Попробуем заснуть под пятницу,
Под пятницу, под пятницу.
Во сне вся жизнь на нас накатится
Салазками под Новый год.
Бретельки в довоенном платьице,
И шар воздушный катится…
Четверг за нас за всех расплатится
И «чистых» пятнице сдает.
И все, что с нами дальше сбудется,
Ах, сбудется, ах, сбудется,
Пройдя по этой смутной улице,
Чтоб знали мы в конце концов,
Что много лет за нами, старыми,
Бредет во тьме кварталами
Какое-то весьма усталое
И дорогое нам лицо.
А Новый год и ель зеленая,
Зеленая, зеленая,
Свеча, гореньем утомленная,
И некий милый человек…
И пахнет корка мандаринная,
Звезда висит старинная,
И детство все — такое длинное,
И наш такой короткий век.
Всю ночь бредем мы сквозь сумятицу,
Сумятицу, сумятицу,
И лишь к утру на нас накатится
Догадка, что была в крови:
Все от того, что сон под пятницу,
Под пятницу, под пятницу
Нам дан затем, чтобы не спрятаться
От нашей собственной любви.
Над киностудией свирепствует зима.
Молчат фанерные орудия в снегу.
Поземка ломится в картонные дома.
Растут сугробы на фальшивом берегу.В ночном буфете пьют артисты теплый чай,
Устав от света, как от жизни старики.
По павильону постановщики стучат,
И строят лестницы, дворцы, материки.И лишь пожарник в новых валенках, топ-топ.
Ночной патруль, суровый взгляд из-под руки:
Не загорелись бы, не вспыхнули бы чтоб
Все эти лестницы, дворцы, материки.Не провалился бы к чертям весь этот мир,
И сто дредноутов не сели бы на мель,
Не спи, пожарник, ты хозяин ста квартир,
И добрый гений свежекрашенных земель.Но ты ведь видишь: часовые-то, топ-топ,
Наган у пояса, ах, если б лишь наган.
Да ты ведь слышишь, как ракетам прямо в лоб
Ревут и стонут озверевшие снега.Ракеты с берега, ракеты с корабля,
По тихим улицам, по сонным площадям,
И нет пожарника, и брошена земля…
Лишь два полковника за шашками сидят.
Одинокий гитарист в придорожном ресторане.
Чёрной свечкой кипарис между звёздами в окне.
Он играет и поёт, сидя будто в чёрной раме,
Море Чёрное за ним при прожекторной луне.
Наш милейший рулевой на дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет, сделал этот поворот.
Ах, удача, боже мой, услыхать в стране родимой
Человеческую речь в изложеньи нежных нот.
Ресторан полупустой. Две танцующие пары.
Два дружинника сидят, обеспечивая мир.
Одинокий гитарист с добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам этот маленький трактир.
И витает, как дымок, христианская идея,
Что когда-то повезёт, если вдруг не повезло.
Он играет и поёт, всё надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.
Ах, как трудно будет нам, если мы ему поверим.
С этим веком наш роман бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи от позорного безверья
Колокольчик под дугой — одинокий гитарист.
Тихим вечером, звёздным вечером
Бродит по лесу листопад.
Елки тянутся к небу свечками,
И в туман уходит тропа.
Над ночной рекой, речкой Истрою,
Нам бродить с тобой допоздна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Шепчут в сумерках обещания
Губы девичьи и глаза…
Нам ли сетовать на скитания,
В сотый раз покинув вокзал?
Вот вагон качнул звёзды низкие,
И бежит, бежит вдоль окна
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
За Звенигород тучи тянутся,
Под Подлипками льют дожди,
В проливных дождях тонут станции,
Ожидая нас впереди.
И пускай гроза где-то рыскает, —
Мне с тобой она не страшна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Где-то плещется море синее,
Мчатся белые поезда,
А на севере тонут в инее
Предрассветные города.
По земле тебя не разыскивать,
Изо всех краев ты видна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
С моим Серёгой мы шагаем по Петровке,
По самой бровке, по самой бровке.
Жуём мороженое мы без остановки —
В тайге мороженого нам не подают.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И писем не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь — счастливо!
Приходишь — привет!
Идёт на взлёт по полосе мой друг Серёга,
Мой друг Серёга, Серёга Санин.
Серёге Санину легко под небесами,
Другого парня в пекло не пошлют.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И писем не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь — счастливо!
Приходишь — привет!
Два дня искали мы в тайге капот и крылья,
Два дня искали мы Серёгу.
А он чуть-чуть не долетел, совсем немного
Не дотянул он до посадочных огней.
То взлёт, то посадка,
То снег, то дожди,
Сырая палатка,
И писем не жди.
Идёт молчаливо
В распадок рассвет.
Уходишь — счастливо!
Приходишь — привет!
Помни войну! Пусть далёка она и туманна.
Годы идут, командиры уходят в запас.
Помни войну! Это, право же, вовсе не странно:
Помнить всё то, что когда-то касалось всех нас.
Гром поездов. Гром лавин на осеннем Кавказе.
Падает снег. Ночью староста пьёт самогон.
Тлеет костёр. Партизаны остались без связи.
Унтер содрал серебро со старинных икон.
Помни войну! Стелет простынь нарком в кабинете.
Рота — ура! Коммунисты — идти впереди!
Помни войну! Это мы — ленинградские дети,
Прямо в глаза с фотографий жестоких глядим.
Тихо, браток. В печку брошены детские лыжи.
Русский народ роет в белой зиме блиндажи.
Тихо, браток. Подпусти их немного поближе —
Нам-то не жить, но и этим подонкам не жить.
Помни войну! Пусть далёка она и туманна.
Годы идут, командиры уходят в запас.
Помни войну! Это, право же, вовсе не странно:
Помнить всё то, что когда-то касалось всех нас.
Теперь толкуют о деньгах
В любых заброшенных снегах,
В портах, постелях, поездах,
Под всяким мелким зодиаком.
Тот век рассыпался, как мел,
Который словом жить умел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
О, жгучий взгляд из-под бровей!
Листанье сборника кровей!
Что было содержаньем дней,
То стало приложеньем вроде.
Вот новоявленный Моцарт,
Сродни менялам и купцам,
Забыв про двор, где ждут сердца,
К двору монетному подходит.
Всё на продажу понеслось,
И что продать, увы, нашлось:
В цене всё то, что удалось,
И спрос не сходит на интриги.
Явились всюду чудеса,
Рубли раздув, как паруса,
И рыцарские голоса
Смехоподобны, как вериги.
Моя надежда на того,
Кто, не присвоив ничего,
Своё святое естество
Сберёг в дворцах или в бараках,
Кто посреди обычных дел
За словом следовать посмел,
Что начиналось с буквы «Л»,
Заканчиваясь мягким знаком.
О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.И странное обилие цветов,
И странно, что кафе не закрывают.
И женщины в оранжевых пальто
Бесшумно, как кувшинки, проплывают.О, посмотри хотя бы на себя
В минутном отражении витрины,
Где манекены редкие скорбят
И катятся волнистые машины, Где тонкая колеблется рука
Среди незамечательных прохожих,
Где ты стоишь, похожа на зверька
И на смешного ангела похожа.Прошу тебя, пожалуйста, спаси,
Не брось меня на каменную муку…
Но женщина, ведущая такси,
Находит дом с названием «Разлука».И ты уходишь весело, легко –
Пустеет двор, пустеет мирозданье.
И ласковые днища облаков
Всю ночь стоят над миром в ожиданье.О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.
Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт — обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и весел корабли —
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Оплачивать космической ценой.
И не забыты в этом славном братстве
Товарищи, что к цели не дошли,
Но притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.Мы мчимся невеликою звездою
Над звездами вечерних городов,
Мы машем вам из космоса рукою,
Как машут с уходящих поездов.
И на Земле рожденный ветер странствий
Несет все дальше наши корабли —
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.
Нажми, водитель, тормоз наконец,
Ты нас тиранил три часа подряд.
Слезайте, граждане, приехали, конец —
Охотный ряд, Охотный ряд!
Когда-то здесь горланили купцы,
Москву будила дымная заря,
И над сугробами звенели бубенцы —
Охотный ряд, Охотный ряд!
Здесь бродит запад, гидов теребя,
На «Метрополь» колхозники глядят,
Как неохота уезжать мне от тебя,
Охотный ряд, Охотный ряд!
Вот дымный берег юности моей,
И гавань встреч, и порт ночных утрат,
Вот перекрёсток ста пятнадцати морей —
Охотный ряд, Охотный ряд!
Листает вечер суматоху лиц,
А по асфальту всё машины мчат…
О, сколько нежных встреч таят твои огни,
Охотный ряд, Охотный ряд!
Нажми, водитель, тормоз наконец,
Ты нас тиранил три часа подряд.
Слезайте, граждане, приехали, конец —
Охотный ряд, Охотный ряд!
Листьев маленький остаток осень поздняя кружила.
Вот он, странный полустанок для воздушных пассажиров.
Слабый ветер ностальгии на ресницах наших тает.
До свиданья, дорогие, улетаем, улетаем.
Мы в надежде и в тревоге ждем в дороге перемены,
Ожидая, что дороги заврачуют боль измены.
В голубой косынке неба белым крестиком мы таем…
От того, кто был и не был, улетаем, улетаем.
Нам бы встать да оглянуться, оглядеться б, но задаром
Мы всё крутимся, как блюдца неприкаянных радаров.
Ах, какая осень лисья! Ах, какая синь густая!
Наши судьбы — словно листья, улетаем, улетаем.
Ну так где ж он, чёрт крылатый на крылатом крокодиле?
Ах, какими мы, ребята, невезучими родились!
Может, снег на наши лица вдруг падёт да не растает…
Постараемся присниться, улетаем, улетаем.
Вот уходит наше время,
Вот редеет наше племя.
Время кружится над всеми
Легкомысленно, как снег,
На ребячьей скачет ножке,
На игрушечном коне
По тропинке, по дорожке,
По ромашкам, по лыжне.
И пока оно уходит,
Ничего не происходит.
Солнце за гору заходит,
Оставляя нас луне.
Мы глядим за ним в окошко,
Видим белый след саней
На тропинке, на дорожке,
На ромашках, на лыжне.
Всё, что было, то и было,
И, представьте, было мило.
Всё, что память не забыла,
Повышается в цене.
Мы надеемся немножко,
Что вернется всё к весне
По тропинке, по дорожке,
По растаявшей лыжне.
Мы-то тайно полагаем,
Что не в первый раз шагаем,
Что за этим чёрным гаем
Будто ждёт нас новый лес,
Что уйдём мы понарошку,
Сменим скрипку на кларнет
И, играя на дорожке,
Мы продолжим на лыжне…
Здравствуйте, товарищи участники!
Ветер мнёт палаток паруса.
Горы, накрахмаленные тщательно,
Гордо подпирают небеса.
Радостным пусть будет расставание,
Наши огорчения не в счёт.
Горы — это вечное свидание
С теми, кто ушёл и кто придёт.
Ах, зачем вам эти приключения?
Можно жить, ребята, не спеша.
Но исполнен важного значения
Каждый высоту дающий шаг.
За горою вечер догорающий.
Путь наш и не лёгок, и не скор.
И живут в сердцах у нас товарищи,
Те, кто больше не увидит гор.
Но потом, вернувшись с восхождения,
Чаю мы напьёмся от души,
И горит в глазах до изумления
Солнце, принесённое с вершин.
Радостным пусть будет расставание,
Наши огорчения не в счет.
Горы — это вечное свидание
С теми, кто ушёл и кто придёт.
Тайна моя, мой единственный клад,
Молча вхожу я в свой маленький сад.
Там не тюльпаны, не вишни в цвету
Там — наши надежды.Я святые слова, как цветы собираю.
Только, Боже, кому их отдать?
Чей костер там в тумане мигает?
Уж не твой ли, моя дорогая,
Не меня ли ты вышла встречать? Я надежды свои на тебя возлагаю.
Встретится мне только раз, только раз.
Дни проходят, моя дорогая,
Словно дым над сырыми лугами,
И летят, и летят мимо нас.Грозы и бури, мороз, снегопад
Мяли надежды, губили мой сад –
Но воскресал он во все времена:
В этом саду всё весна да весна.Как я долго иду, суету раздвигая,
Как боюсь я не встретить зарю…
Подожди у огня, дорогая,
Я тебе свою жизнь предлагаю.
Я тебя, понимаешь, люблю.
Вы теперь к разлукам привыкайте,
К пуританству телеграфных строк.
Вы теперь, пожалуйста, на карте
Отыщите порт Владивосток.
Там, оставив берег за кормою,
В море отправляются суда.
Тихо там восходит надо мною
Тихоокеанская звезда.
Вы теперь, пожалуйста, простите
Все ошибки сухопутных дней.
Вы теперь, пожалуйста, любите
Нас и посильней, и поверней.
Вы в комод другие звёзды спрячьте,
Чтобы вам виднелась иногда
Тихо восходящая над мачтой
Тихоокеанская звезда.
На перрон приморского вокзала
Мы придём, когда наступит срок.
Поезда отсюда — лишь на запад,
Пароходы — только на восток.
В жизни может многое случиться,
Но теперь сквозь все мои года
Тихо будет надо мной светиться
Тихоокеанская звезда.
Я тебя узнаю
Среди многих и многих прохожих:
Ты идешь по земле,
Словно старый ее часовой.
Поклонюсь я тебе:
Ничего нет на свете дороже,
Чем победа твоя,
Чем твой подвиг в войне мировой.
Ах, какие орлы
На парадах идут пред тобою
И знамена несут,
И печатают весело шаг.
И некстати совсем
Вдруг слеза набегает порою,
Что-то щиплет глаза —
Может, ветер, а может, табак.
Где гремели бои,
Там идут пионерские тропы,
Где горела земля —
Дым картошки, костер средь полей.
У тебя за спиной
Половина великой Европы,
Перекопанная
Той саперной лопаткой твоей.
Спасибо, солдат,
За живых на земле,
За свет городов,
За цветенье полей,
За дедов седых
И за наших ребят.
Я сердцем своим говорю —
Спасибо, солдат!
— Ах, дорога, дорога,
Знакомая синяя птица!
Мне давно полюбилась
Крутая твоя полоса.
Зной пустынь, шум тайги,
Золотые степные зарницы
У истоков твоих
Основали свои полюса.
По лицу твоему
Проползают ночные туманы,
Караваны машин
Топчут шинами тело твое,
Над твоей головой
Зажигаются звезд караваны,
А в ногах твоих солнце,
Как путник твой вечный, встает.
— Ах, дорога, дорога,
Куда же летишь ты, куда ты?
— Я лечу по горам,
Удивляюсь, куда ж занесло.
Я беру и швыряю
Бубновые масти заката
На твое ветровое,
Видавшее виды стекло.
Как веселые зайцы
Выпрыгивают повороты,
Развеваются ветры,
Как плащ за моею спиной.
Дорогая дорога,
Живущего мира ворота,
Отворись предо мной,
Отворись предо мной.
Закури, дорогой, закури.
Может, завтра с восходом зари
Ты на линию выйдешь опять
Повреждение где-то искать. Или в сумерках в наш батальон
Зазвонит полевой телефон,
И прикажет зелёная нить:
Связи нет, отправляйтесь чинить. Ты на лыжах укатишь туда,
Где оборванные провода.
Может, ветер порвал, может, снег
Или, скажем, чужой человек. И на склоне с покатой горы
Ты найдёшь тот проклятый обрыв,
Про который дежурный сказал,
Про который узнал генерал. На столбе, превратившемся в лёд,
Ветер пальцы твои обожжёт,
Будет губы твои леденить —
Не придётся тебе закурить. Но оттуда доложишь ты нам:
Неисправность устранена!
Ты вернёшься к восходу зари.
Закури, дорогой, закури.
То ли снег принесло с земли,
То ли дождь, не пойму сама.
И зовут меня корабли:
«Кострома», — кричат, — «Кострома»! Лето мне — что зима для вас,
А зимою — опять зима,
Пляшут волны то твист, то вальс,
«Кострома», — стучат, — «Кострома»! И немало жестоких ран
Оставляют на мне шторма,
Что ни рейс — на обшивке шрам.
«Кострома», держись, «Кострома»! Но и в центре полярных вьюг,
Где, казалось, сойдёшь с ума,
Я на север шла и на юг, —
«Кострома», вперёд, «Кострома»! Оставляю я след вдали,
Рыбой тяжки мои трюма,
И антенны зовут с земли:
«Кострома» моя, «Кострома»! Привезу я ваших ребят
И два дня отдохну сама,
И товарищи мне трубят:
«Кострома» пришла, «Кострома»!
Есть такой в природе час
Вечером глубоким, —
Час, когда затянется
Дымкою земля
И откуда-то придет
Песня издалёка,
Будто стелется туман
По ночным полям.
В этой песне — старый дом,
Иней лег на травы,
Мать выходит на крыльцо,
Смотрит за луга.
За лугами все стоит
Клен ты мой кудрявый,
И ложатся на него
Белые снега.
До чего ж они милы
Сердцу, песни эти,
Чистым голосом души
Спеты средь полей.
До чего же хорошо
Жить на белом свете,
Со своим народом жить
На своей земле.
Здравствуй, встречный человек,
Здравствуй, вечер синий,
Здравствуй, белый самолет,
Мастер синевы.
Я с поклоном говорю:
Здравствуйте, Россия!
Ведь родителям у нас
Говорят на «Вы».