Посвящается Анне Евстафьевне Удом.
Шуми, поток! стрелой несися!
С скалы гранитной и крутой
Отважно падай и дробися
Жемчужной, сребряной росой!
Души вниманьем углубленный,
Люблю немолчных вод однообразный шум!
Твоей гармонией плененный,
Питаю пламень чистых дум.
Не скован в мраморной темнице,
Под сводом золотым в чертогах не журча,
Ты не ласкаешь слух усталый богача
Или седой порок в парче и багрянице.
На персях матери своей,
Природы верный сын, свободный, силыполный,
Пустынные ты катишь волны
Во глубину морских зыбей.
Твоя прозрачная и свежая наяда
Дарит прохладой лес, священный и немой,
И жажду пламенную стада
Поит студеною струей.
Усталый путник отдыхает,
Тобою сладко обаян,
И уходя, благословляет
Гостеприимный твой фонтан.
Внимательный и на руку склоненный,
В своих задумчивых мечтах
Тебя приветствует пловец уединенный,
Несомый вдоль брегов на легких парусах…
Под крыльями парящей непогоды
С двойною силою кипишь, поток седой!
И, с морем соглася свой дикий вопль и вой,
Ты празднуешь гремящий пир природы.
Когда ж в полуденных лучах
Царь дня среди небес безоблачных сияет,
Тирански властвуя на суше, на водах,
До полюсов лицо земли воспламеняет, —
Играя в радугах и пышно озарен,
Очам являешься ты лентой изумрудной;
Уединенный, дикий, чудный —
Ты гением страны любим и охранен.
Свет трона солнцева в кристалле вод разлился,
И в зеркале твоем луч знойный притупился;
И впечатлел зефир на лоне быстрых струй
Благоуханный поцелуй…
Шуми, поток! стрелой несися!
С скалы гранитной и крутой
Отважно падай и дробися
Жемчужной, сребряной росой!
Перед тобой воспоминанье
Свежит о сих странах заветное преданье:
На них означены свободные бразды
Корыстной Греции или римлян труды.
Торговли урну здесь вращала
Властолюбивая рука венециян,
А в недра европейских стран
Рекой сокровища Востока проливала.
Здесь гордо развевал, морями овладев,
Адриатический их лев.
Завидуя стране обильной и прекрасной,
Неся с собою рабства плен,
По ней прошли толпы враждующих племен,-
Их след кровавый и ужасный
На почве Таврии глубоко впечатлен.
Но победителей и побежденных
Забвенью равному здесь кости преданы;
И на могилах безыменных,
Густой травою заглушенных,
Спит гений темной старины…
Увы! среди тревог и суетных волнений
Потоком времени народы протекут,
И волны новых поколений
Покроют землю — и пройдут!
Ничтожества в густом тумане
Так гибнет легковерный свет,
Как исчезает в океане
Бегущих струй минутный след!
Шуми, поток! стрелой несися!
С скалы гранитной и крутой
Отважно падай и дробися
Жемчужной, сребряной росой!
Тебя с надгробным отпеваньем
Не проводил к усопшим я,
Последним смертным целованьем
Не целовал в уста тебя,
Твой гроб, омоченный слезами,
Не я в могилу опустил
И горстию земли с друзьями
Его с молитвой не прикрыл.
Под чуждым небом смерть Поэта
Оплакал одиноко я.
Носясь в сиянье славы света,
Да внемлет днесь мне тень твоя...
О Пушкин! Пушкин! Кто б пророком
Твоей кончины ранней был?
Тебя дух юности живил,
Во взоре голубом, глубоком
Играла жизнь избытком сил;
Как грива льва, власы кудрями
Струились темною волной,
Над величавой головой
Горел и вился гений твой,
Бессмертья окружен лучами.
И, сладкогласный лебедь, ты
В страны взносился неземные,
С своей воздушной высоты
Ты пел нам песни золотые.
Высоким, сладким пеньем сим
Россия в торжестве внимала
И с гордостью тебя своим
Любимым сыном называла.
Твой свежий лавр навек вплетен
В венец лавровый Николая,
Ты жил, нас славой покрывая,
Народом и царем почтен.
Ты вдохновенные искусства
Своею лирой освятил,
Нам выражал России чувства,
Поэтов русских князем был...
И вдруг, пришельцем безыменным,
Зашедшим к нам бродяг путем,
Принятым с лаской, накормленным
За радушным у нас столом,
Ты смертным поражен ударом...
И вот твои отрады, Русь!
Под черным гроба покрывалом
Схоронены навек...
О Русь!
Многих твоя уж правит тризна,
И каждый твой пришлец, как вран,
Питается от наших ран,
От ран и язв твоих, Отчизна!..
Я мысленно перед могилой
Твоей колени преклонил
И прах святой, России милый,
Слезами скорби оросил.
Моряк-солдат, я был поэтом,
Я лиру Пушкина любил,
И первый Пушкин перед светом
Меня от Муз благословил,
Нас всех увлек своим полетом...
Тебя уж нет для нас, поэт!
Мы в сиротстве остались грустном;
Но мой заряжен пистолет,
И на твоем убийце гнусном,
России мщением зажжен,
Он будет мною разряжен...
Склоните легкое вниманье,
К сим скоросложенным стихам:
Не вовсе было чуждо вам
Моих стыдливых струн бряцанье.
Покорные судьбе своей,
Семьею верною друзей,
Мы скрылись от брегов России
И по взволнованной стихии —
При тихих, легких ветерках,
To бури при громовом шуме,
Неслись на быстрых парусах
И вот теперь живем в С*** !
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Вот ваше общество! мы в нем
В невинной тишине живем!
Живем, не примечая сами,
Как здесь уходят дни за днями
Однообразной чередой,
Между бездельем и трудами!
С весной роскошной и живой
Глядим на дивную природу —
В ея горах, лесах, снегах!
Мы пьем чихирь, a чаще воду,
Горим на солнечных лучах.
Тоску любви, разлуки горе
Кой-как влачим на Черном море
И озираемся назад
Идет ли сменный к нам отряд.
Так, я о севере вздыхаю!
Люблю Россию и в мечтах!
И романически зеваю
На романических брегах.
Наскучили мне муз приветы,
Я только славлю лень свою;
Чужим восторгом не согретый,
На лад Графова не пою.
Но вы теперь виновны сами,
Меня зазвавши на Парнасс:
Как раздружиться мне с стихами,
Писав и думая об вас!
Я прихожу к тебе и тщетно б стал искать
Здесь града славного и поверять преданья:
Везде ничтожества и тления печать!
По сим ли насыпям и камням познавать
Следы блестящего держав существованья?
И это ли удел искусства и труда?
Печальный памятник и опыта и знаний!
Увы! таков конец всех наших начинаний:
Коснулось время к ним — и нет уж их следа!
Племен неверная история покажет
Страницы темные потерянных веков
И любопытному сомнительно расскажет
Бывалые дела исчезнувших жильцов:
Как в веки давние язычества кумиры
Сменились верою спасительной Христа;
Как рати двигались; слагалися порфиры
И пали смелые поборники креста!
Но муза старины не все нам обновила —
Погибла слава лет и доблести отцов,
Их жизнь великую она не сохранила
Для песней и похвал возвышенных певцов!
И поздний некогда потомок наш пойдет
Искать, где жили мы в успехах просвещенья,
И пепла нашего жилища не найдет!
Природа — книга пребольшая:
Начертаны Творца рукой
В ней мирозданья вечный строй
И тайна истин роковая.
В страницах дивных заключен
Высокой мудрости закон.
Познаний жаждою сгорая
Загадку жизни разгадать,
С правами разума дерзая
Надменной мыслью все обнять —
Мы в книге сей спешим читать.
Ее читаем мы, вникая
В смысл сокровеннейший Творца,
И, неба тайн не постигая, —
Закроем, не узнав конца.
З-ий.
Я вызван из толпы народной
Всезвучным голосом твоим,
Певец-герой! Ты благородным
Почтил вниманием своим
На службе юного солдата;
О славе мне заговорил,
Призвал меня призывом брата
И лирой свету огласил!
Твоею дружбою, хвалою
Горжуся! Преданной душою
Тебя я чту, пока я жив!
Ты прав, Давыдов: я счастлив!
Счастлив: мне раненную руку
Пожал увенчанный Герой,
И славой я обязан звуку
Ахилла лиры золотой.
<фрагмент>
Чья дерзкая рука посмеет
Коснуться девственных листов?
Сама любовь тебя лелеет
В веселой области цветов