На белом небе всё тусклей
Златится горняя лампада,
И в доцветании аллей
Дрожат зигзаги листопада.Кружатся нежные листы
И не хотят коснуться праха…
О, неужели это ты,
Всё то же наше чувство страха? Иль над обманом бытия
Творца веленье не звучало,
И нет конца и нет начала
Тебе, тоскующее я?
Гляжу на тебя равнодушно,
А в сердце тоски не уйму…
Сегодня томительно душно,
Но солнце таится в дыму.Я знаю, что сон я лелею, -
Но верен хоть снам я, — а ты?..
Ненужною жертвой в аллею
Падут, умирая, листы… Судьба нас сводила слепая:
Бог знает, мы свидимся ль там…
Но знаешь?.. Не смейся, ступая
Весною по мертвым листам!
Клубятся тучи сизоцветно.
Мой путь далек, мой путь уныл.
А даль так мутно-безответна
Из края серого могил.Вот кем-то врезан крест замшенный
В плите надгробной, и, как тень,
Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,
Пробилась чахлая сирень.Листы пожёлкли, обгорели…
То гнет ли неба, камня ль гнет, —
Но говорят, что и в апреле
Сирень могилы не цветет.Да и зачем? Цветы так зыбки,
Так нежны в холоде плиты,
И лег бы тенью свет улыбки
На изможденные черты.А в стражах бледного Эреба
Окаменело столько мук…
Роса, и та для них недуг,
И смерть их — голубое небо.Уж вечер близко. И пути
Передо мной еще так много,
Но просто силы нет сойти
С завороженного порога.И жизни ль дерзостный побег,
Плита ль пробитая жалка мне, —
Дрожат листы кустов-калек,
Темнее крест на старом камне.
Остов от черешни я, назябся ж я зимой,
Инею-то, снегу-то на ветках, Боже мой! А едва заслышал я твой шаг сквозь забытье,
В воздухе дыхание почувствовал твое, Весь я точно к Троице разубрался в листы,
Замерцали белые меж листьями цветы.Было утро снежного и сиверкого дня,
Но когда ты ласково взглянула на меня, Чудо совершилося — желания зажглись
И на ветках красные черешни налились.Каждая черешенка так и горит, любя,
Каждая шепнула бы: «Я только для тебя, Все же мы, любимая, на ласковый твой свет
Сердца благодарного мы — ласковый ответ».Но со смехом в поле ты, к подругам ты ушла,
И, дрожа, увидел я, как набегала мгла, Как плоды срывалися, как цвет мой опадал,
Никогда я, кажется, сильнее не страдал.Но зато не холоден мне больше зимний день,
Если в сетке снежной я твою завижу тень.А когда б в глаза твои взглянуть мне хоть во сне,
Пусть опять и чудо мне, пусть и мука мне.Год написания: без даты
Как холодный дождь изменницей слывет,
Точно ветер и глуха, да оборвет.
Подозрительней, фальшивей вряд ли есть,
Имя осень ей — бродяжит нынче здесь…
Слышишь: палкой-то по стенке барабанит,
Выйди за дверь: право, с этой станет.
Выйди з_а_ дверь. Пристыди ж ты хоть ее,
Вот неряха-то. Не платье, а тряпье.
Грязи, грязи-то на ботах накопила,
Да не слушай, что бы та ни говорила.
Не пойдет сама… швыряй в нее каменья,
А вопить начнет — не бойся. Представленье.
Мы давно знакомы… Год назад
Здесь была, ходила с нами в сад,
Улыбалась, виноградом нас дарила,
Так о солнышке приятно говорила:
«Слышишь, летний, мол, лепечет ветерок,
Поработал, так приятно — на бочок».
Ужин подали — уселась вечерять.
Этой женщины, да чтобы не узнать.
Дали нового отведать ей винца,
Принесли потом в сарай мы ей сенца.
Спать ложилася меж телкой и кобылой,
Смотрим: к утру и вода в сенях застыла.
Лист дождем посыпался с тех пор.
Нет, шалишь. Теперь и ставни на запор.
Пусть идет в другие греться сени:
Нынче места нет на нашем сене,
Околачивать других ищи ступ_е_ней…
Листьев, листьев-то у ней по волосам,
А глаза-то смотрят, точно бы из ям.
Голос хриплый — ну, а речи точный мед;
Только нас теперь и этим не возьмет.
Золотом обвесься — нас не тронет,
Подвяжи звонок-то, пусть трезвонит.
Да дровец бы для Мороза припасти,
Не зашел бы дед Морозко по пути.Год написания: без даты
1.
Ты опять со мнойТы опять со мной, подруга осень,
Но сквозь сеть нагих твоих ветвей
Никогда бледней не стыла просинь,
И снегов не помню я мертвей.Я твоих печальнее отребий
И черней твоих не видел вод,
На твоем линяло-ветхом небе
Желтых туч томит меня развод.До конца все видеть, цепенея…
О, как этот воздух странно нов…
Знаешь что… я думал, что больнее
Увидать пустыми тайны слов…
2.
АвгустЕще горят лучи под сводами дорог,
Но там, между ветвей, все глуше и немее:
Так улыбается бледнеющий игрок,
Ударов жребия считать уже не смея.Уж день за сторами. С туманом по земле
Влекутся медленно унылые призывы…
А с ним все душный пир, дробится в хрустале
Еще вчерашний блеск, и только астры живы… Иль это — шествие белеет сквозь листы?
И там огни дрожат под матовой короной,
Дрожат и говорят: «А ты? Когда же ты?»
На медном языке истомы похоронной… Игру ли кончили, гробница ль уплыла,
Но проясняются на сердце впечатленья;
О, как я понял вас: и вкрадчивость тепла,
И роскошь цветников, где проступает тленье…
3.
То было на Валлен-КоскиТо было на Валлен-Коски.
Шел дождик из дымных туч,
И желтые мокрые доски
Сбегали с печальных круч.Мы с ночи холодной зевали,
И слезы просились из глаз;
В утеху нам куклу бросали
В то утро в четвертый раз.Разбухшая кукла ныряла
Послушно в седой водопад,
И долго кружилась сначала,
Все будто рвалася назад.Но даром лизала пена
Суставы прижатых рук, -
Спасенье ее неизменно
Для новых и новых мук.Гляди, уж поток бурливый
Желтеет, покорен и вял;
Чухонец-то был справедливый,
За дело полтину взял.И вот уж кукла на камне,
И дальше идет река…
Комедия эта была мне
В то серое утро тяжка.Бывает такое небо,
Такая игра лучей,
Что сердцу обида куклы
Обиды своей жалчей.Как листья тогда мы чутки:
Нам камень седой, ожив,
Стал другом, а голос друга,
Как детская скрипка, фальшив.И в сердце сознанье глубоко,
Что с ним родился только страх,
Что в мире оно одиноко,
Как старая кукла в волнах…