Стремятся не ко мне с любовью и хвалами,
И много от сестры отстала я годами.
Душистый ли цветок мне юноша дарит,
Он мне его дает, а на сестру глядит;
Любуется ль моей младенческой красою,
Всегда примолвит он: как сходна я с сестрою.
Увы! двенадцать раз лишь мне весна цвела;
Мне в песнях не поют, что я сердцам мила,
Что я плененных мной изменой убиваю.
Но что же, подождем, — мою красу я знаю;
Я знаю, у меня, во блеске молодом,
Есть алые уста с их ровным жемчугом,
И розы на щеках, и кудри золотые,
Ресницы черные, и очи голубые…
Тоскуя о подруге милой
Иль, может быть, лишен детей,
Осиротелый и унылый,
Поет и стонет соловей.И песнию своей кручины
В воздушной тме он сладость льет,
Пленяет тихие долины
И будто для меня поет.И всю он ночь как бы со мною
Горюет вместе, и своей
Напоминает мне тоскою
О бедной участи моей.Но мне за мой удел несчастный
Себя лишь должно обвинять;
Я думал: смерти не подвластны…
Нельзя прекрасным умирать.И я узнал, тоской сердечной
Когда вся жизнь отравлена, —
Как всё, что мило, скоротечно,
Что радость — молния одна.
Я не видал твоих очей,
Я не слыхал твоих речей;
Но звезды ночи помню я
И помню песни соловья.Я знаю, ты мила, ясна,
Как белоснежная лилея,
В речах ты прелести полна,
Умом и чувством пламенея.И я знаком моей мечтой
С твоей пленительной красой,
И голос нежный знаю я;
Он слышен в сердце у меня.Так узник в мрачной тишине
Мечтает о красах природы,
О солнце ярком, о луне,
О том, что видел в дни свободы.Уснет ли он — в его очах
Леса, река, поля в цветах,
И, пробудясь, вздыхает он,
Благословляя светлый сон.
Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!
Туман далекий затмевает
Былую радость навсегда,
И только взор еще пленяет
Одна прекрасная звезда;
Но звезды прелестью своей —
Лишь блеск один во тме ночей.Когда б ты в гробе охладела,
Уснула непробудным оном, —
Тобой тоска б моя владела,
Жила бы в сердце ты моем;
Но, ах! собою свет пленя,
Ты в нем живешь не для меня! Иль сладость нежности сердечной,
О Эмма! можно позабыть?
Тому, что гибнет, что не вечно,
О Эмма! как любовью быть?
Ужель огонь ее святой
Исчезнет, будто жар земной!
Десдемона, Десдемона!
Далека тревог земли,
К нам из тучи с небосклона
Ты дрожишь звездой любви.Ты красу свою и младость
Обрекла мечте святой;
Но тебе мелькнула радость
Под могильной пеленой.Кто небесным лишь дышала,
Та цвести здесь не могла;
В бурях неги ты искала, —
Розу молния сожгла.И мольбе твоей и стону
Африканец не внимал;
В страсти буйной Десдемону
Он для сердца оберегал.И любовник безнадежный,
Звездный мир страша собой,
Всё кометою мятежной
Он стремится за тобой.
Когда в нетленном мире том,
Который блещет нам звездами,
Сердца горят любви огнем
И взор не сокрушен слезами, —
Тогда — сфер тайных край святой! —
Нам в радость жизни скоротечность;
Утратить сладко мрак земной
И страх: в твоем сияньи — вечность! И будет так! Робеем мы
Не за себя перед могилой,
Стремясь над бездной грозной тмы
Еще к бытью с истлевшей силой.
О, там — пребудем в вере той —
Уже сердцам не разлучаться
И, где бессмертья ток живой,
Душе с душою наслаждаться.
Бросая на державы гром,
Он, не страшась судьбы удара,
Исчез в бореньи роковом,
Как дым московского пожара;
Но прежних бита победный шум,
Быть может, — дерзость тайных дум,
Им удивленные, скрижали
Неслись чрез дальний океан
К нему на гробовой курган —
И тень колосса утешали;
Теперь он безотраден стал,
Теперь в могиле он узнал,
Как бедный сын его увял,
Как молвил он, стеснен тоскою,
Потомство ведя пред собою:
«Увы! лишь скажут про меня,
Что родился — что умер я!»
Когда твой ропот вдохновенный
Звучит сердечною тоской
И я, невольно изумленный,
Пленяюсь дивною игрой, -
Мой дух тогда с тобой летает
В безвинный мрак тревожных дней
И свиток тайный развивает
Судьбы взволнованной твоей.
Не твой был жребий веселиться
На светлой, радостной заре;
Но пламень в облаке родится.
И в сладостной твоей игре
Не та б мелодия дышала,
Не так бы чувством ты цвела, -
Когда б ты слез не проливала,
Печаль душой не обняла.
Когда над сонною рекой
В тумане месяц красный всходит
И путник робкою стопой
По сельскому кладбищу бродит,
И если там случайно он
Знакомца камень повстречает, —
То, в думу тихо погружен,
Бывалое воспоминает.Ах! так и ты, друг милый мой,
В тот час, как грусть тебя коснется
И взору, полному тоской,
Мое здесь имя попадется,
Ты мертвым уж считай меня.
Чем жизнь цветет, мне миновалось;
Лишь верь тому, что у тебя
Мое здесь сердце всё осталось.
На брань летит младой певец,
Дней мирных бросил сладость;
С ним меч отцовский — кладенец,
С ним арфа — жизни радость.
«О, песней звонких край родной,
Отцов земля святая,
Вот в дань тебе меч острый мой,
Вот арфа золотая!»Певец пал жертвой грозных сеч;
Но, век кончая юный,
Бросает в волны острый меч
И звонкие рвет струны.
«Любовь, свободу, край родной,
О струны, пел я с вами!
Теперь как петь в стране вам той,
Где раб звучит цепями?»
В душистой тме ночных часов
От звезд далеких к нам слетая,
Меж волн сребристых облаков
Мелькает пери молодая, И песнь любви она поет, —
И нам мила той песни сладость,
И в грудь она невольно льет
Тревогу чувств, тоску и радость.Подобно ей, явилась ты
С ее небесными мечтами,
И в блеске той же красоты,
С ее улыбкой и слезами.Восток горит в твоих очах,
Во взорах нега упоенья,
Напевы сердца на устах,
А в сердце пламень вдохновенья.
Луч ясный играет на светлых водах,
Но тма под сияньем и холод в волнах;
Младые ланиты румянцем горят,
Но черные думы дух юный мрачат.Есть думы о прежнем; их яд роковой
Всю жизнь отравляет мертвящей тоской;
Ничто не утешит, ничто не страшит,
Не радует радость, печаль не крушит.На срубленной ветке так вянет листок;
Напрасно в дубраве шумит ветерок
И красное солнце льет радостный свет, —
Листок зеленеет, а жизни в нем нет!
Оплот неприступный гранитных хребтов.
В державном величьи с рожденья веков,
Неровные груды разбросанных гор,
Так дерзко под небом дивящие взор,
Приюты морозов и снежных громад,
Где буря грохочет, ревет водопад;
Крутые стремнины, где римский орел
Дивился, как Смелый по безднам прошел,
Вершины ужасной священной красы,
Примите меня вы за лоно грозы,
Высоко, далеко, в том мраке густом,
Где в тайной беседе душа с божеством!
В раздумье бедняжка под тенью густою
Сидела, вздыхая, крушима тоскою:
Вы пойте мне иву, зеленую иву!
Она свою руку на грудь положила
И голову тихо к коленям склонила:
О ива ты, ива, зеленая ива!
Студеные волны, шумя, там бежали, —
И стон ее жалкий те волны роптали:
О ива ты, ива, зеленая ива!
Горючие слезы катились ручьями,
И дикие камни смягчались слезами.
О ива ты, ива, зеленая ива!
Зеленая ива мне будет венком!
Не на земле ты обитаешь,
Любовь, незримый серафим;
Но верой мы к тебе горим,
И чье ты сердце сокрушаешь
Огнем томительным страстей,
Тот веры мученик твоей.
Но кто ты, что ты? Наше зренье
К тебе никак не долетит.
Тебя, любовь, воображенье
По тайной прихоти творит.
Так небеса мечтой любимой
Оно умеет населять,
И думам образы давать,
И пыл души неутолимой,
Усталой, сжатой и крушимой,
В ее порывах услаждать.
О ты, звезда любви, еще на небесах,
Диана, не блестишь в пленительных лучах!
В долины под холмом, где ток шумит игривый,
Сияние пролей на путь мой торопливый.
Нейду я похищать чужое в тьме ночной
Иль путника губить преступною рукой,
Но я люблю, любим, мое одно желанье —
С прелестной нимфою в тиши найти свиданье;
Она прекрасных всех прекраснее, милей,
Как ты полночных звезд красою всех светлей.
Когда и мрак, и сон в полях,
И ночь разлучит нас,
Меня, мой друг, невольный страх
Волнует каждый раз.Я знаю, ночь пройдет одна,
Наутро мы с тобой;
Но дума втайне смущена
Тревожною тоской.О, как же сердцу не грустить!
Как высказать печаль, —
Когда от тех, с кем мило жить,
Стремимся в темну даль; Когда, быть может, увлечет
Неверная судьба
На целый месяц, целый год,
Быть может — навсегда!
Прости мне, боже, прегрешенья
И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья
В надежде, вере и любви.
Не страшны мне мои страданья:
Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой
Я мог лить слезы покаянья.
Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный,
Дай Иоанна чистоту;
Дай мне донесть венец мой тленный
Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.
Когда долг страшный, долг священный
Наш царь так свято совершал,
А ты, наш пастырь вдохновенный,
С крестом в руках его встречал, —Ему небес благоволенье
Изрек ты именем творца,
Пред ним да жизнь и воскресенье
Текут и радуют сердца! Да вновь дни светлые проглянут,
По вере пламенной даны;
И полумертвые восстанут,
Любовью царской спасены.