Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать
ему? под всем небом все — Мое.
(Иова, XLИ, 1—2).
Человек.
Я — дух и во главе бесчувственной вселенной
Живу сознательно, свободный и нетленный.
Исчислил я миры; измерил глубь небес.
Нет тайн для разума, для сердца нет чудес!
Я в облаках лечу. Я гладь морей волную.
В пустыни львов прогнал. Прорезал грудь земную.
Вокруг земли я сеть стальных путей связал
И молния теперь покорный мне вассал.
Я над тобой смеюсь — игра стихий слепая,
Машина мертвая, бесцельная, тупая!
Я царь твой, о земля!
Земля.
Я царь твой, о земля! Ты — червь. В моей пыли
И прахе зарожден. Тебя сгубить могли
И голод, и чума, и трус, и наводненье,
И если ты живешь, надменное творенье,
То это я тебе, ничтожество, даю
И влагу, и тепло, и хижину твою.
Вздрогну я — ты умрешь, обятый бледным страхом,
Потопленный в волнах иль занесенный прахом.
Чрез многие века все так же я сильна,
И каждый новый день и новая весна
Свидетели моей неистощимой мощи.
Все так же зелены мои леса и рощи;
В эфире и водах кишат тьмы тем существ;
Не прекращается круговорот веществ;
Из желудя я дуб могучий извлекаю;
Из мертвого кремня огонь я высекаю;
Кипит в моей груди расплавленный металл,
Дымятся кратеры и тают глыбы скал
И опускаются, шипя, в морские бездны,
А я, беспечная, несусь в пространствах звездных.
Властительница я. От века мне дана
В рабыни бледная, прекрасная луна…
Солнце.
Молчи! вокруг меня планет ничтожных стая
Вращается и я, торжественно блистая,
Даю им жизнь и свет, движение и связь.
Я твой закон — хаос! Я вечный огнь, о грязь!
Я пламенем дышу среди вселенной бурно.
Малейший мой вулкан и Землю, и Сатурна
Разрушит и в пары мгновенно обратит
И только столб огня на месте том взлетит.
Взирайте на меня! Я жизнь даю планетам
И насыщаю весь эфир теплом и светом.
Вселенная умрет, коль я огня не дам…
Сириус.
Что атом говорит? А, это Солнце там…
Надменное вдали едва, едва лишь блещет,
Средь беспредельности чуть зримое трепещет.
Песчинка вспыхнула — сейчас сгорит совсем.
Кругом нее блестит пылинок восемь — семь.
И эта звездочка в пространстве так ничтожна,
Что ей с гигантом — мной равняться невозможно.
Лишь восемь спутников!.. в орбите у меня
Есть сотни лун и сфер из чистого огня…
Комета.
Вселенной судия, мерило вечной ночи
Лечу! Посторонись! Не то засыплю очи
Обломками планет, залью огнем паров
От сгибших некогда бесчисленных миров.
Млечный путь.
Мильоны звезд, мильоны и мильоны!
Неистощимые, не ведая препоны,
От беспредельности сверкают и текут,
Созвездия покров над вечной бездной ткут.
Мильоны солнц льют свет и жизнь дают планетам;
И каждый атом — мир; и бьется в мире этом
Бесчисленных сердец согласный, дивный хор;
Во всех сердцах любовь и блещет каждый взор
Надеждой, верою, сознаньем и отвагой
И в каждом Идеал, и Красота, и Благо.
Бесконечность.
Я — грань для всех существ, пределы бытия.
Бог.
Все станет тению, едва лишь дуну Я.
Sи j'étaиs diеu…
Будь всемогущим я, смерть—ужас бытия
Добычи не нашла-б; не ведая разлуки,
Мы были-бы добры; вокруг—лишь счастья звуки,
Лишь слезы радости… будь всемогущим я.
Будь всемогущим я, безвкусною корою
Я-б не покрыл плодов; не скрылась-бы змея
Тогда в цветах; труд был-бы лишь игрою,
Лишь пробой сил… будь всемогущим я.
Будь всемогущим я, и сильною рукою
Вечно-лазурный свод простер-бы над тобою,
О, кроткий ангел мой! о, милая моя!
Но я тебя оставил-бы такою,
Какая ты теперь… будь всемогущим я.
Н. Э.
Средь ночи глубокой, осенней
Дрожа огонек угасает
И в комнате розовый отблеск
На стены и на пол бросает.
Белеет в углу занавеска,
Но странно, не слышно дыханья…
И гаснет в фарфоре светильня,
Безшумны огня колыханья.
Никто и не знал, что малютка
Неслышно межь тем умирала.
Склонясь к изголовью постели,
Усталая мать задремала.
Но крадутся ножки босыя…
Дверь, скрипнув слегка, отворилась —
Пришли ее братья проведать,
A смерть над больной наклонилась.
— Уснула сестрица, сказали:
Какия холодныя руки!
Глаза неподвижны, живые
В устах ея замерли звуки!
— Как страшно, как пусто в алькове!
Какое молчанье в кроватке!
Не дрогнет на ней одеяло,
Его не шевелятся складки…
— И мама сидит неподвижно-
Уснула и что теперь будет!
Что делать нам? Лучше оставимь,
A Боженька сам их разбудит…
В кроватки они возвратились,
Спеша, оглянуться боялись.
Вдруг стало им скучно, тоскливо
И в страхе они разрыдались.
Н. Э.
О, полно! — не тревожь души сомненьем ложным…
Смиренно помолись, вздыхая глубоко —
Мгновенно станет все и близким, и возможным,
Что так от сердца было далеко.
И если б кротких слез горячими струями
Бесчувственную грудь скалы ты оросил,
Она оделась бы роскошными цветами,
Покорная веленью тайных сил.
И если б сей горе сказал ты, веры полный:
Подвигнись и пади в бушующий поток!
Она низверглась бы и разделила волны,
Чтоб по суху ты перейти их мог.