Почка розы, ты чиста,
Будто девичьи уста!
Жду, лобзания прося;
Вижу, как горишь ты вся!
Я ответа жду, смотрю —
Весь я горю!
Верь ты правде слов моих:
Я не ведал уст иных,
Никого не целовал,
И тебя одну лишь ждал!
Изнываю — не брани…
В душу взгляни!
Поцелуешь — песню дам
И прильну к твоим устам!
Ты умрешь, но песня — нет,
Полетит тебе вослед
В мир иной, к тебе одной —
Только к одной!
Дочерям родной страны
Песни мной посвящены…
Поцелуев их я жду!
Пусть торопятся — уйду, —
Не открыть могилы дверь…
Лучше теперь!
Час пришел—так бери же, неси меня, Смерть,
В безпредельныя области духа!
Без разспросов—куда? я прошел путь земной,
Изволением свыше ведомый…
Что я людям давал,—я давал не свое,
А что было мне подано свыше,
И не знал, не считал, не ценил, что даю.
Пел как Божья в поднебесьи птичка…
До свиданья-ж, друзья! Мир цветущий, прощай!
С благодарной душой вас покину—
Славя Бога за все, что мне дал—что мне даст—
В безконечном пути к совершенству!..
Уноси-ж меня, смерть, над пучиной времен,
Ближе—ближе все—к Вечному Свету!
Оседлаю коня полудикого
И помчусь в беспредельную даль:
Не уйду ли от горя великого,
Не развею ль по ветру печаль!
Больно сердцу: как солнце палящее
Жжет в родимой пустыне пески,
Жжет мне сердце желанье томящее,
Рвется грудь от любви и тоски.
Загорается небо безбрежное
Миллионами ярких светил,
Но светлей горит пламя мятежное,
Что в душе я своей затаил.
Кровь горячей волной подымается…
Конь мой! Дальше, в раздолье степей!
Сердце, сердце во мне разрывается
От любви безнадежной моей!
Оседлаю коня полудикаго
И помчусь в безпредельную даль:
Не уйду-ли от горя великаго,
Не развею-ль по ветру печаль!
Больно сердцу: как солнце палящее
Жжет в родимой пустыни пески,
Жжет мне сердце желанье томящее,
Рвется грудь от любви и тоски.
Загорается небо безбрежное
Миллионами ярких светил,
Но светлей горит пламя мятежное,
Что в душе я своей затаил.
Кровь горячей волной подымается…
Конь мой! Дальше, в раздолье степей!
Сердце, сердце во мне разрывается
От любви безнадежной моей!
Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая…
Мой сад блестит в росистых жемчугах, —
И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.
То плакал эльф о том, что вянут розы,
Что краток миг цветущей красоты…
Но ты цветешь, — и тихо зреют грезы
В твоей душе… О чем мечтаешь ты?..
Ты вся — любовь, — пусть люди ненавидят! —
Как сердце гения, ты вся — одна краса, —
А там, где смертные лишь бренный воздух видят, —
Там гений видит небеса!..
* * *
Когда весна благоухала,
Сорвав одну из первых роз,
Ты в темный шелк своих волос
Ее с улыбкою вплетала.
Но лето красное пришло,
И ты с волненьем затаенным
Плела венок в саду зеленом,
Склоняя юное чело.
Пора осенняя настала,
И пестротой ее цветов,
Как целым рядом орденов,
Ты грудь беспечно украшала.
Теперь — зима. Среди полей
Цветы увяли безнаде́жно,
И потому ты можешь нежно
Прижать меня к груди своей!
Над колыбелью лампада горит:
ночью, в тиши безмятежной,
мать молодая над сыном сидит,
смотрит на спящего нежно.
— «Спи, ненаглядный! пока над тобой
носятся светлые грезы…
Кто мне откроет: что в жизни земной
ждет тебя — радость, иль слезы?»
По лесу ветер завыл, за окном
каркает ворон дубравный:
— «Твой ненаглядный в овраге лесном
будет мне пищею славной.»
Ф. Миллер.
Я знаю две звезды — лучистей звезд небесных,
Две розы видел я — прекрасней роз земных.
Упала чистая слеза с тех звезд прелестных,
Рассыпавшись росой на розах молодых.
И сердцем полюбил я их красу живую,
Она дороже мне и неба и земли…
Ужель напрасно я надеюсь и тоскую?
Ужели розы те и звезды не мои!..
Устаю на берегу я,
Бремя чувствую годов;
Рвусь я в море, молодею
Там вдали от берегов.
И когда, вконец усталый,
Успокоюсь в вечном сне,
Вы меня, окутав флагом,
Смело вверите волне.
Ведь Господь меня, коль хочет,
На морском отыщет дне!
Пусть осуждают
Мои стихи
И в них находят
Везде грехи.
Пусть даже скажут,
Коли хотят,
Что то́ из Гейне
Лишь плагиат.
Пускай и вправду
Сходны они,
Тому виною
Лишь Бог любви!