У нас пока единый храм,
Мы братья в православной вере,
Хоть я лишь подошел к дверям,
Вы ж, уходя, стучитесь в двери.
Застонал от сна дурного
И проснулся тяжко скорбя:
Снилось мне — ты любишь другого
И что он обидел тебя.Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.Ах, наверно, таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам тёмным,
Как по руслам высохших рек.Вот, стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я всё-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.
Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
И его не ведает народ.Это дверь в стене, давно заброшенной,
Камни, мох и больше ничего,
Возле — нищий, словно гость непрошеный,
И ключи у пояса его.Мимо едут рыцари и латники,
Трубный вой, бряцанье серебра,
И никто не взглянет на привратника,
Светлого апостола Петра.Все мечтают: «Там, у гроба Божия,
Двери рая вскроются для нас,
На горе Фаворе, у подножия,
Прозвенит обетованный час».Так проходит медленное чудище,
Завывая, трубит звонкий рог,
И апостол Петр в дырявом рубище,
Словно нищий, бледен и убог.
Апостол Петр, бери свои ключи,
Достойный рая в дверь его стучит.Коллоквиум с отцами церкви там
Покажет, что я в догматах был прям.Георгий пусть поведает о том,
Как в дни войны сражался я с врагом.Святой Антоний может подтвердить,
Что плоти я никак не мог смирить.Но и святой Цецилии уста
Прошепчут, что душа моя чиста.Мне часто снились райские сады,
Среди ветвей румяные плоды, Лучи и ангельские голоса,
В немировой природы чудеса.И знаешь ты, что утренние сны
Как предзнаменованья нам даны.Апостол Петр, ведь если я уйду
Отвергнутым, что делать мне в аду? Моя любовь растопит адский лёд,
И адский огнь слеза моя зальет.Перед тобою темный серафим
Появится ходатаем моим.Не медли более, бери ключи,
Достойный рая в дверь его стучит.
Ребенок, с видом герцогини,
Голубка, сокола страшней, -
Меня не любишь ты, но ныне
Я буду у твоих дверей.И там стоять я буду, струны
Щипля и в дерево стуча,
Пока внезапно лоб твой юный
Не озарит в окне свеча.Я запрещу другим гитарам
Поблизости меня звенеть,
Твой переулок — мне: недаром
Я говорю другим «не сметь».И я отрежу оба уха
Нахалу, если только он
Куплет свой звонко или глухо
Придет запеть под твой балкон.Мой нож шевелится, как пьяный.
Ну что ж? Кто любит красный цвет?
Кто хочет краски на кафтаны,
Гранатов алых для манжет? Ах, крови в жилах слишком скучно,
Не вечно ж ей томиться там,
А ночь темна, а ночь беззвучна:
Спешите, трусы, по домам.Вперед, задиры! Вы без страха,
И нет для вас запретных мест,
На ваших лбах моя наваха
Запечатлеет рваный крест.Пускай идут, один иль десять,
Рыча, как бешеные псы, -
Я в честь твою хочу повесить
Себе на пояс их носы.И чрез канаву, что обычно
Марает ткань чулок твоих,
Я мост устрою — и отличный —
Из тел красавцев молодых.Ах, если саван мне обещан
Из двух простынь твоих, — войну
Я подниму средь адских трещин,
Я нападу на Сатану.Глухая дверь, окно слепое,
Ты можешь слышать голос мой:
Так бык пронзенный, землю роя
Ревет, а вкруг собачий вой.
О, хоть бы гвоздь был в этой дверце,
Чтоб муки прекратить мои…
К чему мне жить, скрывая в сердце
Томленье злобы и любви?