(Басня)
Какой-то птицами купчишка торговал,
Ловил их, продавал
И от того барыш немалый получал.
Различны у него сидели в клетках птички:
Скворцы и соловьи, щеглята и синички.
Меж множества других,
Богатых и больших,
Клетчонка старая висела
И чуть-чуть клетки вид имела:
Сидели хворые три канарейки в ней.
Ну жалко посмотреть на сих бедняжек было;
Сидели завсегда нахохлившись уныло:
Быть может, что тоска по родине своей,
Воспоминание о том прекрасном поле,
Летали где они, резвились где по воле,
Где знали лишь веселия одне
(На родине житье и самое худое
Приятней, чем в чужой, богатой стороне);
Иль может что другое
Причиною болезни было их,
Но дело только в том, что трех бедняжек сих
Хозяин бросил без призренья,
Не думав, чтоб могли оправиться они;
Едва кормили их, и то из сожаленья,
И часто голодом сидели многи дни.
Но нежно дружество, чертогов убегая,
А чаще шалаши смиренны посещая,
Пришло на помощь к ним
И в тесной клетке их тесней соединило.
Несчастье общее союз сей утвердило,
Они отраду в нем нашли бедам своим!
И самый малый корм, который получали,
Промеж себя всегда охотно разделяли
И были веселы, хотя и голодали!
Но осень уж пришла; повеял зимний хлад,
А птичкам нет отрад:
Бедняжки крыльями друг дружку укрывали
И дружбою себя едва обогревали.
Недели две спустя охотник их купил,
И, кажется, всего рублевик заплатил.
Вот наших птичек взяли,
В карете повезли домой,
В просторной клетке им приют спокойный дали,
И корму поскорей, и баночку с водой.
Бедняжки наши удивились,
Ну пить и есть, и есть и пить;
Когда ж понасытились,
То с жаром принялись судьбу благодарить.
Сперва по-прежнему дни три-четыре жили,
Согласно вместе пили, ели
И уж поразжирели,
Поправились они;
Потом и ссориться уж стали понемножку,
Там больше, и прощай, счастливы прежни дни!
Одна другую клюнет в ножку,
Уж корму не дает одна другой
Иль с баночки долой толкает;
Хоть баночка воды полна,
Но им мала она.
В просторе тесно стало,
И прежня дружества как будто не бывало.
И дружбы и любви раздор гонитель злой!
Уж на ночь в кучку не теснятся,
А врознь все по углам садятся!
Проходит день, проходит и другой,
Уж ссорятся сильнее
И щиплются больнее —
А от побой не станешь ведь жиреть;
Они ж еще хворали,
И так худеть, худеть,
И в месяц померли, как будто не живали.
Ах! лучше бы в нужде, но в дружбе, в мире жить,
Чем в счастии раздор и после смерть найтить!
Вот так-то завсегда и меж людей бывает;
Несчастье их соединяет,
А счастье разделяет.
(к А. Т. Аксакову)
Весна, весна! ты прелесть года,
Но не в столичной тесноте.
Весна на Деме, где природа
В первообразной чистоте
Гордится девственной красою!
Где темные шумят леса,
Где воды кажут небеса,
Где блещет черной полосою
Под плугом тучная земля
Цветут роскошные поля!
О подмосковной я природе
В досаде слушать не могу!..
Засохлой рощей в огороде,
Гусиной травкой на лугу,
Загнившей лужи испареньем
Доволен бедный здесь народ!
И—зажимая нос и рот—
Он хвалит воздух с восхищеньем...
Нет, нет!.. Не там моя весна,
Где топь, песок или сосна!
В наш дикий край лечу душою:
В простор степей, во мрак лесов,
Где, опоясаны дугою
Башкирских шумных кочьевьев,
С их бесконечными стадами—
Озера светлые стоят,
Где в их кристалл с холмов глядят
Собравшись кони табунами...
Или где катится Урал
Под тению Рифейских скал!
Обильный край, благословенный!
Хранилище земных богатств!
Не вечно будешь ты, забвенный,
Служить для пастырей и паств!
И люди набегут толпами,
Твое приволье полюбя...
И не узнаешь ты себя
Под их нечистыми руками!..
Сомнут луга, порубят лес,
Взмутят и воды—лик небес!
И горы соляных кристаллов
По тузлукам твоим найдут;
И руды дорогих металлов
Из недр глубоких извлекут;
И тук земли неистощенной
Всосут чужие семена;
Чужие снимут племена
Их плод, сторицей возвращенный;
И в глубь лесов, и в даль степей
Разгонят дорогих зверей!
Лечу в мой дом, соломой крытый,
Простой, как я в желаньях прост;
Куда, породой знаменитый,
Скучать не придет скучной гость.
Где с беззаботною душою,
Свободный света от оков
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Живал я с милою семьею;
Где я беспечно, каждый день,
Блажил мою богиню—лень!
Ах! если б долга исполненьем
Судьба мне не сковала рук —
Не стал бы вечным принужденьем
Мрачить и труд мой и досуг.
Мне дико всякое исканье,
Не знал я за себя просить,
Противу сердца говорить,
Томить души моей желанье...
Противны мне брега Невы,
Да и развалины Москвы!
К тебе, о друг и брат мой милый,
Товарищ в склонностях моих,
Которому, как мне, постылы
Столицы с блеском, с шумом их;
К тебе лечу воображеньем:
С тобой сижу, с тобой иду —
Стреляю, ужу на пруду,
Но не делюсь моим волненьем
Ни с кем!.. и спорю о стихах
Да о горячке в головах.
(к А. Т. А.).
Весна, весна! ты прелесть года,
Но не в столичной тесноте.
Весна на Деме, где природа
В первообразной чистоте
Гордится девственной красою!
Где темные шумят леса,
Где воды кажут небеса,
Где блещет черной полосою
Под плугом тучная земля
Цветут роскошныя поля!
О подмосковной я природе
В досаде слушать немогу!..
Засохлой рощей в огороде,
Гусиной травкой на лугу,
Загнившей лужи испареньем
Доволен бедный здесь народ!
И—зажимая нос и рот—
Он хвалит воздух с восхищеньем...
Нет, нет!.. Не там моя весна,
Где топь, песок, или сосна!
В наш дикой край лечу душою:
В простор степей, во мрак лесов,
Где, опоясаны дугою
Башкирских шумных кочьевьев,
С их безконечными стадами—
Озера светлыя стоят,
Где в их кристалл с холмов глядят
Собравшись кони табунами...
Или где катится Урал
Под тению Рифейских скал!
Обильный край, благословенный!
Хранилище земных богатств!
Не вечно будешь ты, забвенный,
Служить для пастырей и паств!
И люди набегут толпами,
Твое приволье полюбя...
И не узнаешь ты себя
Под их нечистыми руками!..
Сомнут луга, порубят лес,
Взмутят и воды—лик небес!
И горы соляных кристаллов
По тузлукам твоим найдут;
И руды дорогих металлов
Из недр глубоких извлекут;
И тук земли неистощенной
Всосут чужие семена;
Чужие снимут племена
Их плод, сторицей возвращенный;
И в глубь лесов, и в даль степей
Разгонят дорогих зверей!
Лечу в мой дом, соломой крытый,
Простой, как я в желаньях прост;
Куда, породой знаменитый,
Скучать не придет скучной гость.
Где с беззаботною душою,
Свободный света от оков
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Живал я с милою семьею;
Где я безпечно, каждый день,
Блажил мою богиню—лень!
Ах! еслиб долга исполненьем
Судьба мне не сковала рук —
Не стал бы вечным принужденьем
Мрачить и труд мой и досуг.
Мне дико всякое исканье,
Не знал я за себя просить,
Противу сердца говорить,
Томить души моей желанье...
Противны мне брега Невы,
Да и развалины Москвы!
К тебе, о друг и брат мой милый,
Товарищ в склонностях моих,
Которому, как мне, постылы
Столицы с блеском, с шумом их;
К тебе лечу воображеньем:
С тобой сижу, с тобой иду —
Стреляю, ужу на пруду,
Но не делюсь моим волненьем
Ни с кем!.. и спорю о стихах
Да о горячке в головах.
Май 183
0.
москва.
(Подражание Немецкому.)
Приди, всемощный бог сладчайших наслаждений,
Прелестна божества — прелестное дитя!
Как мне любимым быть подай мне наставлений:
Искусство легкое любить — ужь знаю я.
Приди, о мать утех, с улыбкою прелестной
Елизу научить: она любимой быть
Умеет ужь давно; — ей только неизвестно
Искусство легкое любить.