Вы в дорогу? Бон вояж!
Не ленитесь, не зевайте,
Петербург не вспоминайте,
Но, войдя в экономи,
Часов в восемь э деми
Утро каждое вставайте!
И смотрите, примечайте,
Как коровушек доят,
Как гусей и поросят
Сортируют, разбирают,
Как фромаж и бер сбивают,
Как петух меж многих кур
Каждой делает ла кур,
Как кокетны эти птички,
И как от того яички
Вам родятся каждый день.
Регарде дан ле жарден,
Как взросла, мала ль, велика
Ла морковка, ла клубника,
Лез арбузы э ле пом?
Посмотрите, брав ли ом
Ваш приказчик, ваш садовник?
Не с руки ли им чиновник,
Что от земского суда
Наезжает иногда?
Нет ли там у них интриги?
Каковы овины, риги?
Как, варум, пуркуа, пур ки
Работают мужики?
Не прибавить ли оброка?..
Ни об чем уж же м’ан мока
Не могите прононсе!
Справьтесь также об овсе,
О покосе, о запашке,
О Федулке, об Игнашке;
Да нельзя ли пар газар
Завести там ле базар?..
Если вечером проглянет
В небе вещая луна
И, раздумия полна,
В вас душа проситься станет
С дуновеньем ветерка
Залететь за облака,—
Не мешайте! Лиру стройте,
Понеситесь и запойте,
Как певали иногда,—
Вдохновенная звезда,
Из-за туч нам посылая
Песнь обещанного рая,
Лики ангелов святых,
Гул восторгов неземных!
Но потом прошу спуститься,
Просто баиньки ложиться,
Чтоб застал вас ле матен
Ваш подойник а ла мен!
Вот вам наше наставленье,
Вот вам сельский наш наказ,
И благослови бог вас.
О ревуар, мое почтенье!
Четверодневен Лазарь был,
Холодным саваном обвитый,
Тяжелым каменем накрытый,
Когда его Спаситель воскресил,
И слова одного довлело,
Чтоб огнь и жизни, и любви
Опять зажечь в его крови,
Уже навек оледенелой.
Подобно Лазарю, обвит
И я житейской пеленою,
Тяжелой суетой земною
Как будто каменем накрыт.
Но изреки Спаситель слово,
Но снизойди святая благодать —
И я душой воспряну снова,
Я верой озарюсь опять.
Улягутся земные бури,
Туман страстей исчезнет вдруг,
И светлою звездой в лазури
— Небес мой засияет дух;
Я в вожделенную стихию
Душой свободной погружусь,
И, преклонив колена, выю,
Я с сокрушеньем помолюсь;
Перед Владыкою творенья,
Виновником всех бытия,
Яко кадило всесожженья,
Исправится мольба моя.
Но, ах, достоин ли я, грешный,
Чтобы меня Спаситель посетил?
Нет, прелестям юдоли здешней
Себя я слишком посвятил.
Земной любви, земной отраде
Я слишком жертвовал душой,
И дал угаснуть я лампаде,
В которой был огонь святой.
Как мытаря́, мое воззванье
Ты не отринь, прими, Господь!
Ты возврати мне упованье
И умири земную плоть!
Неверью моему, сомненьям
Ты благодатно помоги,
И для меня над обольщеньем
Твой крест победный водрузи!
Быль на Руси
Приходит староста-пузан
И двадцать мужиков.
Се сон, же круа, ле пейзан
Де мадам Бурдюков.
О них докладывать Андре
Идет официант.
«Дан л`антишамбр фет антре
Е дит лер к’ильз-атанд».
Выходит барыня с гостьми
Через часочка два.
«Бонжур, бонжур, ме бонз-ами!
Ке вуле ву де муа?»
«Ну, староста! Ты доложи»,—
Сказали мужики.
«Э бьен, де куа донк иль с’ажи?
Де куа? У бьен де ки?»
И староста, отдав поклон,
Свой начал разговор.
Но барыня кричит: «Алон!
Не крие па си фор».
«Мы яровое убрали,
И убрали траву».
— «Се тре жоли, се тре жоли!
Коман ву порте ву?»
«И нам теперь всем отдых дан,
Но аржаному срок...»
— «Але ву з’ан, але ву з’ан!
Ке дьябль! Же м’ан мок!»
«В продажу хлеб уже глядит,
Убрать бы поскорей».
— «Кес-ке ву дит? Кес-ке ву дит?
Же круа, ву мюрмюре?»
«Как опоздаем, будет жаль,
Не довезем в Василь!»
— «Са м’ет егаль, са м’ет егаль.
Ву з-ет дез-ембесиль!»
И выгнать всех велела вон
За хлебный магазин.
А гости крикнули: «Се бон!
Се тре бьен, ма кузин!»
Вот управляют как у нас!
Все — минус, а не плюс.
Ке вуле ву, ке л’он фасс?
Он не се па ле Рюсс!
Басня
Медведь сказал Козе:
«Коман вуз озе
Скакать, плясать, меня так беспокоить,
Когда тебя я вздумал удостоить
Быть компаньонкою моей?
Постой, проклятая! Я дам тебе суфлей».
И с словом сим он важно потянулся,
Вскочил и лапой размахнулся,
Но стукнул вдруг водильщик в барабан,
И наш Медведь ту дусеман
Пошел с поникшей головою
Плясать по-прежнему с Козою.
Столоначальник так на писарей кричит,
Взойдет директор — замолчит.
Лентин к дьякону бежит,
Лентин дьякону кричит:
«Дьякон, где бы нам напиться,
Как бы нам распорядиться?»
Дьякон Лентину в ответ:
«Знаю где, да денег нет!
У Степана Бардакова
Штофа три вина простова,
Где достал и вкус каков,
Знает, верно, Бердышов
И Катюха повариха,
И Устинья столяриха,
Знает Зубов Андреян,
Знает Храпов, но он пьян
И не скажет нам ни слова,
А жаль случая такова!»