Ветры зиму строят на высотах.
В бледном, в серебристом, в позолотах.
Много рассыпают белых роз.
Звонкий укрепляется мороз.
Горы увенчали в снеговое.
Белым озарили голубое.
Скованность скрепили как закон.
Белой смерти дали вышний трон.
Пела, пела пеночка,
Звенела конопляночка.
Маленькая девочка
Скучала о зиме.
Не ведала капризница,
Что зима уж близится,
Хлопьями сбирается
В недалекой тьме.
Вот и пламя вечера
Бледный вымолвил брат:
Ты чему больно рад?
Я сказал: А тому,
Что теперь все пойму.
Бледный вымолвил мне:
Цвет лишь цвет по весне.
Я ответил: Весна
Мне навек суждена.
Идет к концу сонетное теченье.
Душистый и тягуче-сладкий мед
Размерными продленьями течет,
Янтарное узорчато скрепленье.
Но не до дна дозволю истеченье.
Когда один окончится черед,
И час другой — улов свой пусть сберет.
Янтарь царям угоден как куренье.
Осень ходит, леса расцветила: —
«Я поля в сарафан наряжу».
А Зима проворчала уныло: —
«Под холстину я их положу.»
Ветерок пролетал. Покричали.
А шутник целый гул развернул.
«Как мне Осень прикажет», вначале,
А потом — «Как Зима», он шепнул.
Я в дремучем лесу,
Где и днем полутьма,
Кузов полный несу,
В нем заснула Зима.
Как я шел ввечеру,
Проходил я холмом,
Там на самом юру
Вижу снежный я ком.
От Зимы ото всей
Он один не хотел
Солнышко красное, взгляни из-за горы,
Солнышко-ведрышко, мы вышли из норы.
Норы нам зимние прискучили теперь,
К Солнышку хочется, в Зиме разбита дверь.
Видело ль, Солнышко, ты Красную Сестру?
Тут она румянилась даже ввечеру.
Встретила ль Братика красная Весна?
Зори тут нежные пестила она.
(с восточного)
Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?
Пусть ты скован цепями суровой зимы,
Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,
На заре, под покровом немой полутьмы.
И свободный от мертвых бездушных оков,
Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,
И на твой жизнерадостный сладостный зов
Вольный отклик послышится в чаще лесной.
(с восточнаго).
Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?
Пусть ты скован цепями суровой зимы,
Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,
На заре, под покровом немой полутьмы.
И свободный от мертвых бездушных оков,
Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,
И на твой жизнерадостный сладостный зов
Вольный отклик послышится в чаще лесной.
Теперь, как постиг я тончайшую мудрость всего,
Хочу я пожить на Земле осторожно,
Чтоб мог я во всем озвездить Вещество,
От зла уклоняясь — как только возможно,
И свыше сего,
Лишь то против воли своей принимая,
Что воля означит: «Сие — непреложно».
И волю дыханьем духовного Мая
Настолько цветя,
Настолько ее существо умножая,
ИЗ ЗЕНД-АВЕСТЫ
Я царственный создатель многих стран,
Я светлый бог миров, Агурамазда
Зачем же лик мой тьмою повторен,
И Анграмайни встал противовесом?
Я создал земли, полные расцвета,
Но Анграмайни, тот, кто весь есть смерть,
Родил змею в воде и в землях зиму.
И десять зим в году, и два лишь лета,
И холодеют воды и деревья,
Я себе построил дом посреди дубравы.
Посадил вокруг него шелковые травы.
И серебряным его окружил я тыном.
И живу теперь я в нем полным властелином.
В этом доме — терема, не один, четыре.
В этом доме свет и тьма радостней, чем в мире.
Светит солнце с потолка, за день не сгорает.
Месяц с звездами в ночах серебром играет.
Зима отехала от нас,
Телега скрылась вдалеке.
Весна подходит. В добрый час.
Весна всегда ласкает нас.
И Лето едет в челноке.
Прощайте, снежности Зимы,
Бурлит и пенится разлив.
Из теста жаворонков мы
Печем, им клюв позолотив,
И крылья золотом покрыв.