Забрезжил день, сырой, холодный темный…
Седой туман окутывает реи…
Спит гавань… Лишь на палубе огромной
Движение становится живее.
Все чувства напряглись. С последней шлюпки
На трап последнего подняли пассажира.
Я жду, в волнении застыв на рубке:
Плыть к берегам неведомого мира.
Мгла расступилась.—Вот платком кому-то
Все машут в знак последнего привета…
Я там следа не оставлю, будто
Не жил совсем: теперь мне ясно это.
Неизвестный труп
Загадка осталась загадкой. Никто его здесь не знавал.
Как умер он, где и давно ли?—останется вечно вопрос.
Мертвец принесен был приливом. Поутру бушующий вал
На мокрый песок его бросил, а вечером снова унес.
В воде его платье истлело, зной солнечный выел глаза,
С костей обвалилося тело,—давно уж им кормится гад.
Труп бился у берега три дня, пока на четвертый гроза
С собой унесла его в море и вновь не вернула назад.
Загадка осталась загадкой. Туземцы стояли толпой,
Гадая, кто был он? Откуда? Какой ему выпал конец?
И долго они так стояли, шептались с боязнью слепой,
Решив, что живым на проклятье был послан судьбою мертвец.
И ждали они каждый вечер, когда разгорался закат,
Чтоб с мощной волною отлива исчезнул непрошеный гость.
Но ночь проходила, поутру волна возвращалась назад
И снова его приносила, на страх им и будто на злость.
Пошло так три дня и три ночи. И бурей взыграл океан,
И труп незнакомца гниющий унес далеко, далеко.
Четвертый рассвет загорелся. На берег собрался весь стан,
Но труп не вернулся, исчезнул,—все грудью вздохнули легко.
Загадка осталась загадкой. Не знают они, не поймут,
Что он по широкому миру когда-то нес истины свет,
Что нес он и им избавленье от старых бессмысленных пут,
От басни про грех и про муку. Того не поймут они, нет.
Он прибыл к ним трупом холодным, неведомый, страшный, немой.
Гниющий язык не откроет уж правды святой никому.
На пятое утро забыли о нем… Окруженные тьмой,
Они свою жизнь продолжают и светом зовут эту тьму.
После бала
Последний тур вальса…
Пустует уж зала.
Мы едем безмолвно,
Усталые, с бала.
А завтра? Что завтра?
Отчаянье снова,
Тоска, отчужденность,
Бессилие слова.
Лицо она прячет
В подушку от боли
И плачет, и плачет—
Не вижу я, что ли?
Исходник здесь.