылает,
Блестит алтарь;
Священник тихо мессу совершает,
С ним пономарь.
Графини взгляд весьма обеспокоен
Пономарем:
Он так хорош, и стан его так строен
Под стихарем…
Обедня кончена, и панихида спета;
Они — вдвоем,
И их уносит графская карета
К графине в дом.
Вошли. Он мрачен, не промолвит слова.
К нему она:
«Скажи, зачем ты так глядишь сурово?
Я смущена…
Я женщина без разума и воли,
А враг силен…
Граф Адальберт уж не вернется боле…»
— «Верррнулся он!
Он беззаконной отомстит супруге!»
Долой стихарь!
Пред нею рыцарь в шлеме и кольчуге, —
Не пономарь.
«Узнай, я граф, — граф Адальберт фон Крани;
Чтоб испытать,
Верна ль ты мне, бежал я с поля брани —
Верст тысяч пять…»
Она: «Ах, милый, как ты изменился
В двенадцать лет!
Зачем, зачем ты раньше не открылся?»
Он ей в ответ:
«Молчи! Служить я обречен без срока
В пономарях…»
Сказал. Исчез. Потрясена глубоко,
Она в слезах…
Прошли года. Граф в храме честно служит
Два раза в день;
Графиня Юлия все по супруге тужит,
Бледна как тень, —
Но не о том, что сгиб он в поле брани,
А лишь о том,
Что сделался граф Адальберт фон Крани
Пономарем.
<1886>
Стихнул грозный вихорь брани;
Опустился меч в ножны;
Смыта кровь с геройской длани
Влагой неманской волны.
Слава храбрым! падшим тризна!
Воин, шлем с чела сорви!
Посмотри — тебе отчизна
Заплела венок любви!
Девы с ясными очами
Ждут героя: приходи!
Изукрасится цветами
Царский орден на груди;
К сердцу радость вновь привьется
У родимых невских струй,
И вся жизнь твоя сольется
В бесконечйый поцелуй.
Нет числа красам вселенной,
Сердцу милая — одна!
У тебя в стране бесценной
Есть заветная — о н a —
Легче вольного напева,
Быстрой ласточки живей,
Ясный ангел, радость — дева,
Ненаглядный свет очей.
Воин, помнишь ли, бывало,
В шуме игор и затей
Дева резвая играла
Саблей девственной твоей;
А теперь — у этой грани,
Где рука ее вилась.
Блещут крест и надпись брани —
Сабля славы нанилась!
О, как сладко к ножке милой
Положить знакомый меч
И штурмующею силой
Все преграды пересечь!
Hе отымут злые люди,
Что нам свыше суждено!
Hе напрасно в наши груди
Неба падает зерно!
Уж близка страна родная,
Сослуживец добрый мой;
Там, гирляндами блистая,
Закипит твой мир златой.
Стукнут чаши, брызнет пена,
И потонет в неге грудь,
И на жаркий пух Гимена
Воин ляжет отдохнуть!