В часы отрадной тишины
Не знают сна печальны очи;
И призрак милой старины
Теснится в грудь со мраком ночи;
И живы в памяти моей
Веселье, слезы юных дней,
Вся прелесть, ложь любовных снов,
И тайных встреч, и нежных слов,
И те красы, которых цвет
О, любо нам, как месяц полный
Адриатические волны
Подернет зыбким серебром,
И как пловец, звуча веслом,
Стремит гондолы бег урочный
И мчит волна напев полночный!
И любо нам, как ветерок
С листка порхает на листок,
И сумрак тень свою наводит,
Звезда вечерняя восходит
Уже бьет полночь — Новый год, —
И я тревожною душою
Молю подателя щедрот,
Чтоб он хранил меня с женою,
С детьми моими — и с тобою,
Чтоб мне в тиши мой век прожить,
Всё тех же, так же всё любить.
Молю творца, чтоб дал мне вновь
В печали твердость с умиленьем,
С любовью вечною, святой
Я помню о стране родной,
Где жизнь цвела;
Она мне видится во сне.
Земля родная, будь ты мне
Всегда мила! Бывало, мы пред огоньком
Сидим с родимой вечерком —
Сестра и я,
Поем, смеемся, — полночь бьет —
И к сердцу нас она прижмет,
На персях крест, задумчива, томна,
Покинула дом царский Фиорина, —
И с юношей возлюбленным она
Там, где горит войною Палестина;
Ударами ее устрашена,
Бежит пред ней неверная дружина.
Бесстрашно с ним она летала в бой, —
И вместе с ним лежит в земле святой.Осенний день уж на небе блестит;
Последний раз ей к битвам пробуждаться.
«О Фиорина! — Свено говорит. —
Когда целуете прелестные уста
И сердце тает негой наслажденья,
Вам шепчутся и ласки и моленья,
И безгранично своевольствует мечта…
Тогда, любовью пламенея,
Вы слушаете страстный гимн Орфея.Когда душа тоскою сражена,
Нет слез от полноты томленья,
И меркнет свет, и мысли без движенья,
И волны времени без цели и без дна…
Тогда, от горя каменея,
Родина святая,
Край прелестный мой!
Всё тобой мечтая,
Рвусь к тебе душой.
Но, увы, в неволе
Держат здесь меня,
И на ратном поле
Не сражаюсь я! День и ночь терзался
Я судьбой твоей,
В сердце отдавался
Корма запрещала, летят паруса,
Встревоженной хляби звучат голоса,
И солнце затмилось над бездной морокою
С последней надеждой, кровавой зарею.Громада, бунтуя, ревет и кипит,
И волны бушуют, и ветер шумит,
И стон раздается зловещих насосов,
И вырвались верьви из рук у матросов.Торжественно буря завыла; дымясь,
Из бездны кипучей гора поднялась,
И ангел-губитель по ярусам пены
В корабль уже входит, как ратник на стены.Кто, силы утратив, без чувства падет;
Сильнее шум — и волны всколыхались,
Морские чуда разыгрались,
Матрос по лестнице бежит,
Взбежал: «Скорей! готовьтесь, дети!»
И как паук повис меж сети,
Простерся — смотрит, сторожит.Вдруг: «Ветер! ветер!» — закачался
Корабль и с удила сорвался;
Он, ринув, бездну возмутил,
И выю взнес, отвага полный,
Под крылья ветер захватил,
По воле я пустил коня —
Скачу, — леса, долины, горы,
То вдруг, то розно встретя взоры,
Мелькают, гибнут вкруг меня
Быстрее волн; и меж видений
Я вне себя гоню, скачу:
Упиться вихрями явлений
И обезуметь я хочу.Когда же конь мой пененный
Уже нейдет и саван свой
На мир усталый, омраченный
П. Ф. Балк-ПолевуДруг, ты прав: хотя порой,
Достигая бед забвенья,
Мы, в груди стеснив волненья,
Дремлем томною душой,
Невзначай в мечте воздушной
Отзыв прежнего слетит,
И предмет нам равнодушный
Память сердца воскресит.
Неожиданно, случайно
Потрясет душевной тайной
Взгляни на пучину, в ней небо лежит:
То море, и ярко пучина блестит.
Убитая громом, не птица ль гора
Крыле распустила в той бездне сребра?
Сам радужный очерк тесней в небесах,
Чем мачтовых перьев на синих волнах.И островом снежным под дикой скалой
Оделися степи лазури морской;
Но остров сей — туча, и черная мгла
Полмира объемлет с крутого чела.
Огнистую ленту ты видишь на нем?
Цветы, поляна, бор зеленый,
Пещера, ток волны студеной —
Приюты счастья моего,
Где Галафрона дочь младая,
Других плененных презирая,
Меня любила одного;
Где с Ангеликою прелестной
Я долго жил в тиши безвестной,
Где обнаженная она
В моих объятиях лежала
Ласкаясь, ветерок меж лент над ставкой веет,
Пучина влажная играет и светлеет,
И волны тихие вздымаются порой,
Как перси нежные невесты молодой,
Которая во сне о радости мечтает,
Проснется — и опять, вздохнувши, засыпает.
На мачтах паруса висят, опущены,
Как бранная хоругвь, когда уж нет войны,
И, будто на цепях, корабль не шевелится;
Матрос покоится, а путник веселится.
Il tuo canto n’el anima si sente.*Вчера ты пела, — голос нежный,
Рассея мрак мой безнадежный,
Небесной дышит чистотой;
Он веет радость надо мной,
Он веет сладкое томленье, —
И сердцу он напомнил вновь
Бесценное души волненье —
Младую, первую любовь.
Я изумлен… мой дух трепещет…
Твой голос нежности привет;
В степи стоит уныл Гирея царский дом;
Там, где толпа пашей стремилась
С порогов пыль стирать челом,
Где гордость нежилась и где любовь таилась,
На тех софах змея сверкает чешуей,
И скачет саранча по храмине пустой.И плющ, меж стекол разноцветных,
Уж вьется на столбах заветных,
Прокравшись в узкое окно;
Уже он именем природы
К себе присвоил мрачны своды;
Вчера я, мраком окруженный,
На ложе, сон забыв, мечтал;
Безмолвно жар, мне вдохновенный,
В груди стихами уж пылал.Меж тем в эфирной тме сбиралась
Гроза, — из туч сверкнул огонь,
И молния струей промчалась,
Как буйный бледно-гривый конь.И треск воздушной колесницы
На всё бросал священный страх,
И звери прятались, и птицы,
Дрожа в берлогах и гнездах.А я… мой дух к творцу летает,
Прекрасная колонна пала,
И лавр зеленый мой увял;
А лишь об них душа мечтала,
И я, томясь, отрады ждал! Их не найду, в моем я горе,
В холодных, пламенных странах,
Ни в бурном африканском море,
Ни в светлых Индии волнах.Надежд моих уж я лишился,
И смерть без жалости веяла
И то, чем в жизни я гордился,
И то, чем жизнь моя цвела.Обширной областью земною,
Увы! несчастлив тот, кто любит безнадежно;
Несчастнее его, кто создан не любить,
Но жизнь тому страшней, в чьем сердце пламень нежный
Погас — и кто любви не может позабыть! На взоры наглые торгующих собой
С презреньем смотрит он, живет еще с мечтою,
Но в чистом ангеле невинность с красотой, —
Как сметь ему любить с увядшею душою! Святое дней младых волнует дух поныне,
Но память и о них страстьми отравлена,
С надеждою навек душа разлучена,
От смертной прочь спешит и сам нейдет к богине.В нем сердце как в степи давно забытый храм,
«О конь мой борзый, ночь темна;
Холодный ветер в поле веет,
Горит кровавая луна,
Сосновый бор кругом чернеет! Не знаю сам, но тайный страх
Уж третью ночь меня смущает;
Невольно слезы на очах,
Невольно сердце замирает.Могу ль забыть: в последний раз
Едва со мной она простилась,
Как в белом тень прошла меж нас,
Звезда полночная скатилась.Скачи, мой конь, лети скорей!
Как музульманин, устрашенный
Твоей твердыни возвышенной,
Подошву днесь целую я.
Ты мачта Крыма-корабля,
Ты вечный минарет вселенной,
О наш великий Чатырдаг!
Ты над горами падишах.От дальних скал за облаками
Ты под небесными вратами,
Как страж эдема Гавриил,
Сидишь себе между светил,
МирзаВы, недозрелыми кистьми
Из виноградника любви
На стол пророка обреченные,
Востока перлы драгоценные;
Давно ваш блеск покрыла мгла;
Гробница, раковина вечности,
От неги сладкой, от беспечности
Из моря счастья вас взяла.Они под завесой забвения
Лишь над могильным их холмом,
Один в тиши уединения,
Весь мир дивит твой дар чудесный,
И чародея мне ль хвалить?
Но я могу ли позабыть,
Как ты, явясь в приют мой тесный,
Меня радушно веселил,
И хоть от мрака вечной ночи
Тебя мои не зрели очи,
Ты слух внимательный дивил:
Как два охотника кричали,
Собаки лаяли, визжали,
Твоя безоблачная младость
Цветет пленительной красой;
Ты улыбаешься, как радость,
Ясна и взором и душой.Рукой ли белой и послушной
По звонким струнам пробежишь
Иль стройно в резвости воздушной
Кружишься, вьешься и летишь, —Ты радугой горишь пред нами;
Она так блещет летним днем
И разноцветными огнями
Играет в небе голубом.Но в те часы, как ты снимаешь
Когда пробьет печальный час
Полночной тишины
И звезды трепетно горят,
Туман крутом луны, —Тогда, задумчив и один,
Спешу я к роще той,
Где, милый друг, бывало, мы
Бродили в тме ночной.О, если в тайной доле их
Возможность есть душам
Слетать из-за далеких звезд
К тоскующим друзьям, —К знакомой роще ты слетишь