Восходит фимиам, курясь пред алтарем,
Звеня серебряно, качаются кадила,
И дымка ладана, рожденная огнем,
Плывя, чело святых молельно осенила.
Моленья долгие под сводами дрожат,
И плачет пламя свеч. Длиннее и короче
Их устремления. Тоскливо-бледный ряд,
Как будто сонные, слепясь, мигают очи.
У сумрачных колонн, где стонов тлеет страсть,
Трепещет белое снежисто покрывало,
Там сердце, сумрака изведавшее власть,
Как ладан от огня, горит и бьется ало.
До вышних областей восходит фимиам,
Идя, как из цветка, из чашечки кадила.
Был ладан веществом, — как запах входит в храм;
Сожженный пламенем, он красочная сила.
И сердце женщины, лелеющее стон,
Когда расплавится, тогда лишь будет сильно
И сталью вырвется из кожаных ножон,
Лазурным пламенем взнесясь над всем, что пыльно.