Утро! Тронулись туманы
И над лесом понеслись,
В терема, в дворцы сложились
И огнями разожглись!
Чтобы душу молодую
Силой чар заполонить,
И в воздушные чертоги
Искр и злата поселить.
Лес густой; за лесом — праздник
Здешних местных поселян:
Клики, гул, обрывки речи,
Тучи пыли — что туман.
Видно издали — мелькают
Люди... Не понять бы нам,
Если бы не знать причины:
Пляска или драка там?
Порой, в октябрьское ненастье,
Вдруг загорится солнца луч,
Но тотчас быстро погасает, —
Туман так вязок, так тягуч.
И говорит земля туману:
«Не обижай моих красот!
Я так устала жарким летом,
В моих красо́тах недочет.
Утро. День воскресный. Бледной багряницей
Брызнул свет ленивый по волне, обятой
Теменью холодной. Будто бы зарницей,
В небе вдруг застывшей, бледно-лиловатой,
Освещает утро хмурый лик Мурмана.
Очерки утесов сквозь туман открылись…
Сердце, отчего ты так проснулось рано?
Отчего вы, мысли, рано окрылились?
Помнят, помнят мысли, знает сердце, знает:
Нынче день воскресный. На просторе вольном,
Вконец окружены туманом прежних дней,
Все неподвижней мы, в желаньях тяжелей;
Все у́же горизонт, беззвучнее мечты,
На все спускаются завесы и щиты...
Глядишь в прошедшее, как в малое окно;
Там все так явственно, там все озарено,
Там светят тысячи таинственных огней;
А тут — совсем темно и, что ни час, темней...