Милый друг, мне жизнь не полюбить,
Но люблю я жизни отраженье,
И мила мне золотая нить
Меж земным и неземным свершеньем.
И дворец, что в зеркале пруда
Опрокинул ясныя колонны,
Пусть не будет нашим никогда, —
Тяжесть царской знаем мы короны.
На престол тобой возведена,
Я тебя венцом моим венчаю.—
Милый друг, земная жизнь темна,
Но светла над нею жизнь иная.
Убаюкай зыбь души моей,
Тайну неба пусть она лелеет.
Пусть святая нить любви твоей
Между мной и небом—не слабеет.
Обвеяло душу мою голубое дыханье
Отдаленных пространств мировых,
Посеяло в ней голубую печаль предвещанья,
Прощанья с землей и начала дорог неземных.
На длинном мосту мой замедлился шаг одинокий —
Звезд мечи голубые над сердцем моим
Скрестились-звенят в посвящении сладко-жестоком.
Далекое стало мне близким, близкое—дальним, чужим.
Слетаясь на хребте сарая,
Ворон и галок кружит стая;
Под сенью трепетных берез
Звенит на улице покос.
В саду, за частым частоколом
С жужжанием дремотным пчелы
Снуют в малиновых кустах.
Как страж, рябина на часах,
Под ней скамья за воротами-
Сидеть вечерними часами
В беседе мирной старикам,
Крестясь на отдаленный храм
Рукой, в трудах дневных усталой,
Когда в лучах заката алых
Средь синей леса темноты
Горят Киновии кресты.
Как вожделенна страна познания,
Как многозвездно она светла,
Ее сокровищам нет названия,
Ее обителям нет числа.
Как беспощадна страна познания,
Ее пути — огонь и кровь,
Ее закон — самосжигание,
И дышит смертью в ней любовь.
И как чудотворна страна познания —
В ней прах и пепел встает живым,
И улетает, как ветра дыхание,
Что звали мы жизнью и сердцем своим.
Звонко плещется ведро
В глубине колодца черной;
Быстрых капель серебро
На кайме пушистой дерна.
Напоили резеду
И гвоздики, и левкои.
У игуменьи в саду
Маки в огненном бреду
Славят царствие земное.
У колодца шум растет
Словно улей в час роенья:
Лизавета в мир идет —
Замуж дьяк ее берет —
Искушенье! Искушенье!