Купите лук, зеленый лук,
Петрушку и морковку!
Купите нашу девочку,
Шалунью и плутовку!
Не нужен нам зеленый лук,
Петрушка и морковка.
Нужна нам только девочка,
Шалунья и плутовка!
Маленькая яблонька
У меня в саду.
Белая-пребелая
Вся стоит в цвету.
Я надела платьице
С белою каймой.
Маленькая яблонька,
Подружись со мной.
Зябнет осинка,
Дрожит на ветру,
Стынет на солнышке,
Мёрзнет в жару.
Дайте осинке
Пальто и ботинки –
Надо согреться
Бедной осинке.
Глубоко — не мелко,
Корабли в тарелках:
Луку головка,
Красная морковка,
Петрушка,
Картошка
И крупки немножко,
Вот кораблик плывет,
Заплывает прямо в рот!
Пой-ка, подпевай-ка:
Десять птичек — стайка.
Эта птичка — соловей,
Эта птичка — воробей.
Эта птичка — совушка,
Сонная головушка.
Эта птичка — свиристель,
Эта птичка — коростель,
Эта птичка — скворушка,
Серенькое перышко.
Эта — зяблик.
Эта — стриж.
Эта — развесёлый чиж.
Ну, а эта — злой орлан.
Птички, птички — по домам!
Летний ливень лужи налил —
Целые моря!
Дача встала у причала,
Бросив якоря.
Только мой корабль отважный
Борется с волной.
И неважно, что бумажный
Парус надо мной.
Возле речки, у обрыва,
Плачет ива, плачет ива.
Может, ей кого-то жалко?
Может, ей на солнце жарко?
Может, ветер шаловливый
За косичку дернул иву?
Может, ива хочет пить?
Может, нам её спросить?
Кончается лето,
Кончается лето!
И солнце не светит,
А прячется где-то.
И дождь-первоклассник,
Робея немножко,
В косую линейку
Линует окошко.
Дождик, дождик, капелька,
Водяная сабелька.
Лужу резал, лужу резал,
Резал, резал, не разрезал,
И устал,
И перестал.
Ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ли!
Не ворчите вы, кастрюли!
Не ворчите, не шипите,
Кашу сладкую варите.
Кашу сладкую варите,
Наших деток накормите.
Тили-тили-тили-тили,
Мы по воду не ходили,
Приходил Егорка,
Приносил ведёрко.
Мыли-мыли-мыли-мыли,
Бело-набело отмыли.
Лишь головка одна
Всё черным-черна!
Мне грустно — я лежу больной.
Вот новый катер заводной.
А в деревне — лошади.
Папа мне купил тягач,
Кран игрушечный и мяч.
А в деревне — лошади.
Мне грустно — я лежу больной.
Вот вертолётик жестяной.
А в деревне — лошади.
Я в деревне летом был,
Я лошадь серую кормил,
Она сухарь жевала
И головой кивала.
Если б дали березке расческу,
Изменила б березка причёску:
В речку, как в зеркало, глядя,
Расчесала бы кудрявые пряди,
И вошло б у неё в привычку
По утрам заплетать косичку.
Стой, зайчонок, не беги
По тропинке узенькой.
Лучше ты побереги
Хвостик свой кургузенький.
Лис крадется вдоль тропы.
Вряд ли ищет он грибы!
Это праздник,
Это праздник Первомайский,
Это легкий-легкий шарик,
Это новая рубашка,
Это флаги, флаги, флаги,
Это красные балконы,
Это праздник Первомайский,
Это легкий-легкий шарик,
Это мама, это папа,
Это песенка такая!
Опустел скворечник-
Улетели птицы,
Листьям на деревьях
Тоже не сидится.
Целый день сегодня
Всё летят, летят…
Видно, тоже в Африку
Улететь хотят.
Гусь, ходя с важностью по берегу пруда
Сюда, туда,
Не мог собой налюбоваться:
«Ну, кто из тварей всех дерзнет
со мной сравняться? —
Возвыся глас, он говорил. —
И чем меня творен, не наделил?
Плыву, — коль плавать пожелаю!
Устану ль плавать, — я летаю.
Летать не хочется, — иду.
Коль вздумал есть, — я всё найду».
Услышав то, Змия
Ползет, во кольцы хвост вия;
Подползши к хвастуну, она шипела:
«Эх, полно, полно, кум! Хотя и нет мне дела,
Но я скажу тебе, — и, право не в укор, —
Ты мелешь вздор:
Коль быстроты в ногах оленьей не имеешь,
По рыбьи плыть, летать по-орли не умеешь».
Знать понемногу от всего —
Всё то ж, что мало знать, иль вовсе ничего.
Да будешь, малютка, как папа, бесстрашен,
Пусть пламень гусара пылает в крови;
Как маменька — доброй душою украшен
И общей достоин любви.
Но что я желаю — любезность, отвага
И пылкость души молодой
Уже в колыбели, малютка, с тобой,
Без них — не родится Бедрага.
Тонкий, узкий, длинный ход
В глубь земли мечту ведёт.
Только спустишься туда,
Встретишь замки изо льда.
Чуть сойдёшь отсюда вниз,
Разноцветности зажглись,
Смотрит чей-то светлый глаз,
Лунный камень и алмаз.
Там опал снежит, а тут
Расцветает изумруд.
И услышишь в замках тех
Флейты, лютни, нежный смех.
И увидишь чьих-то ног
Там хрустальный башмачок.
Льды, колонны, свет, снега,
Нежность, снежность, жемчуга.
Тонкий, узкий, длинный ход
В этот светлый мир ведёт.
Но, чтоб знать туда пути,
Нужно бережно идти.
Мне девочка сказала:
Ты — мой Волшебный Фей.
О, нужно очень мало
Для полевых стеблей!
Им дай лишь каплю влаги,
Им дай один лишь луч,
И цвет расцветшей саги
В безгласности певуч.
Светлоголовке малой
Я сказку рассказал.
Я был пред тем усталый,
Пред тем я духом пал.
Из слёз моих незримых,
Из смеха уст моих,
Я слил — о серафимах
Прозрачно-светлый стих.
И цвет раскрылся алый
В устах мечты моей,
И я — не мрак усталый,
А я — Волшебный Фей.
На детскую руку упали снежинки,
На малом мизинчике восемь их было число.
Различную форму являли пушинки,
И все так мерцали воздушно-светло.
Вот крестики встали, вот звезды мелькнули,
Как мягок сквозистый их свет.
Но детские пальчики чуть шевельнули, —
И больше их нет.
Поля затянуты недвижной пеленой,
Пушисто-белыми снегами.
Как будто навсегда простился мир с Весной,
С ее цветками и листками.
Окован звонкий ключ Он у Зимы в плену.
Одна метель поет, рыдая.
Но Солнце любит круг. Оно хранит Весну.
Опять вернется, Молодая.
Она пока пошла бродить в чужих краях,
Чтоб мир изведал сновиденья.
Чтоб видел он во сне, что он лежит в снегах,
И вьюгу слушает как пенье.
Одуванчик желтым был,
Сделался седым.
Жар огня меня слепил,
Но над ним был дым.
Листья были изумруд, —
Желто-красен лес.
Ну, так что ж, зови на суд
Произвол Небес.
Все непрочно, мол, вокруг,
Хрупки жемчуга.
Мне же мил мой вешний луг,
Любы и снега.
И прекраснее всего
В сне, чье имя — дым,
То, что каждый миг его
Делает иным.
Одуванчик, целый мир,
Круглый как земля,
Ты зовёшь меня на пир,
Серебря поля.
Ты мне ясно говоришь:
Расцветай с Весной.
Будет нега, будет тишь,
Будь в весельи мной.
Поседеешь, отцветёшь,
Разлетишься весь.
Но тоска и страхи — ложь,
Счастье вечно здесь.
Поседеешь, но седой
Помни свой черёд.
Будешь снова золотой,
Утром, через год.
Моросит. Как бы росинки
Возникают на руках, —
Эти чудо-бисеринки,
Этот нежный, влажный прах.
Эти бусинки свиданья
Чуть блеснут, и вот их нет.
Лишь на крае одеянья —
На минутку — светлый след.
Щебетанье воробьёв,
Тонкий свист синиц.
За громадой облаков
Больше нет зарниц.
Громы умерли на дне
Голубых небес.
Весь в пурпуровом огне
Золотистый лес.
Ветер быстрый пробежал,
Колыхнул парчу.
Цвет рябины алым стал,
Песнь поёт лучу.
В грёзе красочной я длю
Звонкую струну.
Осень, я тебя люблю,
Так же, как Весну.
Он спросил меня — Ты веришь? —
Нерешительное слово!
Этим звуком не измеришь
То, в чем есть моя основа.
Да не выражу я бледно,
То, что ярко ощущаю —
О, с бездонностью, победно,
Ослепительно — я знаю!
От сосны до сосны паутинки зажглись,
Протянулись, блеснули, качаются.
Вот потянутся вверх, вот уж зыблются вниз,
И осенним лучом расцвечаются.
Как ни нежен, дитя, детский твой поцелуй,
Он порвал бы их тонким касанием.
Луч осенний, свети, и блести, заколдуй
Две души паутинным сиянием.
Солнечный подсолнечник, у тына вырос ты.
Солнечные издали нам ви́дны всем цветы.
На полях мы полем здесь наш красивый лён.
К голубому льну идет золотистый сон.
С Неба оба нам даны на земных полях.
Ярки в цвете, тёмны вы в сочных семенах.
Утренний подсолнечник, ты — солнце на земле.
Синий лен, ты — лунный лик, ты свет луны во мгле.
Помню я, бабочка билась в окно.
Крылышки тонко стучали.
Тонко стекло, и прозрачно оно.
Но отделяет от дали.
В мае то было. Мне было пять лет.
В нашей усадьбе старинной
Узнице воздух вернул я и свет.
Выпустил в сад наш пустынный.
Если умру я, и спросят меня —
В чем твое доброе дело? —
Молвлю я: Мысль моя майского дня
Бабочке зла не хотела.
Анютины глазки,
Жасмин, маргаритки,
Вы — буквы на свитке
Поблекнувшей сказки.
Вы где-то дышали,
Кому-то светили,
Без слез, без печали,
Вы жили, вы были.
И вот чрез мечтанья,
Воздушны и зыбки,
Вы шлете сиянья,
Дарите улыбки.
Вы шлете мне ласки,
В бессмертном избытке,
Жасмин, маргаритки,
Анютины глазки.
Смех ребенка за стеной,
Близко от меня,
Веет свежею весной,
Говорит о власти дня.
Это сказка, это сон,
Что из нежных струй
Легкий стебель вознесен,
Воплощенный поцелуй.
Легкий стройный стебелек,
С ласковым цветком,
Завязь, в мире, новых строк,
Птичка с светлым хохолком.
Птичка с светлым голоском,
Пой мне без конца,
Будь мне сказкой, будь цветком,
Будь улыбкою лица.
Липкие капли смолы
С этой сосны мы сберем.
Богу лесному хвалы
Голосом светлым споем.
Яркий воздвигнем костер,
Много смолистых ветвей.
Будет он радовать взор
Пляской змеистых огней.
Капли душистой смолы
Будут гореть, как свеча
Богу лесному хвалы,
Радость огней горяча.
Зеленые мшинки
Росли на сосне.
Изумрудные жили пушинки
В лесном зачарованном сне.
Сосны были огромны,
Многозвенно гудел этот бор.
Но кораллы зеленые мшинок, мечтательно-скромны,
Не слыхали вершинный тот хор.
И не видели мшинки,
Как лесные цветы,
Затаивши росинки,
Раскрывали тревожно листы.
Ничего не хотели они, лишь расти и расти, умножая
Острова из кораллов зеленых на серой смолистой коре,
Никому не мешая,
И светясь под лучом, и трикратно светясь на заре.
Я не хотел бы стать грозой,
В ней слишком-слишком много грома.
Я б лучше сделался росой,
Ей счастье тихое знакомо.
Я б лучше сделался цветком,
Как цвет расцвел бы самый малый.
Ему не нужен шум и гром,
Чтоб быть счастливым в грезе алой.