На склоне дня в червонной позолоте
Стоит сосна, стройна и высока.
Над ней летят, сверкая, самолеты
И белогрудые кочуют облака,
Ее вершину молнией могучей
Гроза разбила. И у той сосны
В бессильном гневе бронзовые сучья
Над голою землей занесены.
Хранит сосна на смуглом теле знаки
Далеких встреч и чьи-то имена.
По вечерам в сыром и плотном мраке
Ей грезились былые времена.
Ей вспоминалась прелесть диких весен,
Когда в корнях рождаются ключи
У одиноких лермонтовских сосен;
Когда рычат потоки, бьются косачи.
И вновь трубит весна…
Опять в овраге,
Беснуясь, мчится бурная река,
Горят костры и вспыхивают флаги,
По полевому шпату бьет кирка,
И режет землю звонкая лопата,
И злые корни рвет в глуби земли…
Здесь будет парк. Веселые ребята
К сосне недаром песню принесли.
Они поют о Муромской дороге,
Они поют: «Стояло три сосны.
Со мной прощался милый…» И о многом
Поют они, хмельные от весны.
И зашумели ветви, закачались,
Пролетный ветер наклонил сосну.
Под нею тоже, может быть, прощались
И назначали встречу на весну.
И вот сосна совсем по-человечьи
Навстречу людям ветви подала,
Чтобы при новых и счастливых встречах
Под нею наша молодость цвела.
Заволокло туманом горы,
И низко хлопья туч висят.
Лебяжий пух покроет скоро
Осенний сад.
Листы на дубе заржавели,
И облетел озябший клен.
А я в тебя, как и в апреле,
Еще влюблен.
Я помню каждое движенье,
Походку, голос нежный твой.
В саду осеннем пахнет тленьем,
Сухой травой.
Уже варенья наварила
Соседка на зиму давно.
Уже в бочаре забродило
Мое вино.
На теплом ватном одеяле,
Заждавшись дочь, уснула мать.
А мы еще не все сказали.
И что сказать?..
Вот ты мелькнешь и скроешься за домом.
Уснешь и будешь видеть сон:
Тропинку в садике знакомом,
Озябший клен.
Меня иль, может быть, другого —
Ведь разные бывают сны.
Так знай, я не сказал ни слова
Лишь до весны…
Заволокло туманом горы,
И низко хлопья туч висят.
Лебяжий пух покроет скоро
Осенний сад.
<1940>
Я друзей обманывать не стану,
Сердце не грубеет на войне:
Часто дочь трехлетняя Светлана
Мысленно является ко мне.
Теплая и нежная ручонка
Норовит схватиться за рукав.
Что скажу я в этот миг, ребенка
На коленях нежно приласкав?
Что не скоро я вернусь обратно,
А возможно, вовсе не вернусь…
Так закон диктует в деле ратном:
«Умирая, все-таки не трусь!»
Может быть, в журнале иль газете,
Что хранили быль наших времен,
Дочь моя, читая строки эти,
Гордо скажет: «Храбро умер он!»
А еще приятней с нею вместе
Этот стих короткий дочитав,
Говорить о долге, славе, чести,
Чувствуя, что был тогда ты прав.
Я друзей обманывать не стану,
Сердце не грубеет на войне:
Часто дочь трехлетняя Светлана
Мысленно является ко мне.
<1943?>
Все распри сводятся на нет
Артиллерийской перестрелкой.
Сияет ярче дружбы свет,
И места нет корысти мелкой.
Мы в дни войны сошлись втроем —
Равно бедны, равно богаты, —
Грустим, смеемся и поем
Под потолком крестьянской хаты.
А завтра в бой!
Быть может, смерть
Свершит над кем-нибудь расправу.
Он упадет на землю в травы,
Но жаворонок будет петь,
Цвести ромашки, незабудки
И многодумный лес шуметь…
С судьбой теперь плохие шутки:
Здесь очень просто умереть.
И если первым буду я
Судьбой отвергнут от событий,
То вы, товарищи-друзья,
Меня в час встречи вспомяните.
А коль возьму над жизнью власть,
Ток животворных сил почуя,
Всю поэтическую страсть
В четыре строчки заключу я.
<1 мая 194
3.
с. Первомайское>
Просишь ты лирических стихов,
Чтобы строки сердце волновали,
Чтоб на каждый затаенный вздох
Все слова любовью отвечали.
Что же, принимаю вызов твой!
Я не ставлю над стихом названья.
Свежею весеннею травой
Этих строк наполнено дыханье.
О, как величав язык любви!
Бьется сердце, щеки пышут ало.
Ты меня по имени зови,
Как в далеком детстве называла.
Я опять читаю наизусть
Первое свое стихотворенье.
В нем такая искренняя грусть,
Буря чувств, черемухи цветенье.
Осыпаются с черемухи цветы.
Затаит она дыханье на год.
На тяжелых ветках видишь ты
Гроздья крупных и созревших ягод.
Ты пила черемуховый сок,
Золотой от солнечного света.
Потому веселый твой зрачок
Вечно мне напоминает лето.
Мне тебя прельстить сегодня нечем —
Песня задушевная не в счет.
Над степным, над горным Семиречьем
Разыгрался ветер, снег идет.
Сад покрыт серебряной попоной.
На привалах облака висят.
Но, завидев ясность небосклона,
Петухи цветные голосят.
Значит, будет славная погода
И узор на стеклах расписной.
В декабре сорокового года
Снова пахнет в воздухе весной.
С полдня начинаются капели,
Ноздреватым делается снег.
Если б соловьи еще запели
Над страной семи студеных рек!
<194
0.
Алма-Ата>
Такой воздушный, ломкий, яркий
На ветке удержался лист.
Он помнит ветра пересвист,
Пушистый снег, мороз январский.
Взлететь готовый к небесам,
Чтобы не видеть смерть растений,
Он не упал на землю сам —
Один встречает день весенний.
Набухли почки, и смола
К нему, вскипая, потекла,
И дрогнул лист, весну приемля.
Другая жизнь кипит у крон,
И, уступая место, он,
Как мотылек, спорхнул на землю.
<1941>
Над головою пуля просвистела;
Шальная иль прицельная она?
Но, как струна натянутая, пела
Пронизанная ею тишина.
Меня сегодня пуля миновала,
Сердцебиенье успокоив мне,
И тот же час в лесу закуковала
Веселая кукушка на сосне.
Хорошая народная примета:
Нам жить сто лет, напополам деля
Всю ярость бурь и солнечного света,
Чем так богата русская земля.
<15 апреля 194
3.
Северный Донец>
В Сибири говорят: весна не за горами.
И это значит — близится весна.
Под влажными апрельскими ветрами
Звенит обледенелая сосна.
А мне-то что сказать?
Прекрасен выход в горы.
С проспекта Ленина до них подать рукой.
Весна из гор ворвется в этот город
В камнях ревущей, бурною рекой.
Хорошо, товарищ, после боя,
Выдыхая дым пороховой,
Посмотреть на небо голубое —
Облака плывут над головой.
И в затихшем орудийном гулу,
Что в ушах моих еще звенит,
Вся страна в почетном карауле
Над убитым воином стоит.
<10 мая 194
3.
с. Первомайское>