Был лев слепой; а быть и знатному слепым
Дурное право состоянье.
Давай, хоть не давай лев подданным своим
О чем какое приказанье;
Иль правду в том
Или другом
Не думай лев узнать; обманут был кругом:
Лиса придет и рапортует:
Что львов запасной двор находится у нее
Во всей
Сохранности своей;
А перьвая с двора запасного ворует,
Да и другим дает щечить;
Чтоб не мешали ей тащить.
Волк тож бывало льву наскажет,
Когда он наловить зверей ему прикажет:
Что лов севодни был дурной,
И попадался зверь худой,
Себе же жирной кус оставит;
А чтоб поверил лев свидетелей поставит.
И словом: всяк кому по должности дойдет
Льву донести о чем, что хочет то налжет.
Тут кроме воровства и лжи не жди другова
От мала до большова.
Слепова льва легко обманывать зверям;
Так как иных господ слугам.
Одень невежду
В богатую одежду,
Не сладишь; и ослы тогда
Считают что они большие господа.
Не помню право я по случаю какому,
Отправил лев осла
К соседу льву другому;
Но разумеется не в качества посла.
К соседу дорогому
Какие-то подарки снесть.
Посольство отправлять у льва лисица есть.
Но хоть подарки несть осла употребили,
Однако все его богато нарядили.
Осел
Лишь на убор свой посмотрел,
Не вспомнился и взбеленился:
Легается и всех толкает, давит, бьет;
Дороги от осла зверям и умным нет;
Сам лев не так гордился.
Ослов поступок сей
Против достойнейших зверей
Стал свыше уж терпенья.
Пришли и на осла льву подали прошенье.
Лев прозьбу рассмотря, осла к себе призвал,
Ослу нарядному сказал:
Твое достоинство не чин определяет,
Один убор твой
Золотой;
Других зверей талант, заслуга отличает.
Убор с осла он снять велел.
Осел достоинства другова не имел,
И без убора стал, как прежде был… осел.
Осел с овцой с коровой и с козой
Когда-то в пайщики вступили,
И льва с собой пригласили
На договор такой,
Что естьли зверь какой
На чьей-нибудь земле в тенета попадется,
И зверя этова удастся изловить,
Тобы добычу разделить
По равной части всем, кому что доведется.
Случись,
Олень к козе в тенета попадись.
Тотчас друг другу повестили,
И вместе все они оленя задушили.
Дошло до дележа; лев тотчас говорит:
Одна тут часть моя, и мне принадлежит
Затем что договор такой мы положили.
«Об этом слова нет.» — Другая часть моя
Затем что львом я
Называюсь,
Что первым между вас считаюсь.
«Пускай и то.» — И третья часть моя,
По праву кто ково храбряе;
Еще четверту часть беру себе же я,
По праву кто ково сильняе;
А за последнюю, лишь только кто примись,
То тут же и простись.
Два льва, соседи меж собой,
Пошли друг на́ друга войной,
За что, про что — никто не знает;
Так им хотелось, говорят.
А сверх того, когда лишь только захотят, —
Как у людских царей, случается, бывает, —
Найдут причину не одну,
Чтоб завести войну.
Львы эти только в том от них отменны были,
Когда войну они друг другу обявили,
Что мира вечного трактат,
Который иногда не служит ни недели,
Нарушить нужды не имели, —
Как у людских царей бывает, говорят, —
Затем что не в обыкновеньи
У львов такие сочиненьи.
Итак, один из этих львов
Другого полонил и область и скотов.
Привычка и предубежденье
Свое имеют рассужденье:
Хотя, как слышал я о том,
Житье зверям за этим львом
Противу прежнего ничем не хуже стало
(Не знаю, каково прошедшее бывало),
Однако каждый зверь все тайным был врагом,
И только на уме держали,
Как это им начать,
Чтоб им опять за старым, быть.
Как в свете все идет своею чередою, —
Оправясь, старый лев о том стал помышлять
Войною возвратить, что потерял войною.
Лишь только случай изменить
Льву звери новому сыскали,
Другого случая не ждали:
Ягнята, так сказать, волками даже стали.
Какую ж пользу лев тот прежний получил,
Что на другого льва войною он ходил?
Родных своих зверей, воюя, потерял,
А этих для себя не впрок завоевал.
Вот какова война: родное потеряй,
А что завоевал, своим не называй.
Одень невежду
В богатую одежду, —
Не сладишь с ним тогда.
В наряде и ослы по спеси господа.
По случаю, не помню по какому,
Но разумеется, что не в лице посла,
Отправил лев осла
К соседу своему и другу, льву другому,
Какие-то, никак, ему подарки снесть:
Посольство отправлять у льва лисица есть.
Но хоть подарки снесть осла употребили,
Однако как посла богато нарядили,
Хотя б турецкого султана ослепить
И мир или войну заставить обявить.
Не вспомнился осел в уборе, взбеленился:
Лягается и всех толкает, давит, бьет;
Дороги ни встречны́м, ни поперечным нет;
Ни откупщик еще так много не гордился,
Сам лев с зверьми не так сурово обходился.
Ослов поступок сей
Против достойнейших осла других зверей
Стал наконец им не в терпенье.
Пришли и на осла льву подали прошенье,
Все грубости ему ословы рассказав.
Лев, просьбу каждого подробно разобрав,—
Не так, как львы с зверьми иные поступают,
Что их и на глаза к себе не допускают,
А суд и дело их любимцы отправляют, —
И так как лев зверей обиду всю узнал,
И видя, отчего осел так поступает,
Осла призвав, ему сказал,
Чтоб о себе, что он осел, не забывал:
«Твое достоинство и чин определяет
Один убор твой
Золотой,
Других достоинство ума их отличает».
И наказать осла, лев снять убор велел;
А как осел других достоинств не имел,
То без убора стал опять простой осел.
Какой-то вздумал лев указ публиковать,
Что звери могут все вперед, без опасенья,
Кто только смог с кого, душить и обдирать.
Что лучше быть могло такого позволенья
Для тех, которые дерут и без того?
Об этом чтоб указе знали,
Его два раза не читали
Уж то-то было пиршество!
И кожу, кто лишь мог с кого,
Похваливают знай указ да обдирают.
Душ, душ погибло тут,
Что их считают, не сочтут!
Лисице мудрено, однако, показалось,
Что позволение такое состоялось
Зверям указом волю дать
Повольно меж собой друг с друга кожи драть!
Весьма сомнительным лисица находила
И в рассуждении самой, и всех скотов
«Повыведать бы льва!» — лисица говорила
И львиное его величество спросила,
Не так чтоб прямо, нет, — как спрашивают львов,
По-лисьи, на весы кладя значенье слов,
Все хитростью, обиняками,
Все гладкими придворными словами
«Не будет ли его величеству во вред,
Что звери власть такую получили?»
Но сколько хитрости ее ни тонки были,
Лев ей, однако же, на то ни да, ни нет.
Когда ж, по львову расчисленью,
Указ уж действие свое довольно взял,
По высочайшему тогда соизволенью
Лев всем зверям к себе явиться указал
Назад уже не возвращались.
«Тут те, которые жирняе всех казались,
Вот я чего хотел, — лисице лев сказал,—
Когда о вольности указ такой я дал
Чем жир мне по клочкам сбирать с зверей трудиться,
Я лучше дам ему скопиться
Султан ведь также позволяет,
Пашам с народа частно драть,
А сам уж кучами потом с пашей сдирает;
Так я и рассудил пример с султана взять».
Хотела было тут лисица в возраженье
Сказать свое об этом мненье
И изясниться льву о следствии худом,
Да вобразила то, что говорит со львом…
А мне хотелось бы, признаться,
Здесь об откупщиках словцо одно сказать,
Что также и они в число пашей годятся;
Да также думаю по-лисьи промолчать.
Какой-то лев велел указ публиковать:
Что звери могут все вперед без опасенья,
Кто только смог ково душить и обдирать.
Что лучше быть могло такого позволенья,
Для тех, которые дерут и без того?
Указа этого нигде не толковали;
Всю силу тотчас понимали.
Уж то-то было пиршество!
И кожу кто лишь мог с ково,
Похваливают знай указ, да обдирают.
Душ, душ погибло тут!
Что и считают,
Не сочтут.
Лисице мудрено однако показалось,
Что дозволение такое состоялось.
Зверям свободу дать
Друг с друга кожи драть!
Весьма сомнительным лисица находила,
И для себя самой и для других скотов. —
«Повыведать бы льва» лисица говорила.
И львиное его величество спросила;
Не так чтоб прямо, нет; как спрашивают львов:
По лисьи; на весы кладя значенье слов.
Все хитростью, обиняками,
Придворно гладкими словами:
«Не будет ли его величеству во вред,
Что хищны звери власть такую получили?» —
Но сколько хитрости ее ни тонки были,
Ей лев на то в ответ:
Ни да, ни нет. —
Когдаже по львову расчисленью
Указ уж действие свое довольно взял,
По высочайшему тогда соизволенью
Лев всем зверям к себе явиться приказал.
Тут те, которые дородством отличились,
Домой не воротились. —
Вот я чево хотел, лисице лев сказал:
Когда указ вам дал.
Чем по клочкам мне жир сбирая суетиться,
Я лучше дал ему скопиться,
Чтоб облегчить мой труд. —
Хотела было тут
Лисица в возраженье
Сказать свое об этом мненье;
И изясниться льву о действии худом:
Да вобразила то что говорит со львом…
И я бы за пашей отнюдь не заступился;
Зажал бы как лисица рот,
Когдаб в Туреции родился;
Где иногда султан со льва пример берет.
Собравшись лев зверей ловить,
Осла в числе своих придворных приглашает
Чтоб на охоту с ним сходить.
Осел дивится и не знает
Как милость эту рассудить:
За тем что этова родясь с ним не случалось.
И с глупа показалось
Ему,
Что милость льва к нему
Такая,
Ево особу уважая.
Вот, говорит:
Вся мелочь при дворе меня пренебрегает,
Бранит
И обижает;
А сам и царь,
Мой государь,
Сподобил милости не погнушавшись мною:
Так знать чево нибудь я стою.
И не дурак ли я что всем я уступал?
Нет, полно уступать; сказал.
Как член суда иной, что в члены он попал,
Судейску важную осанку принимает,
Возносится и всех ни за что почитает;
И что ни делает и что ни говорит,
Всегда и всякому что член он подтвердит.
И ежели ково другова не поймает,
Хотя на улице к ребятам рад пристать,
И им что членом он сказать.
В письме к родным своим не может удержаться
Чтоб членом каждой раз ему не подписаться;
И словом: весь он член; и в доме от людей
Все член по нем до лошадей.
Так точно и осел мой начал возноситься:
Не знает как ему ступить;
Сам бодрости своей не рад. Чему-то быть!
Не всякому ослу случится
Льва на охоту проводить.
Да чем-то это все решится?
Осла лев на охоту брать…
Чтоб с царской милостью ослу не горевать. —
Зверей которых затравили:
Всех на осла взвалили,
И с головы до ног всево
Обвесили ево.
Тогда осел узнал что взят он на охоту,
Не в уважение к нему, а на работу.
Один какой-то лев когда-то рассудил
Все осмотреть свое владенье,
Чтоб видеть свой народ и как они живут.
Лев этот, должно знать, был лучше многих львов —
Не тем чтоб он щадил скотов
И кожи с них не драл. Нет, кто бы ни попался,
Тож спуску не было. Да добрым он считался,
Затем что со зверей хоть сам он кожи драл,
Да обдирать промеж собой не допускал:
Всяк доступ до него имел и защищался.
И впрям, пусть лев один уж будет кожи драть,
Когда беды такой не можно миновать.
Природа, говорят, уж будто так хотела
И со зверей других льву кожи драть велела.
Итак, лев отдал повеленье,
Чтоб с ним и двор его готов к походу был.
Исполнено благоволенье,
И весь придворный штат
Для шествия со львом был взят, —
Штат, разумеется, какой при льве бывает,
Штат не такой,
Какой,
Вот например, султана окружает;
Придворный штат людских царей совсем другой,
Да только и при льве скотов был штат большой.
Что знают при дворе, <то> знают и в народе:
Лишь только сказано придворным о походе,
Ну весть придворные скоряе рассылать,
Кум к куму, к свату сват курьеров отправлять:
«Лев будет к вам, смотрите,
Себя и нас поберегите».
Придворным иногда
С уездными одна беда:
Ведь связи разные между людьми бывают.
Тот, кто со стороны тревоги те видал,
Какие, например, в людском быту видают,
Как царского куда прихода ожидают,
Все знает. Да и я не раз при том бывал,
Как, например, в тюрьму обиженных сажали,
Чтоб, сидя там, своей обиды не сказали;
Иному, — чтобы промолчал, —
Против того, чего из взяток получили,
Вдвойне и втрое возвратили;
И тысячи таких, и хуже этих дел:
Всяк вид всему давал такой, какой хотел,
Бездельства все свои бездельством прикрывали.
Со львом, ни дать ни взять,
Все это делали, да на зверину стать,
И все так гладко показали,
Как будто ничего. Куда он ни зайдет,
Везде и все как быть, как водится найдет.
Считая лев, что все в исправности нашел,
Доволен лев таков с походу возвратился
и льву старому, своему отцу, ну рассказывать свое путешествие с превеликим удовольствием. Старый лев все слушал.
«Ну, — говорит ему потом, — так ты считаешь,
Что все, что видел, ты в исправности нашел.
Однако ты себя напрасно утешаешь.
И я, бывало, так, как ты теперь, считал
(Когда еще не столько знал),
Что в истинном тебе все виде показали
Да рассуди ты сам: приход узнавши львов,
Кто будет прост таков,
Чтоб шалости не скрыть, как их тебе скрывали?
Царю, чтоб прямо все и видеть и узнать,
Придворный штат с собой в поход не должно брать».