Вы на себя плетете петли
И навостряете мечи.
Ищу вотще: меж вами нет ли
Рассвета алчущих в ночи? На мне убогая сермяга,
Худая обувь на ногах,
Но сколько радости и блага
Сквозит в поруганных чертах.В мой хлеб мешаете вы пепел,
Отраву горькую в вино,
Но я, как небо, мудро-светел
И неразгадан, как оно.Вы обошли моря и сушу,
«Не жди зари, она погасла
Как в мавзолейной тишине
Лампада чадная без масла…» —
Могильный демон шепчет мне.Душа смежает робко крылья,
Недоуменно смущена,
Пред духом мрака и насилья
Мятется трепетно она.И демон сумрака кровавый
Трубит победу в смертный рог.
Смутился кубок брачной славы,
И пуст украшенный чертог.Рассвета луч не обагрянит
Я был прекрасен и крылат
В богоотеческом жилище,
И райских кринов аромат
Мне был усладою и пищей.Блаженной родины лишен
И человеком ставший ныне,
Люблю я сосен перезвон
Молитвословящий пустыне.Лишь одного недостает
Душе в подветренной юдоли, -
Чтоб нив просторы, лоно вод
Не оглашались стоном боли, Чтоб не стремил на брата брат
Лесные сумерки — монах
За узорочным часословом,
Горят заставки на листах
Сурьмою в золоте багровом.И богомольно старцы-пни
Внимают звукам часословным…
Заря, задув свои огни,
Тускнеет венчиком иконным.Лесных погостов старожил,
Я молодею в вечер мая,
Как о судьбе того, кто мил,
Над палой пихтою вздыхая.Забвенье светлое тебе
Вы, белила-румяна мои,
Дорогие, новокупленные, На меду-вине развоженные,
На бело лицо положенные, Разгоритесь зарецветом на щеках,
Алым маком на девических устах, Чтоб пригоже меня, краше не было,
Супротивницам-подруженькам назло.Уж я выйду на широкую гульбу —
Про свою людям поведаю судьбу: «Вы не зарьтесь на жар-полымя румян,
Не глядите на парчовый сарафан.Скоро девушку в полон заполонит
Во пустыне тихозвонный, белый скит».Скатной ягоде не скрыться при пути —
От любови девке сердце не спасти.
Льнянокудрых тучек бег —
Перед ведреным закатом.
Детским телом пахнет снег,
Затенённый пнем горбатым.Луч — крестильный образок —
На валежину повешен,
И ребячий голосок
За кустами безутешен.Под берёзой зыбки скрип,
Ельник в маревных пелёнках…
Кто родился иль погиб
В льнянокудрых сутемёнках? И кому, склонясь, козу
Бродит темень по избе,
Спотыкается спросонок,
Балалайкою в трубе
Заливается бесенок: «Трынь да брынь, да
тере-рень…»
Чу! Заутренние звоны…
Богородицына тень,
Просияв, сошла с иконы.В дымовище сгинул бес,
Печь, как старица, вздохнула.
За окном бугор и лес
Горние звезды как росы.
Кто там в небесном лугу
Точит лазурные косы,
Гнет за дугою дугу? Месяц, как лилия, нежен,
Тонок, как профиль лица.
Мир неоглядно безбрежен.
Высь глубока без конца.Слава нетленному чуду,
Перлам, украсившим свод,
Скоро к голодному люду
Пламенный вестник придет.К зрячим нещадно суровый,
Как сладостный орган, десницею небесной
Ты вызван из земли, чтоб бури утишать,
Живым дарить покой, жильцам могилы тесной
Несбыточные сны дыханьем навевать.
Твоих зеленых волн прибой тысячеустный,
Под сводами души рождает смутный звон,
Как будто моряку, тоскующий и грустный,
С родимых берегов доносится поклон.
Я люблю цыганские кочевья,
Свист костра и ржанье жеребят,
Под луной как призраки деревья
И ночной железный листопад.Я люблю кладбищенской сторожки
Нежилой, пугающий уют,
Дальний звон и с крестиками ложки,
В чьей резьбе заклятия живут.Зорькой тишь, гармонику в потемки,
Дым овина, в росах коноплю…
Подивятся дальние потомки
Моему безбрежному «люблю».Что до них? Улыбчивые очи
Если б ведать судьбину твою,
Не кручинить бы сердца разлукой
И любовь не считать бы свою
За тебя нерушимой порукой.Не гадалося ставшее мне,
Что, по чувству сестра и подруга,
По своей отдалилась вине
Ты от братьев сурового круга.Оттого, как под ветром ковыль,
И разлучная песня уныла,
Что тебе побирушки костыль
За измену судьба подарила.И неведомо: я ли не прав
Обозвал тишину глухоманью,
Надругался над белым «молчи»,
У креста простодушною данью
Не поставил сладимой свечи.В хвойный ладан дохнул папиросой
И плевком незабудку обжег.
Зарябило слезинками плёсо,
Сединою заиндевел мох.Светлый отрок — лесное молчанье,
Помолясь на заплаканный крест,
Закатилось в глухое скитанье
До святых, незапятнанных мест.Заломила черемуха руки,
Ах, кому судьбинушка
Ворожит беду:
Горькая осинушка
Ронит лист-руду.
Полымем разубрана,
Вся красным-красна,
Может быть, подрублена
Топором она.
О, ризы вечера, багряно-золотые,
Как ярое вино, пьяните вы меня!
Отраднее душе развалины седые
Туманов — вестников рассветного огня.Горите же мрачней, закатные завесы!
Идет Посланец Сил, чтоб сумрак одолеть;
Пусть в безднах темноты ликуют ночи бесы,
Отгулом вторит им орудий злая медь.Звончее топоры поют перед рассветом,
От эшафота тень черней — перед зарей…
Одежды вечера пьянят багряным цветом,
А саваны утра покоят белизной.
Снова поверилось в дали свободные,
В жизнь, как в лазурный, безгорестный путь, -
Помнишь ракиты седые, надводные,
Вздохи туманов, безмолвия жуть? Ты повторяла: «Туман — настоящее,
Холоден, хмур и зловеще глубок.
Сердцу пророчит забвенье целящее
В зелени ив пожелтевший листок».Явью безбольною стало пророчество:
Просинь небес, и снега за окном.
В хижине тихо. Покой, одиночество
Веют нагорным, свежительным сном.
Костра степного взвивы,
Мерцанье высоты,
Бурьяны, даль и нивы —
Россия — это ты! На мне бойца кольчуга,
И, подвигом горя,
В туман ночного луга
Несу светильник я.Вас, люди, звери, гады,
Коснется ль вещий крик:
Огонь моей лампады —
Бессмертия родник! Всё глухо. Точит злаки
Как родители-разлучники
Да женитьба подневольная
Довели удала молодца
До большой тоски-раздумьица! Допрежь сердце соколиное
Черной немочи не ведало, -
Я на гульбищах погуливал,
Шапки старосте не ламывал.А теперича я — молодец,
Словно птаха-коноплянница,
Что, по зорьке лёт направивши,
Птицелову в сеть сгодилася.Как лихие путы пташицу,
Певучей думой обуян,
Дремлю под жесткою дерюгой.
Я — королевич Еруслан
В пути за пленницей-подругой.Мой конь под алым чепраком,
На мне серебряные латы…
А мать жужжит веретеном
В луче осеннего заката.Смежают сумерки глаза,
На лихо жалуется прялка…
Дымится омут, спит лоза,
В осоке девушка-русалка.Она поет, манит на дно
Где вы, порывы кипучие,
Чувств безграничный простор,
Речи проклятия жгучие,
Гневный насилью укор? Где вы, невинные, чистые,
Смелые духом борцы,
Родины звезды лучистые,
Доли народной певцы? Родина, кровью облитая,
Ждёт вас, как светлого дня,
Тьмою кромешной покрытая,
Ждет — не дождется огня! Этот огонь очистительный
Пашни буры, межи зелены,
Спит за елями закат,
Камней мшистые расщелины
Влагу вешнюю таят.Хороша лесная родина:
Глушь да поймища кругом!..
Прослезилася смородина,
Травный слушая псалом.И не чую больше тела я,
Сердце — всхожее зерно…
Прилетайте, птицы белые,
Клюйте ярое пшено! Льются сумерки прозрачные,
Болесть да засуха,
На скотину мор.
Горбясь, шьёт старуха
Мертвецу убор.Холст ледащ на ощупь,
Слепы нить, игла…
Как медвежья поступь,
Темень тяжела.С печи смотрят годы
С карлицей-судьбой.
Водят хороводы
Тучи над избой.Мертвый дух несносен,
Темным зовам не верит душа,
Не летит встречу призракам ночи.
Ты, как осень, ясна, хороша,
Только строже и в ласках короче.Потянулися с криком в отлет
Журавли над потусклой равниной.
Как с природой, тебя эшафот
Не разлучит с родимой кручиной.Не однажды под осени плач
О тебе — невозвратно далекой
За разгульным стаканом палач
Головою поникнет жестокой.
Мне сказали, что ты умерла
Заодно с золотым листопадом
И теперь, лучезарно светла,
Правишь горным, неведомым градом.Я нездешним забыться готов,
Ты всегда баснословной казалась
И багрянцем осенних листов
Не однажды со мной любовалась.Говорят, что не стало тебя,
Но любви иссякаемы ль струи:
Разве зори — не ласка твоя,
И лучи — не твои поцелуи?
Осенюсь могильною иконкой,
Накормлю малиновок кутьей
И с клюкой, с дорожною котомкой,
Закачусь в туман вечеровой.На распутьях дальнего скитанья,
Как пчела медвяную росу,
Соберу певучие сказанья
И тебе, родимый, принесу.В глубине народной незабытым
Ты живешь, кровавый и святой…
Опаленным, сгибнувшим, убитым,
Всем покой за дверью гробовой.
Я молился бы лику заката,
Темной роще, туману, ручьям,
Да тяжелая дверь каземата
Не пускает к родимым полям —Наглядеться на бора опушку,
Листопадом, смолой подышать,
Постучаться в лесную избушку,
Где за пряжею старится мать… Не она ли за пряслом решетки
Ветровою свирелью поет…
Вечер нижет янтарные четки,
Красит золотом треснувший свод.