Мне наирянка улыбнулась тонкостанная,
Печальных глаз был прям и огнен верный взор,
И чист был пламень, как заря из ночи данная,
Горел и жил открытый облик девы гор.
И там, где северно и сумрачно от холода,
Наирский день блеснул в душе, как солнце, ал,
И в сердце — роза, сердце огненно и молодо,
Оно горит — и мне велит, чтоб не молчал.
Не петь нельзя мне непорочную и чистую,
Огонь поет, огонь — краса, я весь в огне,
Так солнце тучу разрезает дымно-мглистую,
Наирский край, высокий край, весь виден мне.